Starchild. Рассказ о дружбе и войне. Часть 1

Посвящается DB и JO.

      — Ты не пред­став­ля­ешь, как они все ме­ня дос­та­ли. И Май­кл— боль­ше всех.
      — Этот ми­лый маль­чик? — Я не мог по­верить, что тот смыш­лё­ный маль­чиш­ка, ко­торо­го я пом­нил, мог ко­го-то дос­тать, и уж тем бо­лее Дэ­вида.
      — Ты прос­то ещё не зна­ешь, во что этот ми­лый маль­чик прев­ра­тил­ся. Но я очень рад, что ты смог при­ехать, все эти де­сять лет мне те­бя бе­зум­но не хва­тало. — Дэ­вид вздох­нул и пос­мотрел мне в гла­за. В его взгля­де мож­но бы­ло про­честь столь­ко ус­та­лос­ти и от­ча­яния, что я не­воль­но сод­рогнул­ся: это бы­ло сверх то­го, что мо­жет вы­нес­ти че­ловек. Впро­чем, по не­кото­рым сво­им со­об­ра­жени­ям я уже дав­ным-дав­но не при­чис­лял его к люд­ско­му ро­ду. Ког­да я од­нажды ска­зал ему об этом, он рас­сме­ял­ся и от­ве­тил, что упал на зем­лю, ког­да был ма­лень­кий, но за все эти го­ды так и не на­учил­ся по-нас­то­яще­му мас­ки­ровать­ся под че­лове­ка, а ка­жущи­еся раз­ноцвет­ны­ми из-за раз­ных зрач­ков гла­за толь­ко усу­губ­ля­ют си­ту­ацию. На воп­рос, по­чему бы в та­ком слу­чае не на­деть лин­зы, ес­ли это его так бес­по­ко­ит, он не от­ве­тил.
      За­кат, по­лыха­ющий за ок­ном, тан­це­вал на его ли­це крас­ны­ми спо­лоха­ми, за­ос­тряя и без то­го прак­ти­чес­ки ли­шён­ные глад­кости чер­ты. Взъ­еро­шен­ные во­лосы цве­та тус­кло­го зо­лота ка­зались сей­час взвив­ши­мися вверх язы­ками пла­мени, и я ими не­воль­но за­любо­вал­ся, на­конец ос­во­бодив­шись от цеп­кой хват­ки его иноп­ла­нет­ных глаз. Что-то в нём не­уло­вимо из­ме­нилось за те го­ды, что я был в отъ­ез­де. Я смот­рел, но ни­как не мог по­нять, что имен­но. Внеш­не он был всё тот же, но ин­то­нации, ко­торые я улав­ли­вал в его го­лосе, при­над­ле­жали со­вер­шенно дру­гому че­лове­ку.
      — Од­нажды я сно­ва под­ни­мусь в не­бо. — Он раз­вернул­ся к ок­ну, и его от­ре­шён­ный взгляд ус­тре­мил­ся ку­да-то вдаль, по­верх крыш, сле­дуя за тя­нущим­ся из труб ды­мом и ухо­дя го­раз­до даль­ше, за кро­вавый го­ризонт, а пос­ле — в от­кры­тый кос­мос. — И ос­тавлю от это­го су­мас­шедше­го до­ма толь­ко го­рящие ру­ины.
      Его го­лос ше­лес­тел вет­ром, что во­рошит го­рячий пе­сок пус­ты­ни, и про­никал в уши, в мозг, в са­мую ду­шу. Эти зву­ки, ли­шён­ные ма­лей­шей эмо­ци­ональ­ной ок­раски, гип­но­тизи­рова­ли, но не да­рили уми­рот­во­рения. Хо­телось спря­тать­ся от них, убе­жать и зак­рыть­ся — и не по­луча­лось. Они бы­ли, слов­но ожив­ший кош­мар, прес­ле­ду­ющий го­ре-сно­вид­ца на­яву. В со­чета­нии с за­кат­ны­ми крас­ка­ми, рас­цве­тив­ши­ми Дэ­вида на свой ма­нер, это да­вало от­кро­вен­но пу­га­ющую де­мони­чес­кую кар­ти­ну.
