ОПИСАНИЕ:
Бохо было шестнадцать, когда от неё отказались мать, друзья и земляки. Она покинула посёлок ночью и осталась одна в беспощадном мире, где магия каралась смертью.
Но однажды её находит стая.
КРОВАВАЯ ЛУНА
На посёлок напали неожиданно, под вечер, когда солнце уже спряталось за куполами маленькой церквушки, а люди заканчивали ужинать. Воздух наполнился страхом, густым и горьким, парализующим ноги. На окраине раздались хлопки выстрелов, и народ высыпал на улицы. Уж лучше бы они спрятались в подвалах…
Брать было нечего. Впрочем, нападали на такие поселения с одной целью — пополнить ряды рабов. Крепкие земледельцы становились отличной рабсилой, а выносливость и трусливость обрекали их на вечное рабство.
Всех мгновенно согнали на площадь, окружили и наставили оружие, как на стадо коров, что грозило разойтись и потеряться. Вперёд вышел бородатый мужчина и громко оповестил, что теперь они все — собственность Федерации. Толпа застонала, запричитала, заныла, но не выступила против. Чем они могли противостоять оружию? Вилами да лопатами.
Под раскидистым клёном, что в полумраке казался монстром из преисподней, женщина прижимала к себе дочь-подростка.
— Пусти, мама, — шептала ей девочка, — ты же знаешь, я смогу, пусти.
— Нет! — задушено всхлипнула мать и ещё сильнее прижала к себе дочь, словно могла поглотить её своим пышным телом и не дать совершить безумство. — Уж лучше быть в рабстве, чем все узнают. Молчи. Будь сильной и прими свою судьбу.
— Я не хочу быть рабыней, мама, — в голубых и чистых глазах девчонки отразилась наливающаяся кровью Луна, что сменяла солнце над ратушей.
— Ты же помнишь, что говорил святой отец? — мама решила воззвать к богобоязненности. — У каждого свой крест. Это, видимо, наш, — приговаривала она, поглаживая дочь по светлым волосам. — Надо терпеть, мы не можем бороться, у нас нет сил.
— У меня есть, мама, у меня…
Но женщина не позволила ей договорить, зажав рот ладонью. Она обернулась по сторонам, но никто не прислушивался к их перешёптыванию — люди плакали, обнимали близких и прощались. Над площадью стоял монотонный гул расставания.
Солдаты Федерации устали ждать и несколько раз выстрелили в небо, напоминая о своём присутствии. Какой-то глупый смельчак в толпе крикнул: «Смерть Федерации» и тут же замолчал навечно, сражённый точным выстрелом. Народ отшатнулся, и плач стал громче. Солдаты выволокли на помост старосту посёлка и приказали упасть на колени, выражая покорность. Седовласый мужчина, которого жители безмерно уважали, сопротивлялся до первой пули в ногу, которая заставила его склониться против воли. Затем раздался женский визг, и на помосте оказалась девчушка лет шестнадцати. Она закрывала ладонями лицо и плакала, пока её тащили за светлую косу. Солдат не выдержал женских рыданий и залепил ей оплеуху.
— Мама! Мама, это моя одноклассница! Пусти! — вырывалась из крепких материнских объятий голубоглазая девочка, но мать держала крепко. В тот момент, когда чиркнул армейский нож, и к ногам солдата упала бездыханная девчушка с длинной светлой косой, она закрыла своей дочери глаза.
Толпа затихла, замерла, боясь своим дыханием накликать смерть на близких. Кольцо вооружённых солдат смыкалось, теснее сжимая стадо, чтобы не потерять ни единого раба. Люди знали, сейчас последует отбор: мужчин и мальчиков отсеют налево, женщин и девочек — направо, стариков не оставят в живых. Сильные поедут на рудники, слабые станут прислугой.
Помощи ждать неоткуда, помощь не придёт. Кому есть дело до деревни в лесу? Никому.
Народ напирает, наступает на пятки, теснее жмётся друг к другу. Это конец. Ещё час назад были планы, мечты и надежды — а теперь всё растоптано, расстреляно, уничтожено.
— Мне нужен воздух, мама, — девочка пытается вывернуться из душных объятий и сделать вдох, — я не могу дышать…
Женщина отступает, упирается локтями в испуганных людей сбоку, чтобы освободить дочери хоть немного пространства, и понимает, что дочь её провела.
— Прошу, Бохо, не надо… — прошептала она, глядя, как родное дитя скрывается в гуще тел, — не надо…
Но девочка упрямо идёт туда, где стоят солдаты, распихивает плачущих людей, не оборачивается на окрики. В её голове гул — низкий, звенящий, он нарастает и грозит заложить уши. Ему нужен выход. Кончики пальцев покалывает от предвкушения, внутри поднимается волна ярости, красной ярости, как сама Луна.
В шаге от солдата она замирает, смотрит на него пристально.
— Человек ли ты… — шепчет, — будет ли тебе больно…
Солдат заметил нахалку, что смотрела на него в упор, и замахнулся ружьём, чтобы ударить прикладом. Но девочка выбросила руку вверх и разжала ладонь, пропуская кровавый лунный свет через тоненькие пальчики. Ружьё выскользнуло из солдатских рук и зависло в воздухе.
— Назад, — пробормотала девочка, наступая на безоружного солдата. — Назад, все назад. Я не причиню вам вреда, если вы уйдёте. Вы уйдёте? — спросила с надеждой.
Ошалелый мужчина отступил, обернулся в поисках ответов и вдруг закричал во все лёгкие:
— Ведьма! Среди них есть ведьма!
Хаос захлестнул площадь. Люди бросились врассыпную, сбивая солдат с ног, те, в ответ открыли стрельбу, пытаясь вернуть всех на площадь.
Девочка обернулась в поисках матери, но не смогла её найти в этой панике. Под ноги мечущимся испуганным взрослым падали слабые растерявшиеся дети.
— Пожалуйста, хватит, — произнесла девочка беззвучно, пересохшими губами, — хватит… — снова слёзы потекли по щекам.
Ружьё, висевшее над её головой, уставилось дулом в воздух и открыло очередь. Заметавшиеся люди замерли. Девочка махнула второй рукой — и оружие всех солдат, что ловили обезумевших людей по периметру, взлетело в воздух. Раздался треск, и запахло плавленым металлом. Вышедшее из строя оружие упало к ногам солдат.
Девочка сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Ладони соединились на уровне груди, между ними становилось горячо, как от прикосновения к раскалённой сковородке. Когда температура стала невыносимой, она выставила ладони перед собой — воздух заискрился, образовывая тонкое, но плотное защитное поле, которое плелось, словно паутинка, пока не закрыло собой испуганных людей. Кто-то из солдат попытался пробиться, пересечь, но лишь ушиб плечи и руки. Бородатый командир, что убил старосту, крикнул своим «Уходим!», и загудели оставленные в лесу вездеходы.
Когда мать вела дочь, спасшую посёлок от смерти, через площадь, люди молча расступались. В их глазах плескался такой ужас, словно это она едва не обрекла их всех на гибель.
Какой-то мальчишка прошептал слишком громко в оглушающей тишине:
— Она ведьма? Разве их не убили?
Мама сжала плечи дочери и прибавила шаг.
— Почему она жила среди нас? — спросил кто-то в спину.
— Как мы не заметили? — вторили ему.
А потом у поворота к дому им прилетело в спину:
— Её нельзя оставлять в живых.
Каждую вещь, что мать складывала в заплечную сумку, она поливала слезами. Девочка просила, плакала, кричала, умоляла, стояла на коленях и цеплялась за цветастую материнскую юбку, но мать была непреклонна.
— Ты уйдёшь, пока тебя не убили свои же, — всхлипывала она, запихивая в переполненную сумку ещё какую-то тряпку. — Иди на Север, там, говорят, не проверяют людей на бесовство.
