Когда я была уже взрослая и работала на Севере, там мы находили крупные раковины, похожие на раковины мидий - только белые, заизвестковавшиеся - далеко на берегу и даже высоко в горах. Такие крепкие, прямо каменные. Этим ракушкам было примерно четыре тысячи лет - да нет, больше! Они когда-то жили на дне моря. А потом произошло землетрясение, морское дно поднялось и превратилось в горы; и ракушки, и многие другие существа, жившие на дне океана, умерли. Они лежали-лежали, закаменели, да так и остались лежать где-нибудь на склоне или на вершине горы...
Те, что мы находили в детстве на пляжах, были помоложе. Они на многое годились. Например, мы делали такие шкатулочки из картона или из фанеры, обмазывали их клеем и приклеивали ракушки, создавая узоры и орнаменты. А свободное от ракушек поле посыпали по клею песком. И у нас получались такие произведения искусства.
Мы всё надеялись среди этих ракушек жемчужницу найти. Потому что жемчуг - настоящий, драгоценный жемчуг - он ведь именно в таких, похожих, ракушках зарождается. Нам говорили. Попадёт в такую ракушку песчинка, она живому моллюску мешает, щекотится, чешется, может быть, даже болит; и вот он, в лечебных целях, покрывает её таким специальным составом, который сам же своим собственным организмом вырабатывает (как, например, паук паутину). Состав затвердевает и превращается в жемчужину. И как ракушки бывают морские и речные, так и жемчуг бывает морской и речной... Но нам не везло, и никто из знакомых мне ребят жемчуга не находил. Но ничего, нам и простые ракушки нравились. Мы их тоже собирали. Потому что красивые же!..
А ещё мы находили такие интересные ракушки (от раков-отшельников, так их моллюски назывались) - интересные ракушки, свёрнутые в такой кулёчек с хвостиком. Эти были ещё красивее. И они тоже на многое пригождались. Мы из них, например, делали бусы и браслеты, нанизывая на нитку. Но и те, которые не годились для этой цели, нам всё равно нравились; мы их тоже собирали... А потом я такие ракушки-кулёчки, только очень большие, видела среди диковин, которые путешественники привозят. В тёплых морях они вырастают до огромных размеров и тоже могут очень украсить вашу комнату.
А самые крупные ракушки, которые мы находили у нас на Чёрном море, были рапаны. Это те самые, в которых море шумит, если приложить их к уху. Их большие ребята, которые хорошо ныряют, набирали возле Тонкого мыса. Но они глубоко. Мой брат доныривал, а я -нет. Мне воздуха не хватало. Да и вода почему-то не пускала в такую глубину - выталкивала. Брата пускала, а меня - нет. Не знаю, почему...
Вот, кстати, раз уж речь зашла о Тонком мысе. Такая смешная история у меня там однажды получилась. Немножко неловко рассказывать, но я всё равно расскажу.
Я уже взрослая была, хотя и очень ещё молодая. Вышла я замуж, и привезла своего мужа, Кирилла, в Геленджик, чтобы познакомить со всеми своими. Места эти были не совсем для него незнакомые: его в раннем детстве привозили в Новороссийск, где у него тоже какая-то родня жила. Потом его родню всю перебили - то есть, репрессировали - за то, что они были дворяне... Но это другая история, я её здесь не хочу рассказывать... А я расскажу, что вот, привезла я Кирилла в Геленджик; и, по молодости, очень хвасталась ("форсила", как мы говорили)тем, какая я вся морская-черноморская, как я бухту когда-то переплывала, как я прекрасно плаваю, гребу на лодке и ныряю - и какие знаю здесь интересные места. И повезла его на Тонкий мыс. И я там знала одну скалку, где росли очень крупные мидии.
Кирилл не умел так хорошо плавать, как я, ведь он бывал на море совсем ещё маленьким. А потом - какое там море!.. Он с пятнадцати лет всё больше по зонам...
И вот я пообещала нарвать для него этих самых мидий. Поплыла на свою скалку. Да вот беда: я не подумала, в чём же я эти мидии на берег доставлю? Никакого вместилища с собой не взяла... И додумалась: напихала их в трусики своего купальника. Много-много; крупные, отборные. И поплыла с ними к берегу. А края-то у них острые!.. Помните рассказ про спартанского мальчика, который украл лисёнка, спрятал его к себе под хитон - и не шевельнулся в строю, пока лисёнок расцарапывал ему живот? Вот я, пока к берегу плыла, сто раз вспомнила этот рассказ. Но мне, как и тому спартанскому мальчику, даже мысль такая в голову не пришла, чтобы выбросить мидии! Не из жадности, а из-за какой-то дурацкой гордости. Как это я, такая морская-черноморская, и вдруг сдамся!.. Ну, конечно, мой героизм нисколько Кирилла не порадовал. Наоборот... Но он обещал никому дома не рассказывать. И не рассказал...
(продолжение следует)