      — Но ско­ро весь мир бу­дет та­ким — го­рящи­ми ру­ина­ми, по­тому что это лишь воп­рос вре­мени. Все мы зна­ем, ос­та­лось уже не­дол­го. Не важ­но, кто бу­дет пер­вым, весь этот мир сго­рит в ог­не но­вой вой­ны, и ник­то от неё не скро­ет­ся, ни вы, ни они.
      — А что нас­чёт те­бя?
      Он вздох­нул.
      — Не знаю, Джим, не знаю. Всё за­висит от то­го, сколь­ко вре­мени ос­та­лось у нас. У вас. Ес­ли я ус­пею в срок, то возь­му те­бя с со­бой, ес­ли по­жела­ешь, — Дэ­вид нер­вно ог­ля­нул­ся че­рез пле­чо и сно­ва ус­та­вил­ся на рва­ный го­род­ской го­ризонт. На гу­бах его иг­ра­ла жес­то­кая улыб­ка-мол­ния. — А они — они пусть го­рят вмес­те с ру­ина­ми. Они и са­ми — ру­ины. Хо­рошо, что не всё в этом ми­ре дег­ра­диро­вало до уров­ня се­рос­ти. Хо­рошо, что сре­ди тру­щоб и раз­ва­лив­шихся ба­раков по-преж­не­му мож­но отыс­кать хрус­таль­ные зам­ки. — Он зак­рыл гла­за, и улыб­ка смяг­чи­лась.
      Мне ста­ло не­уют­но, и я ре­шил сме­нить те­му.
      — Ты уже на­чал стро­ить ту ма­шину, о ко­торой пи­сал мне в сво­их пись­мах?
      — Не сов­сем. Вспо­мога­тель­ную часть я соб­рал, но сам ме­ханизм по­ка толь­ко на ста­дии про­ек­ти­рова­ния. За­нима­юсь чер­те­жами, но, ду­маю, ско­ро мож­но бу­дет на­чинать за­казы­вать пер­вые де­тали.
      — И ты уве­рен, что он по­летит?
      — Бе­зус­ловно.
      — Ес­ли не воз­ра­жа­ешь…
      С лес­тни­цы до­нёс­ся жен­ский визг. Дэ­вид от­крыл гла­за, и в них по­лыха­ла ярость. За до­лю се­кун­ды его ли­цо пре­тер­пе­ло ме­тамор­фо­зу от меч­та­тель­но­го спо­кой­ствия до ед­ва сдер­жи­ва­емо­го гне­ва.
      — Я же ска­зал от­пра­вить его спать! Ка­кого чёр­та тут опять про­ис­хо­дит?!
      Рез­ко раз­вернув­шись на каб­лу­ках и бро­сив мне ко­рот­кое «из­ви­ни за это», он быс­трым че­кан­ным ша­гом нап­ра­вил­ся в сто­рону лес­тни­цы. Я хо­тел бы­ло пос­ле­довать за ним, но Дэ­вид под­нял ру­ку в пре­дуп­режда­ющем жес­те. По­жав пле­чами и нер­вно ус­мехнув­шись, я так и ос­тался сто­ять, по-свой­ски об­ло­котив­шись на по­докон­ник, объ­ятый стран­ным оце­пене­ни­ем.
      За­кат уже до­горал, и на ве­ран­де ста­нови­лось всё тем­нее. Пос­ле ухо­да Дэ­вида, ко­торый, ка­залось, сам из­лу­чал не­кий осо­бый свет, соз­да­валось впе­чат­ле­ние, что здесь по­вис­ла неп­рогляд­ная те­мень.