— Это чудо, мама, а не бесы! Это чудо!
Женщина вдруг остановилась и замерла, глядя стеклянными глазами в обшарпанную стену.
— Мне акушерка говорила, что ты должна была умереть, — произнесла она. — Лучше бы умерла, чем такой позор.
Светловолосой и голубоглазой Бохо было шестнадцать, когда от неё отказались мать, друзья и земляки. Она покинула посёлок ночью, и только кровавая Луна могла осветить ей путь.
Бохо осталась одна в беспощадном мире, где магия каралась смертью.
ДОРОГА
Полтора года спустя
Расчёт за месяц преподавания в сельской школе получился таким внушительным, что Бохо не смогла скрыть радости и расцеловала пожилого учителя, который ей заплатил. Этих денег хватит, чтобы добраться до следующего населённого пункта, посетить там баню, снять комнату и, быть может, даже купить новые башмаки, потому что эти уже поистрепались. За жильё в этом городе она уже рассчиталась. Можно было задержаться ещё на денёк, но неведомая сила гнала её всё дальше, и этому зову за годы своей жизни Бохо научилась доверять.
Хозяйка комнатушки, которую она снимала возле школы, посетовала на то, что молодой девушке вздумалось уходить под вечер, но та лишь поблагодарила за гостеприимство, собрала свои скромные пожитки, что вмещались в одну заплечную сумку, и покинула городок, смело шагая по разъезженной дороге. Сколько было таких дорог, комнат, хозяек… Со временем они слились в серое пятно. Бохо запоминала только детей. Было в этих наивно распахнутых глазах что-то знакомое и далёкое, что-то тёплое и светлое — то, что умерло однажды в ней самой.
Светлое девичье платье сменилось тяжёлой тёмной тканью и плащом, золотые косы туго связаны на затылке. Детство кончилось резко и болезненно, Юность вообще не постучалась в эти двери. И только Взрослость в развалочку пожилой женщиной вошла в одинокую хибару Бохо и осталась.
***
Когда на дороге раздавался грохот, оповещающий о попутчиках, девушка ныряла в придорожные заросли или терялась в лесу, стараясь при этом не выпускать дорогу из поля зрения.
Грохот нарастал. Колёс было много, определила Бохо и утонула в кустах, сливаясь своим коричневым плащом с облезлыми стволами деревьев. Мимо протарахтел старый вездеход, за ним ровным строем проехали три мотоцикла, четыре вагончика. Строй замыкали ещё два мотоцикла.
«Стая», — хмыкнула про себя Бохо и вылезла из кустов только тогда, когда вдали перестали вспыхивать огни последних мотоциклов.
Стаей называли объединившихся бродяг, которых война оставила без крова и родни. Это были необщительные люди, которые двигались по стране, как табор цыган. Их охотно нанимали в городах на подсобные работы, платили немного, но уважали за то, что они смогли выжить. Были среди них и мужчины, и женщины. Даже без кровного родства они образовывали своеобразную семью, в которой горой стояли друг за друга.
«Друг за друга», — Бохо попробовала эти слова на вкус, перекатила по языку и отметила, что звучат они довольно вкусно.
Мужчины стаи были опасны тем, что носили с собой оружие и хоть первыми не нападали, могли броситься в драку, если им на мгновение покажется, что стае что-то угрожает.
Бохо, как, впрочем, и другие благоразумные девушки, избегала встречи с этими людьми. Хотя, если оглянуться на последние полтора года, то девушка попросту избегала людей, всех.
Она двигалась на Север. Все романтики и безумцы двигаются на Север. В то время, когда другие хотят тепла и покоя, мятежное сердце просит страсти, борьбы и правды. А где это искать, если не в северном ветре? Поговаривали, что на Севере ещё остались волшебники, заточённые во льдах. Если их разбудить, если им рассказать, что случилось с благословенной землёй, они восстанут и сотрут с лица земли обидчиков людских. Но говорили об этом тихо, вечером у огня, шёпотом, напевали еле слышно о невероятной битве, которая положит конец унижениям и страданиям. И в песнях этих маги похожи на древних чудовищ — беспощадных и глупых, свирепых и ужасных. Потревоживший должен знать, как их победить или вновь заковать во льды, ибо в мире не уживутся люди и маги.
Эти истории изумляли Бохо. Что сказали бы эти люди, если бы узнали, что маг учит их детей грамоте, живёт с ними в доме и сидит за одним столом целый месяц и до сих пор никого не тронул и не причинил вреда? Ответ Бохо знала. Ответ ей показала собственная мать, выставив за дверь с набитой сумкой. Никто не станет разбираться, плохой ли ты или хороший, тебе просто нельзя существовать. А почему?
***
Оставаться ночью на дороге было слишком опасно, разбойников развелось побольше, чем порядочных людей. Бохо отошла немного в лес и устроила себе ночлег, разложив на еловых ветках свою «богатую» постель из плаща. Добрая хозяйка сунула ей бесплатно банку консервов, а во флягу, вместо воды, налила брусничный компот. Ужин получился отличным! Перед следующим городом предстояло пройти ещё две деревни. Дня четыре придётся идти.
Погода портилась, холодало — Север передавал привет.
Сквозь дрёму Бохо услышала треск веток. Решив, что это какой-нибудь зверёк подошёл слишком близко, соблазнившись ароматом опустевшей консервной банки, она перевернулась на бок. И тут же распахнула глаза, вглядываясь в кромешную темноту. Вряд ли звери ругаются матом.
Рядом явно был человек, причём, он светил себе фонариком и шёл в её сторону. Бохо нащупала электрошокер, за который когда-то отдала месячную зарплату, и поднялась во весь рост.
— Говорю тебе, ты забыл его в городе, — посетовал мужской голос.
Со стороны дороги послышались шаги, и к нему вышел ещё один высокий мужчина.
— Ты слишком глубоко в лесу ищешь. Если амулет упал, то он лежит в придорожной пыли.
— Предлагаешь мне ночью дорогу на ощупь проверить? Ну уж нет, я видел там коровьи лепёшки.
— Ты же знаешь, что это важно, — отрезал самый высокий. — Если понадобится, будем ощупывать дорогу от самого города.
— Сказку о том, что амулет принесёт нам избавление, я слышу каждый раз, когда ты выпиваешь лишнее.
Голоса стали удаляться в сторону дороги, и вскоре об их присутствии говорил только скачущий бледный луч фонаря между деревьями.
Девушка сунула руку в карман длинного платья и достала волчий клык на верёвочке, что нашла у городских ворот.
Едва сон снова начал её одолевать, голоса вернулись. Один убеждал другого, что амулет — это магическая ересь, на что второй посоветовал ему заткнуться, пока он ему не вышиб последние мозги. Бохо перекатилась на своей постели, чтобы не попасть под лучи фонарей, и случайно хрустнула веткой. Мужчины сразу же остановились. Луч света метнулся в лес и зашарил по кустам.
— А вдруг это кабан? — шепнул один из них.
— Так близко от города?
— Сто лет не ел мяса… Давай вместо амулета принесём нашим ужин! — загорелся мужчина.
— Я уверен, что это не кабан.
Но напарник его уже не слушал, а с упорством настоящего дикого кабана ломанулся в чащу.
— Это не кабан, — сообщил один, высвечивая девичью фигурку, что стояла в боевой стойке и была готова бороться за свою жизнь.
— Я вижу, — поддакнул второй.
Луч скользнул по постели, остаткам ужина и снова вернулся к зажмурившейся от света девушке.
— Потерялась?
— Это допрос? — уточнила Бохо, прикрывая глаза рукой.