      Гром­кий хло­пок — ве­ро­ят­но, про­из­ве­дён­ный дверью — вы­вел ме­ня из тран­са, и я, спох­ва­тив­шись, поб­рёл на ощупь, об­хо­дя сто­лы с ди­ковин­ны­ми при­бора­ми, наз­на­чение ко­торых бы­ло мне не­яс­но и ко­торые Дэ­вид на­тащил сю­да в ог­ромных ко­личес­твах, в нап­равле­нии вык­лю­чате­ля, ко­торый, как я пом­нил, на­ходил­ся око­ло вы­хода на лес­тни­цу. Од­на­ко не ус­пел я за­жечь свет, как из тем­но­ты лес­тнич­но­го про­лёта до ме­ня до­лете­ли зву­ки чу­жого раз­го­вора, ве­ро­ят­но, двух воз­му­щён­ных слу­жанок:
      — Ты толь­ко пос­мотри, ведь Ол­ли его ос­та­вил на ми­нуту, не боль­ше.
      — Ты это луч­ше хо­зя­ину объ­яс­ни. Те­перь всем нам по­падёт.
      — Бед­няжка Ма­ри, уж кто-кто, а она точ­но не зас­лу­жила та­кую участь.
      — А кто из них зас­лу­жил? Столь­ко ми­лых де­вочек за­губил, ирод.
      — Ти­ше ты, рас­ку­дах­та­лась, ещё хо­зя­ин ус­лы­шит.
      — И пусть. Ес­ли он до сих пор ни­чего не сде­лал, то и сам он не луч­ше.
      Раз­дался но­вый хло­пок — те­перь ста­ло яс­но, что это и вправ­ду бы­ла дверь, — и неп­ри­выч­но жёс­ткий го­лос Дэ­вида:
      — Вы­чис­ти­те ко­вёр на лес­тни­це, и до зав­тра обе мо­жете быть сво­бод­ны.
      — А как же?..
      — Я рас­по­рядил­ся. Ко­ронер и и его бри­гада уже вы­еха­ли.
      Да что там у них про­ис­хо­дит? По-преж­не­му не за­жигая свет, я в не­до­уме­нии по­шёл об­ратно к ок­ну, точ­но так же ста­ра­ясь ни­чего не за­деть. Но по­хоже, что не­ча­ян­но под­слу­шан­ный раз­го­вор впе­чат­лил ме­ня слиш­ком силь­но, и я по не­ос­то­рож­ности всё же за­цепил по­лой пид­жа­ка ка­кую-то склян­ку, и та, по­летев на пол, тут же раз­би­лась с жа­лоб­ным зво­ном. Нес­коль­ко се­кунд спус­тя ве­ран­ду оза­рил, ре­занув по гла­зам, яр­кий свет, и на по­роге воз­ник — не Дэ­вид, нет, ско­рее, блед­ная тень Дэ­вида. Ка­залось, за про­шед­шие нес­коль­ко ми­нут (ес­ли ве­рить мо­им ощу­щени­ям, прош­ло не бо­лее чет­верти ча­са) он пос­та­рел лет на де­сять.
      — Прос­ти, бы­ло тем­но, я хо­тел вклю­чить свет, и… — Я на­чал бы­ло оп­равды­вать­ся за раз­би­тую по­суду, но Дэ­вид лишь мах­нул ру­кой: «всё в по­ряд­ке».
      — Он ме­ня в мо­гилу све­дёт, — про­бор­мо­тал он се­бе под нос. Толь­ко сей­час я за­метил, что про­шед­шие го­ды ос­та­вили свой от­пе­чаток и на нём то­же, а не толь­ко на на­чина­ющем мед­ленно вет­шать до­ме.
      — Что про­изош­ло? Я слы­шал шум. — Я ре­шил не по­давать ви­ду, что что-то слы­шал, по­тому что из то­го, что мне слу­чай­но от­кры­лось, я не по­нял ров­ным счё­том ни­чего, кро­ме то­го, что кто-то умер.
      Дэ­вид но­гой по­дод­ви­нул к се­бе крес­ло и не­ук­лю­же при­зем­лился в не­го. Спря­тал ли­цо в ла­донях и про­сидел так, по­жалуй, ми­нуты три. За­тем от­нял ру­ки и вни­матель­но пос­мотрел на ме­ня. Его гла­за бы­ли нас­толь­ко крас­ны­ми, что у ме­ня про­мель­кну­ла мысль, что за­кат, до­горая, не пе­ретёк за го­ризонт, а по­селил­ся в них, в этих су­мас­шедших, со­вер­шенно ди­ких гла­зах ус­та­лого джентль­ме­на сред­них лет, ко­торо­го я, ка­жет­ся, на­чинаю от­кры­вать за­ново с каж­дой ми­нутой, про­ведён­ной в его об­щес­тве. На­конец он за­гово­рил:
      — Я пот­ра­тил на не­го поч­ти пят­надцать лет. Ты зна­ешь, я со­вер­шенно не хо­тел усы­нов­лять ре­бён­ка, но в тот мо­мент это нуж­но бы­ло сде­лать, что­бы про­из­вести бла­гоп­ри­ят­ное впе­чат­ле­ние в об­щес­тве. — Он от­ки­нул­ся на спин­ку крес­ла и смот­рел пус­тым взгля­дом сквозь склян­ки, уце­лев­шие пос­ле мо­его сло­нопо­доб­но­го шес­твия. Я хо­тел ска­зать что-то обод­ря­ющее, но сло­ва зас­тре­вали в гор­ле, и Дэ­вид про­дол­жил: Он был пре­лес­тным маль­чи­ком, к то­му же очень со­об­ра­зитель­ным, и вско­ре я его да­же по­любил. Всег­да и вез­де я от­но­сил­ся к не­му, как к род­но­му сы­ну и ни в чём ни­ког­да не ущем­лял. Он по­лучил и про­дол­жа­ет по­лучать прек­расное об­ра­зова­ние, им за­нима­ют­ся луч­шие учи­теля графс­тва. У не­го есть пол­ный дос­туп к мо­ей лич­ной биб­ли­оте­ке, и он ей с удо­воль­стви­ем поль­зу­ет­ся. Он за­нима­ет­ся нес­коль­ки­ми ви­дами спор­та с луч­ши­ми нас­тавни­ками и да­же пре­ус­пе­ва­ет. У не­го есть всё, что­бы стать луч­шим пред­ста­вите­лем мо­лодо­го по­коле­ния, всё, о чём мож­но толь­ко меч­тать, а он… — Дэ­вид тя­жело вздох­нул и ти­хо до­бавил: а он хо­чет быть чу­дови­щем.
      Я по­пытал­ся ос­то­рож­но вста­вить свои па­ру пен­сов:
      — Од­нажды я слы­шал од­ну ин­те­рес­ную мысль. Нек­то ут­вер­ждал, что ис­тинная сущ­ность чу­довищ об­ла­да­ет оп­ре­делён­ной эс­те­тикой, но ино­го тол­ка, чем мы при­вык­ли ис­кать.
      Он ус­мехнул­ся и ус­тре­мил не­видя­щий взор в пус­то­ту за ок­ном.
      — Ка­жет­ся, я знаю, кто это ска­зал. С тех пор он воз­двиг сте­ну меж­ду со­бой и ок­ру­жа­ющим ми­ром и по­ёт грус­тные пес­ни об оди­ночес­тве в сво­ём во­об­ра­жа­емом ка­мен­ном меш­ке. Ес­ли, ко­неч­но, эти тос­кли­вые за­выва­ния мож­но наз­вать пес­ня­ми. Я не сог­ла­сен с ним.