Фонарик тут же опустили. Пришлось соврать, что вот-вот придут братья, и она здесь совсем не одна. Мужчины недоверчиво хмыкнули, но ловить её на лжи не стали. Какие братья бросят сестру одну в лесу? Без лишних слов они развернулись и исчезли в лесу, освещая себе дорогу тусклым фонарём.
***
Амулет перед смертью успела передать бабушка. Старая женщина искренне верила, что однажды беспредел закончится, и люди снова заживут счастливо. Сидя у костра, она рассказывала красивую историю о том, как в детстве её от волка спас настоящий волшебник. Она даже фамилию его помнила, шёпотом прибавляя: «Красивый был, зараза, чертовски красивый! Сразу ясно, что силой невероятной обладал. Волос длинный и светлый, глаз хитрый, с прищуром, а от улыбки словно солнце ярче светить начинало. Он Бёном представился, слышишь, внучок? Встретишь такого на своём пути — до самой смерти не забудешь». Зуб побеждённого зверя он отдал ей в качестве трофея и пообещал, что однажды вернётся за ним. Чанёлю эта история казалась всего лишь красивой выдумкой. Магов истребили очень давно, их существование уже успело обрасти таким количеством лжи, что правды там было не найти. Волчий зуб на тесьме от бабушкиной юбки был дорог ему, как память о семье, которой больше не было.
А теперь он потерян. Чанёль и сам, казалось, с его пропажей потерялся и ощущал беспокойство. Возможно амулет слетел, когда он слез с мотоцикла у городских ворот, чтобы поправить одеялко маленького Мёна, которое высунулось из последнего вагончика. А может зацепило веткой по груди на повороте, где деревья склоняются слишком низко. Чанёль пытался вспомнить места, где мог посеять дорогую вещицу, как вдруг лесную тишину пронзил женский визг. Мужчины вскочили на ноги и мгновенно пересчитали своих спутниц. Чанёль переглянулся с Джонгом.
— Это та девица, что была одна, — догадался Джонг. — Пойдём?
— Мы не влезаем в чужие дела, — старший мужчина с густой длинной бородой перехватил Чанёля за рукав.
— Она совсем маленькая, Дэхви, это может случиться и с нашими женщинами.
Мужчина нахмурился, но отпустил, и Чанёль с Джонгом побежали в ту сторону, где оставили неосторожную незнакомку.
***
Их было трое, и они были пьяны.
Услышав мужские голоса, Бохо готовилась встретить тех, кто потерял амулет, но на запах съеденной тушёнки вышли незнакомые мужчины. Солнце уже просыпалось, а на рассвете городские забулдыги приходили проверить, как настаивается домашний алкоголь. Бохо имела неосторожность устроить ночлежку как раз на их поляне, где они хранили свои запасы.
Как говаривала одна из хозяек, в своё время приютивших Бохо, пьяный пьяному рознь: один спать завалится, другого тянет к женщине, третьего — кулаками помахать. В этот раз Бохо не повезло нарваться на второго и третьего. Она попыталась быстро собрать свои вещи и уйти, но ей преградили дорогу. Один из мужчин подкрался сзади и дёрнул за юбку. Бохо от неожиданности и завизжала.
— Не люблю языкатых, — заявил тот, что мешал ей пройти, и хотел ударил её по лицу, но Бохо выбросила руку вперёд и коснулась его электрошокером. Мужик сдавленно охнул и осел на траву.
Это вызвало ярость у его приятелей, и они одновременно бросились на девушку. Бохо напряглась, но физических шансов у неё не было.
Откуда ни возьмись на поляне появились ещё два действующих лица: мужчина среднего роста с треугольной бородкой и высокий парень с длинными до плеч волосами. Девушка отступила и упёрлась спиной в дерево. Против всех ей не выстоять без магии.
Но новоприбывшие почему-то встали на её сторону и быстро разогнали пьянь.
— Испугалась? — спросил один из спасителей, и Бохо узнала голос одного из ночных искателей амулета.
— Немного, — призналась девушка.
— Тебя не учили не ходить одной по лесу? — высокий брюнет укоризненно покачал головой.
— Нет, — честно ответила Бохо. — Мне сказали: «Иди, дитя моё, в лес».
Мужчина с бородкой недоверчиво усмехнулся.
— Да кто ж скажет-то такое?
Девушка неопределённо пожала плечами, не желая делиться личным. В качестве благодарности Бохо протянула молодому парню волчий зуб.
— Не знаю, это ли вы искали.
— Это, — выдохнул парень и сразу же надел на себя амулет, пряча зуб под плотной рубашкой. — Где нашла?
— У ворот.
Парень покачал головой в такт своим мыслям, а потом присел и принялся собирать её вещи.
— Мы тебя подвезём, — ответил он на немой вопрос друга и девушки. — Дорога одна, ясно же, что нам по пути.
ГРОЗА
Это была стая. И почему Бохо сразу не подумала, что эти люди из стаи? На неё смотрели шесть мужчин, три женщины и один ребёнок, что жался к ногам одного из мужчин. Девушка представилась, но в ответ представления не получила. Люди смотрели настороженно и недоверчиво. Первым выступил мужчина лет пятидесяти с длинной бородой. Его интересовало, куда она движется. Обычно Бохо спрашивали, откуда она, где её родители и почему она покидает насиженное место, но о том, куда же она так упорно идёт, никто не интересовался.
— Какой следующий населённый пункт? — спросила девушка. — Вот туда и иду.
— Идёшь в город, названия которого не знаешь? — прищурился мужчина.
— Какой смысл в этих названиях, если содержание одинаковое?
Ответ ему явно понравился, и он разрешил Бохо остаться. Её накормили рисовой кашей, а мальчишка лет пяти угостил яблоком. Затем члены стаи начали готовиться к отъезду: мужчины проверяли технику, чистили ружья, женщины убирали на поляне. Бохо топталась в стороне и не знала, чем им помочь. Один из стаи, смуглый парень едва ли старше Бохо, после косых взглядов набрался смелости и подошёл познакомиться.
— Кай, — протянул обветренную ладонь.
Девушка в ответ представилась и пожала его горячую руку, вот только пальцы он сразу не разжал — приблизился, пристально глядя ей в глаза, и заявил:
— Красивая. Хочу тебя себе.
Бохо опешила от такой прямолинейности и попыталась вытянуть свои пальцы из затянувшегося рукопожатия.
— Я молодой и здоровый, — заверил Кай. — Мой мотоцикл вон тот, блестящий, — указал на своего железного коня. — Соглашайся. Я смогу тебя защитить, мне ружьё позавчера выдали.
— Я ведь тебя совсем не знаю, — неуверенно пробормотала Бохо, не зная, как реагировать на подобное предложение.
Парень был очень даже хорош собой, но у неё и в мыслях никогда не было заводить отношения с мужчиной. Как жить с мужем и скрывать свою сущность?
— Я хороший, — прямо сказал Кай, — не пью и женщин не бью. Только читать не умею, — сквозь смуглость кожи проступил стыдливый румянец.
— Читать не сложно, — улыбнулась девушка, — я научу.
— Моей будешь?
— Ой, нет, просто буду учить!
Свидетелем их разговора стал самый старший, которого все называли просто Дэхви. Он недовольно засопел и громко позвал к себе Чанёля.
— Ты условия знаешь. Из-за женщин войны в мире начинались, женщина одна быть не может. Чтобы не было разногласий в стае, кто-то должен взять на себя ответственность за неё, — Дэхви кивнул на Бохо.
— Поверьте, я вполне самостоятельная, — девушка попыталась их заверить, но никто её не слушал.
— Ты её привёл, — давил на Чанёля Дэхви. — У нас ещё есть в стае холостые мужчины: ты, Кай и Мин, — махнул на парня, который до этого ни слова не сказал.