      Дэ­вид ма­шиналь­но под­тя­нул к се­бе ко­лено и об­хва­тил его ру­ками. Толь­ко сей­час я за­метил, нас­коль­ко он ху­дощав. Поч­ти ске­лет, ещё нем­но­го — и его бу­дет но­сить вет­ром. Сей­час он, ка­жет­ся, сов­сем за­был, что на­ходит­ся в ком­на­те не один. Тон­кие паль­цы ос­то­рож­но мас­си­рова­ли ко­лено, ве­ро­ят­но, трав­ми­рован­ное, и в этом жес­те бы­ло что-то очень ин­тимное. На се­кун­ду мне ста­ло нем­но­го не­лов­ко, что я на­хожусь здесь и сей­час, но тут он, слов­но ус­лы­шав мои мыс­ли, вски­нул го­лову и про­из­нёс спо­кой­ным ров­ным го­лосом:
      — Не об­ра­щай вни­мания, в дож­дли­вую по­году оно ме­ня бук­валь­но с ума сво­дит. Чёр­тов рев­ма­тизм.
      Я по­жал пле­чами, и он про­дол­жил со смеш­ком:
      — Ва­ша пла­нета слиш­ком сы­рая для та­кого ста­рого и боль­но­го при­шель­ца, как я. Нуж­но бы­ло мне вы­бирать мес­то по­суше. И по­теп­лее. — Он ус­та­ло под­мигнул мне и сно­ва сме­нил тон на серь­ёз­ный: это на­чалось при­мер­но че­рез пол­го­да пос­ле тво­его отъ­ез­да. Он тог­да слов­но с це­пи сор­вался.
      Не по-муж­ски тон­кие и изящ­ные паль­цы сжа­ли ко­лено силь­нее. На од­ном из них кра­сова­лось гру­бова­тое коль­цо с хал­це­доном, ко­торое я тут же приз­нал: мно­го лет на­зад я об­ро­нил его во вре­мя про­гул­ки и счи­тал без­воз­врат­но ут­ра­чен­ным; сом­ни­тель­но­го ви­да че­ловек, про­дав­ший мне его на за­ре мо­ей юнос­ти за бе­шеные день­ги, уве­рял, что об­ла­дате­лю это­го ар­те­фак­та неп­ре­мен­но по­везёт в люб­ви. Я отор­вал взгляд от коль­ца. Дэ­вид вни­матель­но изу­чал моё ли­цо и, по­хоже, был до­волен от­ра­зив­шимся на нём за­меша­тель­ством, хо­тя единс­твен­ным из­ме­нени­ем на его собс­твен­ном ли­це был хит­рый блеск в гла­зах. Впро­чем, он так же быс­тро по­гас, как и вспых­нул, и тос­ка вновь сме­шалась с от­ре­шён­ностью, зав­ла­дев его иноп­ла­нет­ны­ми гла­зами. Мои же мыс­ли сби­лись в ку­чу и не­из­менно воз­вра­щались к перс­тню, са­ду, ти­хим ве­черам и ту­ман­ным ут­рам, бе­редя прош­лое и вы­нимая из тём­ных за­ко­ул­ков па­мяти все не­дос­ка­зан­ности и двус­мыслен­ности, зас­тавляя за­ново пе­режи­вать те ко­рот­кие мгно­вения, ко­торых бы­ло в из­бытке. В кон­це кон­цов я не вы­дер­жал:
      — Я ду­мал, что по­терял его в тво­ём са­ду.
      Дэ­вид вздрог­нул, отор­вавшись от сво­их раз­мышле­ний, и под­нял на ме­ня не­до­умен­ный взгляд; тог­да я по­яс­нил:
      — Коль­цо.
      Он ус­мехнул­ся че­му-то и под­нёс пер­стень к гла­зам, гля­дя на ме­ня по­верх не­го.