— Подождите, я не понимаю, — Бохо выступила вперёд, — я не хочу связывать себя с мужчиной, просто подвезите меня до города. Сколько ехать? Я могу немного заплатить и…
— Хорошо, — прервал её Чанёль и смерил тяжёлым взглядом человека, который редко шутит. — Моя. Я привёл, мне и отвечать.
***
Стая двигалась на Север. При Бохо говорили мало, замолкали, едва она оказывалась поблизости. Определили во второй вагончик и велели не высовываться, пока стая двигается. Четыре раза в световой день делали перерыв, разбивали лагерь, готовили еду, отдыхали. Стая — это не караван, который идёт в город, стая — это жизнь в пути. Порой в красивом месте они задерживались на несколько дней, купались к реке, загорали, разговаривали, охотились и занимались хозяйственными делами. У каждой женщины был муж: у Мары — Джонг, у Киа — Хён, пятилетний Мён был сыном Дэхви и Юны. Работой с Бохо делились неохотно, но всё же позволяли убираться в вагончике и помогать готовить еду.
После того, как вечно серьёзный и задумчивый Чанёль при всех произнёс, что девушка под его ответственностью, смуглый паренёк Кай больше не подходил, бросая лишь изредка косые взгляды. Да и сам Чанёль особого интереса к ней не проявлял, предпочитая мчаться на своём мотоцикле навстречу ветру или уходить на охоту со старшими.
В сутках от города стаю в дороге застала гроза. Проливной дождь размыл разъезженную тропу, и мотоциклы увязли в грязи. Мокрые и продрогшие мужчины с помощью вездехода Дэхви перетащили вагончики под ветви деревьев. Бохо видела из окна вагончика, как накрываются брезентовыми тентами мотоциклы, как пристёгиваются все звенья их табора одной цепью.
Вагончик дрогнул, и в распахнутую дверь ввалился кто-то из стаи. Девушка не сразу узнала в промокшем человеке Чанёля. А тот, позабыв про вынужденное соседство, стянул с себя куртку и рубашку, сверкнув обнажённым торсом, и уже взялся за ремень брюк, когда услышал шорох в углу и обнаружил Бохо, что прикрывала глаза раскрытой книгой.
— Так книгу и держи, мне переодеться надо, — заявил он и зашелестел одеждой. — Можешь опустить её, — разрешил спустя несколько минут и предстал перед ней в свободных льняных штанах и огромной рубахе, которая соскальзывала даже с его широких плеч, обнажая острые ключицы.
Чанёль достал небольшой мешочек из сундучка в углу и, усевшись на полу, скрестив босые ноги, разложил перед Бохо съестные запасы: хлеб, сыр, вяленое мясо и несколько леденцов на палочке, которые припрятал для Мёна.
— Угощайся, — он гордым взглядом обвёл свой богатый стол и, прежде чем приступить к еде, завязал спадающие на лицо волосы тесьмой с волчьим клыком.
Бохо придвинулась ближе к еде и непроизвольно подумала: «Что ему стоит убить меня этими сильными руками? — взгляд скользнул по оголённой коже и венам на руках парня. — Успею ли я схватить электрошокер? Могу ли я воспользоваться силой, чтобы себя спасти?»
Чанёль заметил её осторожность и придвинул еду ближе.
— Не стесняйся, ешь, гроза не утихнет до утра.
— Ты останешься со мной до утра?
Чанёль нахмурил густые брови.
— Ты хочешь, чтобы я ушёл к своим? Но тогда моё место может занять Кай или Мин, — Чанёль замер, ожидая ответа.
Напористого Кая Бохо немного побаивалась, а молчаливый Мин и вовсе пугал своей непредсказуемостью.
— Нет, оставайся, — согласилась девушка.
— Рад, что мне не пришлось уходить из собственного дома, — довольно кивнул парень и занялся едой.
Этот убогий вагончик, в котором могли лечь максимум четыре человека, Чанёль называл домом.
«А ты что называешь домом? — подумала Бохо про себя. — А у тебя и такого нет…»
Гроза рассвирепела, как потерявшая детёныша хищница. Она бросалась на деревья грудью, цеплялась за кусты, рвалась и выла, отчего вагончик дрожал и заставлял дрожать девушку внутри. В такую погоду Бохо ещё ни разу не оставалась одна посреди леса, стараясь оказаться к этому времени хотя бы в захудалой деревне, где можно было закрыть дверь в дом и развести огонь. Тонкие стены вагончика позволяли ощутить себя там, в чистом поле, под гневом обезумевшей грозы.
— Если тебе страшно, можешь почитать вслух, — предложил устроившийся в противоположном углу Чанёль.
— Ты не умеешь читать? — предположила Бохо.
— Умею, но люблю, когда мне читают, — признался он и смутился от собственных слов. — Забудь.
— Нет, я почитаю, — девушка придвинулась к окошку. — Это история о мужчине, который отправился на поиски своей невесты.
— Её украли?
— Нет, она сама ушла.
— Зачем она ему после этого? — Чанёль склонил голову на бок, и прядь тёмных волос выбилась из тесьмы и обрамила его лицо.
— Он любит, — предположила Бохо, успевшая прочесть только несколько страниц. Книгу она купила совсем недавно и планировала читать её медленно, чтобы та как можно дольше не кончалась.
Чанёль неопределённо хмыкнул и заявил:
— Послушай меня, как старшего брата, и выходи за надёжного парня, который сможет тебя накормить и защитить. Любовь… Это сказки, как про волшебников, знаешь?
— Знаю. Ты говоришь о волшебниках громко и прямо. Не боишься?
— Не боюсь, — он впервые за несколько дней улыбнулся, касаясь пальцами волчьего трофея, что запутался в его волосах. — Но я согласен слушать твою наивную сказку, — Чанёль упёрся затылком в стену и закрыл глаза.
Бохо начала читать, всё больше погружаясь в грустную историю о двух влюблённых, разделённых волею судьбы. Она совсем забыла о своём слушателе, аккуратно перелистывала пожелтевшие страницы и жадно вчитывалась в ровные строчки. В момент расставания героев девушка жалостливо всхлипнула, отвлекаясь от книги, и наконец вспомнила о Чанёле. Казалось, парень заснул сидя, облокотившись на стену. Бохо понизила тон и через пару строчек вовсе замолчала.
Чанёль тут же распахнул глаза.
— Я не сплю, — он поморгал, смахивая дрёму, и обнаружил в вагончике полумрак. — Но пора ложиться. Да и читать в темноте вредно, глаза испортишь. Кто возьмёт в жёны слепую женщину?
Он закопошился, устраиваясь удобнее у Бохо в ногах. Высокому длинноногому Чанёлю было тесновато у дверей, и парень лёг чуть наискось, отчего его макушка оказалась на уровне её колен.
— Если ты будешь лягаться ночью, я тебя укушу, — предупредил он.
Бохо тут же подтянула колени к груди и обняла их, стараясь занять как можно меньше места на полу. Стёганое одеяло накрывало её с головой, образовывая тёплый уютный шалаш. Впрочем, беспокойное сознание портило всю атмосферу.
— Ты же… меня не тронешь? — прошептала Бохо в темноту.
— Спи, маленькая, — Чанёль звучно зевнул и потянулся до хруста в костях, — спи.
Бохо зарылась носом под одеяло и пробормотала:
— Мне почти восемнадцать.
Но Чанёль её услышал и фыркнул в ответ:
— А мне двадцать семь. И если меня не трогать, то и я в ответ не трогаю.
Девушка усмехнулась про себя — сонный Чанёль даже не понял, чего она опасалась.
Гроза за окошком устало затихала.
Прежде чем заснуть, Бохо успела подумать, что давно не ощущала себя в такой безопасности.
СОЛДАТЫ
Над запертыми воротами города развевался красно-белый флаг Федерации.