      — Я не поз­во­ляю вре­мени уте­кать сквозь паль­цы и ищу фик­си­рован­ные точ­ки, к ко­торым по­том мож­но бу­дет воз­вра­щать­ся, — он чуть по­вер­нул ла­донь, и ка­мень тус­кло, слов­но бы с не­охо­той, блес­нул. — Вос­по­мина­ния об ушед­ших днях не так уж пло­хи, ес­ли не пог­ру­жать­ся в них с го­ловой и не да­вать им за­менить ре­аль­ность, — он выс­тре­лил в ме­ня взгля­дом. Пря­мое по­пада­ние в го­лову. На миг мне по­каза­лось, что я ос­леп, так яр­ко блес­ну­ли его гла­за преж­де, чем зак­рыть­ся от ме­ня тон­ким ве­ером свет­лых рес­ниц. — Иног­да они по­мога­ют пе­ре­ос­мыслить свою жизнь и да­ют на­деж­ду.
      — На­деж­ду на что?
      Он вздох­нул и прик­рыл гла­за ру­кой.
      — На то, что не всё в этом ми­ре нас­толь­ко дерь­мо­во, как мне по­рой ка­жет­ся. На то, что од­нажды над на­ми вос­си­яет звез­да, и счастье вновь проль­ёт­ся на на­ши го­ловы.
      Всё это бы­ло бы по­хоже на пло­хой спек­такль, но го­речь в его го­лосе бы­ла слиш­ком ис­крен­ней. Ме­ня уди­вила эта пе­реме­на:
      — С ка­ких это пор ты стал та­ким ро­ман­ти­ком?
      — Так выш­ло, — он по­жал пле­чами. — Оди­ноко­му муж­чи­не в мо­ём по­ложе­нии ос­та­ёт­ся ли­бо это, ли­бо оз­ло­бить­ся на весь мир.
      — И ты выб­рал…
      — … Ждать и ве­рить.
      Чувс­твуя, что мы вот-вот зай­дём в ту­пик, я пред­по­чёл сме­нить те­му:
      — А что Май­кл?
      Дэ­вид лишь по­качал го­ловой:
      — Я пы­тал­ся с ним по­гово­рить, но он мол­чит. Мол­чит и ни­чего не объ­яс­ня­ет. Иног­да мне ка­жет­ся, что в не­го все­лил­ся де­мон: этот маль­чиш­ка — чёр­тов ма­лолет­ний ге­ний, схва­тыва­ющий всё но­вое бук­валь­но на ле­ту и пре­ус­пе­ва­ющий ед­ва ли не во всех об­ластях, с ко­торы­ми соп­ри­каса­ет­ся его ра­зум. Его спо­соб­ности по­рази­тель­ны, он со­вер­шенно адек­ватно вос­при­нима­ет мир и да­ёт не­веро­ят­но трез­вые оцен­ки про­ис­хо­дящим со­быти­ям. Толь­ко… — Дэ­вид от­пустил ко­лено и ус­та­ло по­тёр пе­рено­сицу, — жен­щи­нам опас­но на­ходить­ся в этом до­ме.
      Я по­нима­юще кив­нул, выз­вав нер­вный сме­шок у хо­зя­ина до­ма.
      — Нет, друг мой, это не то, о чём мож­но бы­ло бы по­думать. Взрос­ле­ющий юно­ша, бур­ля­щие гор­мо­ны… — он лу­каво улыб­нулся и вы­жида­тель­но пос­мотрел мне в гла­за, от­че­го мне ста­ло не по се­бе. — В та­ком слу­чае, в этом до­ме поч­ти все на­ходят­ся в зо­не рис­ка, осо­бен­но ста­рые друзья ста­рых при­шель­цев. Но нет, он по-нас­то­яще­му опа­сен.
      На миг вспых­ну­ло и тут же по­гас­ло тус­клое зо­лото: Дэ­вид по­вер­нул го­лову и те­перь смот­рел ку­да-то вниз. Взгляд его был рас­фо­куси­рован и пе­чален, а го­лос стал ти­ше. Тем не ме­нее, в нём чувс­тво­валось чу­довищ­ное нап­ря­жение. Ка­залось, внут­ри не­го идёт борь­ба, но он не мо­жет сми­рить­ся с точ­кой зре­ния по­беж­да­ющей сто­роны.