Дэхви вовремя увидел его, и остановил движение. Мужчины собрались в первом вагончике, чтобы решить, как обойти город. Бохо собиралась здесь расстаться со стаей, но входить в город, осаждённый солдатами, было слишком рискованно. Когда мужчины разошлись, девушка успела перехватить Дэхви перед тем, как тот сел в вездеход. Вожак был серьёзен и перевешивал пистолет поближе, чтобы в случае нападения быстро выхватить его и защищать своих людей. Увидев Бохо, он махнул ей на вагончик и приказал не высовываться, пока не разрешит. Мужчины были молчаливы и сосредоточены, оружие держали наготове, даже женщины притихли, пряча в юбках испуганного ребёнка.
Объезжать пришлось через лес. Обходные тропинки сильно заросли, и техника шла медленно, цепляясь за нависающие ветви деревьев. Напитанная влагой природа щедро осыпала каплями потревоживших её людей. Бохо то и дело выглядывала в окно, когда движение замирало, мужчинам приходилось толкать запутавшуюся в траве технику и вагончики. Она видела мелькающие макушки, тесьму с волчьим зубом, сдерживающую мокрые волосы, слышала чёткие команды Дэхви и брань остальных. Они торопились. Напряжение нарастало. В каждом кусте, за каждым поворотом Бохо чудились солдаты Федерации, и от этого страха сердце болезненно сжималось, и бросало в пот. Проходя мимо окошка, Чанёль заметил испуганное лицо девушки. Он подошёл ближе, привстал на носочки, чтобы их лица были на одном уровне, приободряющее улыбнулся и подмигнул, а затем махнул рукой, показывая, что беспокоиться не о чем, но Бохо видела в тёмных глазах напротив отражение собственного страха.
Стая продвинулась ещё немного, когда всё снова остановилось. Послышались громкие гневные голоса. Бохо снова прильнула к окну, но Кай махнул ей, приказывая спрятаться. Перед тем, как скрыться к глубине вагончика, девушка успела увидеть солдата.
Дверь распахнулась, и силуэт с ружьём наперевес потребовал покинуть убежище. Остальных женщины тоже заставили выйти, они прятались за спинами мужчин. Маленький Мён уткнулся в мамину юбку и боялся даже взглянуть на виновников остановки. Чанёль сделал шаг к Бохо, но солдат, что стоял ближе всего, ткнул ему дулом в грудь, приказывая остановиться.
Дэхви вёл переговоры с одним из четырёх солдат, взявших путников в окружение. Он спокойно объяснял, что стая не угрожает Федерации и не планирует присоединиться к сопротивлению, оружия мало, хватит только для собственной защиты. Этот факт требовал проверки, и солдаты устремились на обыск, оставив одного присматривать за заложниками. В вагончиках стало шумно, с вещами явно не церемонились. Когда пришёл черёд последнего вагончика, в котором ехал ребёнок, малыш не сдержался и тихонечко заплакал, пытаясь заглушить себя маминой юбкой. Солдат явно забавлял чужой страх. Один из них подошёл к жене Джонга и с ехидной улыбкой приподнял её лицо за подбородок, наслаждаясь паникой в женских глазах. Джонг дёрнулся, но Дэхви схватил его за рукав и покачал головой. А солдаты словно нарочно выводили из себя стаю: выбрасывали из вагончиков вещи, разрывали одеяла, отпускали сальные шуточки в сторону женщин. Глаза стаи наливались яростью, руки уже двигались к кобуре. Их сдерживал только Дэхви, который до последнего не хотел кровопролития. Фраза в сторону ребёнка о том, что бродяги плодят бродяг, заставила и вожака сжать от злости зубы.
— Это вы плодите бродяг, — не сдержался Кай и мгновенно получил прикладом по спине. Молодая кровь забурлила, и он зарядил солдату локтем в нос, отчего тот выпустил из рук ружьё и согнулся пополам, прижимая ладони к кровоточащему носу.
Разгневанные солдаты прекратили обыск и с маниакальной радостью бросились на стаю. Но мужчинам было явно не привыкать участвовать в драках. Выбитые из рук ружья валялись на земле, и пока удары наносились кулаками, Бохо метнулась бойцам под ноги и начала собирать оружие солдат, которое ещё могло пригодиться. Мара поняла её идею и подобрала ружьё, что оказалось возле неё. Рукопашный бой мог продолжаться бесконечно, если бы Чанёль не сообразил вывернуться и связать обидчику руки. Затем стая всем скопом навалилась на остальных, и в конце концов связанные солдаты сидели на вытоптанной траве.
— Вы оказали сопротивление самой Федерации! — брызгал ядом командир отряда. — Неповиновение карается смертью!
— В этом мире нынче всё карается смертью, — Дэхви махнул своим — мужчины подхватили перепуганных солдат за верёвки и потащили вглубь леса.
— Они их убьют?! — выдохнула Бохо, глядя вслед удаляющейся стае.
— Если и так, я буду только рада, — ответила Юна и подхватила на руки всхлипывающего ребёнка. — Когда ты вырастешь, мой сын, будь сильным и уничтожь их всех до одного, — произнесла она, вытирая детские слёзы с покрасневших щёк.
***
Уезжали быстро, как могли, и вскоре выехали из леса на нормальную дорогу. От болезненных переживаний Бохо заснула мгновенно, едва вагончик ровно покатил по протоптанным тропинкам. Проснулась от того, что дождь барабанил по крыше. Стая продолжала идти, всё дальше и дальше уходя от занятого Федерацией города. Пока позволяло освещение, Бохо привела вагончик в порядок: сложила вещи Чанёля в небольшой сундук, перестелила две постели и повздыхала над разорванными одеялами. За окошком стало совсем темно. Тусклый фонарик освещал вагончик изнутри, но читать в одиночестве не хотелось.
Стая не останавливалась всю ночь. Дождь не останавливался тоже.
Бохо разбудил на рассвете ввалившийся в вагончик Чанёль. Он дрожал от холода и кутался в испорченное одеяло.
— Ты мокрый, надо переодеться.
— Спать, — пробормотал парень, пряча продрогшие конечности под тонкой тканью, — спать.
Все мужчины спали. Женщины разложили в центре кольца из вагончиков небольшой костёр и варили еду, тихонько переговариваясь. Успокоившийся Мён сидел на покрывале и рисовал солнышко. Бохо подсела к нему и спросила, умеет ли он читать. Мальчик отрицательно покачал головой.
— Если ты научишься читать, то будешь видеть сказки в своей голове, — прикоснулась к его мягким отросшим волосам. — Ты любишь сказки?
— Мама знает сказки и Чанёль. У Чанёля все сказки страшные, про волшебников, — поделился мальчишка.
Дыхание девушки на секунду сбилось, но она быстро взяла себя в руки.
— Ты сможешь читать такие сказки, какие захочешь, не обязательно страшные.
— Но я люблю сказки про волшебников, — выпятил нижнюю губу Мёни и получил от мамы укорительное замечание.
— Хочешь, я научу тебя читать, ты уже большой. Вот смотри, — она взяла его карандаш и соединила на листе несколько линий, — это буква «А».
***
Чанёль заболел. Горячая голова и холодные руки, хрипящий голос и царапающий кашель заявились к нему сразу после пробуждения. Бохо принесла ему тарелку супа и рис, но ел он через силу — болело горло. Мин в соседнем вагончике кашлял без конца, а Дэхви то и дело вытирал нос оторванным куском сорочки. Но надолго останавливаться было нельзя, транспорт солдат позволял нагнать стаю за полдня, поэтому ослабленные мужчины вновь сели на мотоциклы, и караван двинулся.
Бохо видела, как водят мотоцикл, на первый взгляд ничего сложного. Во время очередного перерыва, когда Чанёль забылся в вагончике лихорадочным сном, девушка подошла к Дэхви.
— Разрешите мне сесть на мотоцикл Чанёля, чтобы он мог выспаться, а стая не останавливалась.