      — Пер­вой бы­ла мисс Ги­де­он, учи­тель язы­ка и сло­вес­ности. Пре­лес­тная мо­лодая осо­ба, я да­же сам имел на неё не­кото­рые пла­ны, — он ви­нова­то улыб­нулся. — Но им бы­ло не суж­де­но сбыть­ся. При­мер­но че­рез час пос­ле на­чала пер­во­го уро­ка она с кри­ком выс­ко­чила из за­ла биб­ли­оте­ки, где они дол­жны бы­ли за­нимать­ся, и сбив­чи­во рас­ска­зала, что Май­кл на­пал на неё и чуть бы­ло не свер­нул шею. Тог­да я по­думал, что эта де­вуш­ка хоть и на ред­кость кра­сива, но яв­но не в сво­ём уме. Я зап­ла­тил ей в три ра­за боль­ше, чем она про­сила, со всей воз­можной веж­ли­востью из­ви­нил­ся за вос­пи­тан­ни­ка и с тех пор ни ра­зу не при­бегал к её ус­лу­гам. За­тем бы­ла… как же её зва­ли… — он прик­рыл гла­за, вспо­миная. — Нет, не пом­ню. Ка­кая-то тол­стая да­ма не­оп­ре­делён­но­го воз­раста, в ко­тором она на­веки и ос­та­лась. По­том бы­ли две су­ровых мо­наш­ки. Хо­ронить их приш­лось в зак­ры­тых гро­бах. С тех пор к Май­клу был прис­тавлен гу­вер­нёр, бо­лее по­ходя­щий на ох­ранни­ка, ко­торый соп­ро­вож­дал бы его всю­ду и не поз­во­лял ни с кем ос­та­вать­ся на­еди­не. Кро­ме то­го, на вся­кий слу­чай я боль­ше не на­нимал маль­чи­ку учи­телей-жен­щин. Но это не по­мог­ло. Даль­ше ста­ло толь­ко ху­же. Он стал под­ка­ра­ули­вать гор­ничных. Дош­ло до то­го, что мне приш­лось от­вести часть пар­ка не­пода­лёку от скле­па под клад­би­ще, что­бы каж­дый раз не во­зить их че­рез весь го­род. А ещё те­перь жен­щи­ны бо­ят­ся на­нимать­ся ко мне. И ра­зуме­ет­ся, это я — ис­ча­дие ада и все­лен­ское зло по­чище Дра­кулы, и дом мой прок­лят, и род мой об­ре­чён, и во­об­ще не­беса от ме­ня от­верну­лись, а зем­ля под но­гами вот-вот раз­вер­знет­ся, — он тя­жело вздох­нул и пос­мотрел мне в гла­за. — Ты мо­жешь у­ехать в лю­бой мо­мент, ес­ли по­жела­ешь. Я пой­му.
      В его взгля­де бы­ло столь­ко бо­ли и мол­ча­ливо­го сми­рения, что хва­тило бы на де­сяток рас­пя­тий. И в то же вре­мя бы­ла в нём не­уло­вимая дер­зость, вы­зов. Слов­но он про­бовал ме­ня на проч­ность ха­рак­те­ра: не сло­мала ли ме­ня по­ез­дка, не пе­реп­ла­вила ли в дру­гого че­лове­ка? Бы­ло в этом зри­тель­ном по­сыле и ещё что-то, что зас­тавля­ло ме­ня внут­ренне сод­ро­гать­ся. Без­звуч­ная моль­ба — вы­мучен­ный, из пос­ледних сил выр­ванный из рас­терзан­ных лёг­ких крик уто­па­юще­го пе­ред тем, как вол­ны в пос­ледний раз сом­кнут­ся у не­го над го­ловой. «Не ос­тавляй ме­ня, Джим. Не сей­час, ког­да ты ну­жен мне боль­ше все­го. Не дай им взять верх. Толь­ко вмес­те мож­но выс­то­ять под на­тис­ком сти­хии, толь­ко пле­чом к пле­чу, спи­ной к спи­не». Его су­жен­ный зра­чок «го­лубо­го» гла­за смот­рел ку­да-то внутрь ме­ня, в са­мую ду­шу и даль­ше, под­ни­мая из глу­бин под­созна­ния стран­ные и бо­гохуль­ные об­ра­зы, ос­во­бож­дая за­точён­ных в тем­ни­це со­вес­ти и мо­рали де­монов. Мне ста­ло сов­сем не­уют­но, и я пос­пе­шил от­вести взгляд.