Мужчина усмехнулся.
— Дитя, женщины должны ехать внутри. Чанёль крепкий, он справится.
Но девушка не унималась:
— Высокая температура — это очень плохо. В моей деревне люди слепли и даже умирали от жара. Он же еле сидит. А если он потеряет сознание во время движения и упадёт? Его же переедут другие мотоциклы!
И этот её запал и уверенность заставили вожака дрогнуть. Он привёл её к Каю, рядом с которым обычно ехал Чанёль, и приказал показать Бохо основы управления. Девушка смело задрала юбку и залезла на мотоцикл, демонстрируя готовность справиться со всеми трудностями.
Через час стая медленно двинулась в путь. Несмотря на то, что Кай явно ревновал мотоцикл к какой-то неспособной девице, скорее он стал подшучивать над ней и подсказывать.
«Так вот почему им так нравится езда на мотоцикле! — осознала Бохо, когда страх оставил её. — Это похоже на полёт!»
— Обязательно куплю себе мотоцикл! — заявила девушка.
— Женщина должна заниматься домашним хозяйством, а не рассекать по дорогам на мужском транспорте, — засмеялся Кай.
— Женщина так и поступит, когда мужчина сможет наладить безопасность в этой стране, — не осталась в долгу Бохо, и Кай обиженно засопел.
Решение остановиться на ночь в роще стая приняла с радостью. Никто ни разу не был в этих краях и не знал, как долго ехать до следующего города. На это мог уйти день или даже неделя. Нужны были силы, а силы утекали.
Женщины собрали в лесу травы и заварили чай. Свою порцию Бохо отнесла Чанёлю, который метался по полу в вагончике, раскинув ноги и руки. Ему было жарко, он горел.
— Чанёль, — Бохо присела и дотронулась до его плеча. — Чанёль, проснись. Поешь, выпьешь чай и снова ляжешь спать. Чанёль!
Парень еле поднял тяжёлые веки и в полумраке не узнал девушку.
— Мама? — произнёс пересохшими губами. — Мама… живая…
— Выпей, — Бохо приподняла его голову и поднесла ко рту чашку. Чанёль послушно осушил её и откинулся на подушку. Девушка завернула немного риса в лист дикого винограда и поднесла к его губам.
— Давай, одну ложечку, — приговаривала она, скармливая больному порцию за порцией. — А теперь можешь спать, — отодвинула опустевшую тарелку и укрыла Чанёля одеялом. Его волосы разметались по подушке, заветный амулет запутался в покрывале. Он казался большим беззащитным ребёнком, который в одиночестве борется со своими демонами.
Бохо со своими демонами не боролась, она давно их приняла. Порой они лизали ей пальцы с просьбой выпустить силу хоть ненадолго, а иногда дарили яркие сны, в которых она стояла на белых крепостных стенах и вместе с другими волшебниками боролась с солдатами Федерации. Другие волшебники… Существуют ли они или всех истребили и она осталась совсем одна? Думать об этом Бохо не любила. Есть волшебники или нет, её просто что-то тянет на Север, и она продолжит свой путь. Быть в стае лучше, чем странствовать одной, но, привыкнув к ним однажды, сможет ли она их покинуть?
После жара к Чанёлю пришёл озноб. Он сжался в углу в попытке сохранить ускользающее из тела тепло, и даже второе одеяло, которым его накрыла Бохо, не помогло.
— Не уходи, — он перехватил её за руку обжигающе холодными пальцами, когда она собиралась уйти в свой угол. — Мне так холодно… — Бохо вынужденно села рядом с ним. — Посиди со мной, — он придвинулся к ней вплотную и приобнял за колени. — Не бойся, маленькая, просто холодно, — бормотал он посиневшими губами и закрыл глаза.
Его пальцы сжимали её ладонь, словно могли взять у неё тепло себе.
Бохо сделала глубокий вдох и потревожила своих демонов, как говорила в детстве мама. Он не проснётся и не узнает, зато выздоровеет быстрее, рассудила она — и зажгла внутренний крохотный костёр. Огонёк радостно полыхнул, лизнув горло изнутри, и потёк по венам, разнося по телу жар силы. Температура в вагончике поднялась, Чанёль задышал свободнее и легче, но колени девушки из объятий не выпустил. Бохо прислонилась к стене и задремала, прежде приглушив оживший костёр.
Утром в вагончик заглянул Мин, кивком вызывая Бохо на улицу. Нужно было ехать дальше, Дэхви боялся, что их догоняют. Наскоро приведя себя в порядок и стараясь не разбудить Чанёля, которому явно за ночь стало легче, девушка покинула вагончик. Они успели проехать всего несколько метров, как дверь второго вагончика с грохотом распахнулась, и над стаей пронёсся недовольный бас Чанёля:
— Какого чёрта происходит?! Едем без меня?!
Движение тут же было остановлено. Кай округлил глаза и показал жест у горла, означающий, что Бохо конец.
Растрёпанный и рассерженный Чанёль спрыгнул на землю и босиком направился к ним.
— Никто не может садиться на мой мотоцикл! — он вырос над Бохо. — Никто!
— Ты болел и… — начала девушка, но Чанёль её и слушать не стал — отодвинул от своего мотоцикла и начал проверять его, словно Бохо могла за сутки сильно повредить чужой транспорт.
— Мотоцикл — это личное, он мой семейный, — бросил ей Чанёль. — Я смог бы и сам ехать! Даже другой мужчина не садится за руль моего мотоцикла, а тут! Тут девчонка! — произнёс он так, словно быть женщиной — величайшее оскорбление.
Вовремя подошедший Дэхви выступил в защиту Бохо, но предательские слёзы обиды уже навернулись у неё на глаза. Она развернулась и ушла, скрывшись в вагончике, но прежде чем стая снова двинулась, вылезла и бросила в Чанёля его башмаками.
— Не додумайся поехать босой, дурень!
***
Судя по укоризненным взглядам стаи, Чанёль зря обидел девчонку. Да он и сам ощутил этот осадок, едва раздражение поутихло. Отъехали всего на десяток километров, когда Дэхви приказал сделать привал, потому что Чанёль вскочил на мотоцикл, не успев поесть и умыться. Специально для него был состряпан завтрак. Бохо из вагончика во время привала не вышла. Чанёль косился в её сторону и ждал, прокручивая в голове варианты извинений, но она так и не показалась, а самому первым идти на примирение было неловко.
— Ты накричал на Бохо, — сделал замечание маленький Мён, — а она учит меня читать и писать. Я знаю, как пишется «мама» и «папа», — гордо заявил мальчонка.
— Она и мне буквы показывала, — признался Кай. — И вела она очень осторожно, мы ехали медленно.
— Но лучше так, чем стоять и ждать солдат, — поддакнул Джонг.
— У нас не было возможности заниматься твоим лечением, — подхватила одна из женщин, — Бохо взяла на себя заботу о тебе.
Чанёль обречённо простонал:
— Я уже понял, что повёл себя плохо, перестаньте, — взлохматил грязные спутанные волосы. — Лучше скажите мне, когда мы окажемся в городе, и я смогу вымыться?
Дэхви оторвался от изучения самодельной карты и ответил:
— Через два дня будет следующий город, но я не уверен, сможем ли мы туда войти. Солдаты Федерации тоже двинулись на Север.
Бохо вышла к костру во время ночного привала. Чанёль пытался поймать её взгляд, но девушка упорно его не замечала, нарочно доброжелательно разговаривая с остальными. У Дэхви она поинтересовалась обстановкой и планами, с Каем пошутила о том, что ему повезло с цветом кожи, на котором не видно грязи, маленького Мёна обняла, а Джонга похвалила за подстреленную в лесу птицу. Вообще-то Чанёль тоже принимал участие в охоте. Почему похвала досталась только Джонгу?