      Мы оба зна­ли, что я от­сю­да ни­куда не у­еду. По край­ней ме­ре, в бли­жай­шие дни.
      — Я хо­чу его уви­деть.
      Дэ­вид под­нял на ме­ня тя­жёлый взгляд и сно­ва зав­ла­дел мо­ими гла­зами:
      — Уве­рен? Он и на взрос­лых му­жиков по до­му ло­вуш­ки рас­став­ля­ет вре­мя от вре­мени. Там в пар­ке не толь­ко те нес­час­тные жен­щи­ны наш­ли свой пос­ледний при­ют, но и нес­коль­ко креп­ких пар­ней.
      — Не зас­тавляй ме­ня про­сить те­бя.
      Ка­залось, зра­чок его «зе­лёно­го» гла­за рас­тёкся на всю ра­дуж­ку, прев­ра­тил­ся в чёр­ную ды­ру, и сей­час ме­ня в неё стре­митель­но за­тяги­вало. Угол­ки губ слов­но над­ло­мились и об­ра­зова­ли по­ис­ти­не дь­яволь­скую улыб­ку. Дэ­вид по­дал­ся впе­рёд и бро­сил мне но­вый вы­зов, выз­вав ли­кова­ние и ова­ции мо­их ос­во­бож­дённых от оков де­монов, ког­да ти­хо, поч­ти од­ни­ми гу­бами про­из­нёс:
      — Вза­им­но.
      За­тем он под­нялся и, с нас­лажде­ни­ем раз­мяв пле­чи и шею, вы­дох­нул, с тру­дом по­дав­ляя зе­воту:
      — Пой­дём, я по­кажу те­бе твою ком­на­ту.
      Как са­мый нас­то­ящий ра­душ­ный хо­зя­ин, Дэ­вид про­водил ме­ня в ком­на­ту, тра­дици­он­но на­зыва­емую гос­те­вой, хо­тя кро­ме ме­ня в ней яв­но ник­то ни­ког­да не жил. Ед­ва пе­рес­ту­пив по­рог, я ох­нул: всё бы­ло в точ­ности так, как я ос­та­вил пос­ле сво­его пос­пешно­го отъ­ез­да де­сять лет на­зад. Не­боль­шой рез­ной стол у ок­на, вы­мощен­ный кни­гами и ру­копис­ны­ми наб­роска­ми впе­ремеш­ку с за­капан­ны­ми тушью за­рисов­ка­ми с на­туры, вы­шитая по­душ­ка на крес­ле, ко­торую я ког­да-то по не­ос­то­рож­ности и бес­печнос­ти про­жёг с од­но­го уг­ла, пят­нистая ко­ровья шку­ра на по­лу с выц­ветшей кляк­сой (Дэ­вид очень лю­бил ту чер­ниль­ни­цу), вы­сокие шка­фы вдоль стен, в ко­торых поч­ти на­вер­ня­ка всё ещё ле­жат ве­щи, о ко­торых я дав­ным-дав­но по­забыл, и ог­ромная кро­вать с ажур­ным из­го­ловь­ем и дву­мя тум­ба­ми по бо­кам.
      Дэ­вид ушёл к се­бе толь­ко под ут­ро.
      Ос­та­ток но­чи я спал, как уби­тый.

- Продолжение следует -