За ужином он сел рядом с Бохо, но она даже не посмотрела в его сторону. Чувство вины неприятно щекотало внутри, и Чанёль, воспользовавшись заминкой и разговором, переложил кусочек мяса в её тарелку. Девушка занесла ложку над рисом и остановилась, затем перевела равнодушный взгляд на Чанёля и поинтересовалась:
— Это, — ткнула в мясо, — вместо «прости»?
Парень утвердительно кивнул. Бохо в ответ поцокала языком и покачала головой, но мясо съела, что Чанёль принял за добрый знак примирения.
Отношения снова выровнялись: Бохо читала перед сном историю о судьбоносном расставании, Чанёль подглядывал за ней, прищурив глаза. Она была милой, определённо милой. Красавиц он видел в тавернах и в домах богатых людей, но в этой девчонке было что-то другое. Она становилась красивой, когда улыбалась, — её глаза превращались в искристые полумесяцы, и собственные губы помимо воли тоже растягивались в улыбке. Когда же она была серьезной, от неё веяло упрямством, смелостью. До сих пор в стае так и не знали, куда идёт безродная девочка и почему она совсем одна. Спрашивать об этом не принято, а сама она ни разу не изъявила желания поделиться. Нелюдимому Чанёлю было тяжело сходиться с новыми людьми, но к соседке он привык на удивление быстро. Она не лезла за словом в карман, выполняла приказы и поручения, учила Кая и Мёна читать. Рядом с ней Чанёля перестали мучить кошмары.
Как-то перед сном, лёжа в темноте, Бохо спросила:
— Чанёль, из какого ты рода?
Парень перевернулся на бок, подложил ладонь под щеку и прошептал:
— В стае нет рода, — тяжесть налилась в груди, и вдох дался тяжело.
— А до стаи, кем ты был до стаи? Какая твоя фамилия?
Перед глазами Чанёля промелькнули знакомые лица, и вспомнился аромат маминого хлеба.
— Пак, — еле слышно произнёс он, — раньше я принадлежал роду Паков. А ты?
— А я, — девушка замолчала, — я… Нет у меня рода, и фамилии нет.
— Не может такого быть, — отозвался из темноты Чанёль.
— Может, Пак Чанёль, может.
ВЕДЬМА
Настежь распахнутые ворота, отсутствие караула, разбросанные на дороге овощи говорили только об одном — солдаты Федерации здесь уже были. Маленький городок на сотню дворов опустел. Ветер гонял мусор по улицам и наигрывал на распахнутых ставнях.
В городе никого не было.
Дэхви взял с собой Чанёля и Джонга и отправился на разведку. Стая была припрятана поблизости в лесу. Ружьё даже Бохо выдали на всякий случай. Ждать было невыносимо, в голове проносили сюжеты засады, захвата, бойни. С жителями городка вышло то же самое, что однажды с её родным посёлком — всех угнали. Бохо узнала об этом через неделю после того, как мама выставила её за дверь. Жива ли она, жива ли мама, Бохо не знала и старалась не думать об этом. Мама сказала: «Забудь о своём роде. Род отринул тебя. Уходи». Значит, нет у неё мамы, нет. И снова история повторялась. Был ли среди жителей человек, который, как Бохо, попытался выйти против солдат?
Мужчины всё не возвращались, женщины начинали волноваться, Кай, Мин и Хён всё порывались пойти следом. Волноваться о других неприятно, уж лучше самой распоряжаться своей жизнью, чем зависеть от кого-то другого. Но эти дни со стаей меняли её, эти чужие люди придавали сил и одновременно становились слабостью.
— Идут! — запищал Мён, первым заметивший мужчин.
Город действительно был пуст. Мужчины обошли все улицы в поисках выживших, но никто не отозвался. Судя по остывшим печам в таверне, люди ушли дня два назад. Дэхви предложил занять таверну на несколько часов, чтобы помыться и поесть, а потом двинуться дальше. На том и порешили.
***
Горячая вода в огромной дубовой бочке так притягательно манила и обещала расслабление, что у Бохо выступили слёзы. Всего лишь вода, а сколько счастья! Она сняла плащ и, развязав шнуровку на груди, спустила грязное, неприятно пахнущее платье. Белая нижняя сорочка давно уже потеряла свою свежесть.
Девушка поднялась на подставку, чтобы сесть в воду, как в дверь комнаты постучали. Она накинула плащ и приоткрыла дверь. Это была Юна. В таверне нашлась чистая одежда, и люди, рассудив, что местным жителям она уже ни к чему, решили её позаимствовать. В добавок шло душистое мыло, пахнущее луговыми цветами.
Бохо сидела в бочке, пока вода окончательно не остыла. Нижняя сорочка была ей в самый раз, а длинное тёмно-зелёное платье немного велико в талии. Девушка потуже затянула шнуровку и подпоясалась старым ремнём. Новые башмаки были больше всего на два размера, что вообще считалось огромной удачей. Вода после мытья стояла мутная, и от взгляда на неё девушка ощущала себя ещё более обновлённой.
— Пусть всё плохое останется в этой воде, — шепнула она и вышла из комнаты.
Такого богатого стола Бохо не видела никогда. Горожанам не позволили взять с собой даже еду, и стол ломился от солений, мяса, тушёных овощей и хлеба. Мужчины уже сидели перед наполненными тарелками, женщины с удовольствием хлопотали у плиты и подносили своим мужьям. Мён держал в одной руке ломоть хлеба, а в другой булку и не знал, с чего начать. Потрескивающий в камине огонь добавлял атмосфере уют и заставлял забыть о том, что они находятся в городе, где всех жителей угнали в рабство.
Чанёль заметил Бохо, замершую на ступеньках деревянной лестницы, и посмотрел как-то странно, словно видел впервые и был удивлён. Девушка коснулась распущенных волос, что влажной волной струились до самых ягодиц, и попыталась их скрутить, но непослушные пряди путались и выбивались. Не сводящий с неё глаз Чанёль отрицательно покачал головой, и Бохо оставила волосы в покое.
— Садись рядом с Мёном, вот твоя тарелка, — пригласила её к столу Киа.
Загадочный и проникновенный зрительный контакт разорвался, и весь обед Бохо отчего-то стеснялась смотреть на Чанёля.
«Это тот самый Чанёль, — убеждала она себя. — Что ты в нём нового увидела? Те же самые плечи, которым тесно в чёрной рубашке, те же волнистые кудри до плеч, те же чёрные глаза и алые губы. Ничего нового, ничего!»
А за столом шутили и смеялись — маленький пир на пепелище чужой жизни. Мужчины нахваливали еду, женщины нахваливали мужчин, Мён объелся до икоты, но не мог остановиться. Всё, что было не съедено, упаковали в мешки и забрали с собой.
Стая вышла на улицу, и былое весело унесло одичавшим ветром. Улицы молчали. Люди, не сбавляя шаг, покинули опустевший город.
***
Предыдущий город был взят в осаду, в этом и вовсе больше не было жителей. Что ждёт стаю в следующем городе, никто не знал. Дэхви крутил карту и так и эдак, но не мог найти другую дорогу, чтобы изменить маршрут. Можно было идти дальше или повернуть назад. Но сзади они уже успели нажить себе врагов. Надо было идти вперёд.
Мотоциклы и вагончики снова покатили по дороге.
***
Весь вечер у костра Чанёль мялся возле Бохо, словно хотел о чём-то сказать, но не мог найти подходящий момент. Девушка же вместо того, чтобы открыто спросить, чего он хочет, избегала его и шутила с остальными. Сковавшая их обоих неловкость была такой явной, что Кай спросил, не поссорились ли они снова. Дэхви со смешком пообещал поколотить Чанёля, если тот опять повысил на неё голос. Они долго не расходились, и только когда Мёни заснул на коленях отца, люди пошли спать.
Чанёль вошёл в вагончик через пару минут после Бохо и смущённо прокашлялся, привлекая к себе внимание.
— У тебя золотые волосы, — неожиданно выпалил он и покраснел. — Я думал, русые, а они золотые. Это… это…
— Красиво? — подсказала Бохо.
— Да! — закивал он и подошёл ближе, протягивая две зелёные ленты. — Нашёл в таверне. Подойдёт под платье, — он неопределённо взмахнул руками. — Можно косы, ну, ты знаешь, — окончательно запутался в своих мыслях парень.
— Это подарок? — уточнила Бохо, принимая шёлковые ленты. — Мне можно взять насовсем?
На ум не приходило, когда в последний раз ей что-то вот так дарили, не говоря уже о том, чтобы это был парень. Девушка приняла подарок и в благодарность сжала своими пальчиками большую ладонь Чанёля. Парень немного разочарованно нахмурился.
— Ты хотел, чтобы я тебя обняла? — усмехнулась Бохо.
— Нет! — Чанёль тут же отступил и напустил на себя деловой неприступный вид. — Конечно, нет. Это просто ленты, чтобы ты волосы завязала. Поздно уже, спать пора, — и удалился копошиться в своём углу.
***
Мама Чанёля по вечерам также распускала свои волосы. Она расчёсывала тёмные с проседью пряди долго и задумчиво, а маленький сын смотрел на неё заворожено, словно та творила магию этими нехитрыми гипнотизирующими движениями. Вот и теперь, спустя много лет, он притворялся спящим, пока Бохо расчесывала свои волосы, в которых бликами прятался тусклый свет фонаря, и заплетала косы новыми зелёными лентами. Кончики пальцев покалывало от желания пропустить золотые пряди, прикоснуться, уткнуться в волосы носом и вдохнуть аромат цветов, которыми был наполнен вагончик. Он и раньше видел, как хороша эта девушка, но с каждой минутой тепло в его груди разрасталось всё больше и грозило захлестнуть его. Такую нежность он испытывал очень давно к маме и бабушке, и с тех пор, как они погибли, эти чувства угасли. А теперь разгорались снова.
«Она, как младшая сестрёнка, которой у меня не было, — говорил себе Чанёль. — Сестрёнка, о которой нужно заботиться. Это родственные чувства. Бохо становится частью стаи».
***
Бохо дочитывала последнюю главу, в которой герой встречал любовь всей своей жизни словами «Я стану твоей тенью, твоей бронёй, твоей крепостью и постелью, и мы никогда больше не расстанемся», как вдруг на улице раздались выстрелы.
Чанёль отбросил одеяло и нащупал у стены солдатское ружьё.
— Сиди здесь, — приказал Бохо и неслышно покинул вагончик.
Девушка погасила фонарик и прислушалась. Где-то заплакал Мён. Кого-то из мужчин, кажется, Мина ударили. Снова раздался выстрел.
Бохо приоткрыла дверь вагончика, незаметно вылезла наружу и притаилась между колёсами. Оружия у неё не было.
Солдат было так много, что на одиннадцатом девушка сбилась и перестала считать. Одинаковая синяя форма и бороды делали их практически близнецами. Они вытолкали стаю в центр и окружили, наставив на них ружья.
— Вы признаётесь собственностью Федерации, — заявил один из солдат.
— Мы не оседлые жители, а значит, не можем принадлежать Федерации, — ответил Дэхви и тут же получил удар прикладом в плечо.
Юна пискнула, но вовремя зажала рот ладонью, чтобы не навлечь ещё большей беды.
— Все жители этой земли — собственность Федерации, — продолжил солдат. — Это все? Больше нет никого.
— Нет, — ответил Чанёль. — Только мы.
— Вы отправитесь с нами на Юг, чтобы присоединиться к своим землякам, которые укрепляют Федерацию.
— Мы едем в противоположную сторону, — перебил его Кай. — Мы не угрожаем Федерации.
Дуло ружья упёрлось Каю в грудь.
— Все, кто движется на Север, должны быть убиты, а мы предлагаем вам жизнь, — серьёзно произнёс солдат.
— А что не так на Севере? — спросил вожак стаи.
— Если вы двигаетесь туда, значит, знаете о сопротивлении, — выплюнул солдат. — Думаете, у вас получится победить Федерацию? Думаете, кучке чокнутых магов, которых не удалось уничтожить, удастся собрать армию?
Рука Чанёля потянулась к амулету на груди, но солдат, заметив это движение, ударил его в живот, отчего парень болезненно выдохнул и согнулся.
Наблюдающая за этим Бохо сжала кулаки. В её голове мысли со скоростью света обрабатывали информацию.
«Север. Сопротивление. Маги. Ещё маги. Я не одна. Сопротивление. Армия. Мне на Север!»
— Оставляйте всё и следуйте за нами, — приказали солдаты, подталкивая женщин дулом в спину. — Наш отряд стоит неподалёку, там вам выдадут робу и паёк. И пошевеливайтесь!
Один солдат толкнул Кая, другой ткнул Чанёлю ружьём в рёбра.
— Физическая сила нужна Федерации, а вы как раз сильные и здоровые, как волы, — засмеялись солдаты. — Топайте-топайте!
Один из солдат собирался ещё раз толкнуть Чанёля, но внезапно его ружьё выскочило из рук и взметнулось в небо. Все непонимающе задрали головы вверх — и потеряли остальное оружие в темноте.
— Что происходит? Какого чёрта происходит?!
Солдат, который до этого держал на прицеле Юну и Мёна, первым увидел светловолосую девушку, что стояла поодаль с возведёнными вверх руками.
— Смотрите, — проблеял он, — смотрите, ведьма! — ткнул пальцем в Бохо, и все, включая стаю, обернулись.
РЕШЕНИЕ
Сила клокотала в Бохо, как разбуженный вулкан, она бурлила и всполохами вырывалась наружу. Растрёпанные волосы светящимся плащом развевались за спиной. Между пальцев искрилось набирающее мощь пламя.
— Они никуда не пойдут, — голос Бохо звучал глухо и раскатисто.
Она не видела стаю, не видела растерянно-восторженных глаз. Всё её сознание затмевала жажда мести и враги, что казались пылающими в темноте алыми пятнами.
Ремень в штанах солдат шевельнулся и ожил: извиваясь, как змея, он выполз из петель и обвил запястья, связывая руки. Солдаты кинулись врассыпную и в лес, но стая бросилась следом и приволокла испуганных мужчин в центр, где совсем недавно они стояли под прицелом.
— Что будем с ними делать? — Кай притащил из леса последнего обезумевшего от страха солдата.
— В глубине леса есть овраг, — ответил Дэхви, — там им самое место.
Каждый из мужчин взял по два солдата и потянул в чащу. Юна шла первой и освещала дорогу фонарём, чтобы вновь не наткнуться на засаду. Бохо осталась с Мёном и остальными женщинами. Сила внутри девушки недовольно ныла, жалуясь на то, что не успела разгуляться, а сама девушка спряталась в вагончике и стала ждать прихода остальных. Как поступит стая? Выгонит в ночь, как мама, или подожжёт вагончик вместе с ней, лишь бы уничтожить нечисть?
Вскоре стая была в сборе. Дверь распахнулась, и Джонг попросил Бохо выйти. На понимание не стоило и рассчитывать. Обманула, заворожила — она слышала эти слова в детстве, когда шла через площадь людей, которых сумела спасти. Страшнее всего было смотреть в глаза Чанёля.
— Мы не знали, кто ты, но приняли тебя, — начал Дэхви. — Мы дали тебе крышу и поделились едой. Мы были беззащитны перед тобой и рисковали каждую минуту, даже не зная об этом.
— Ты учила меня читать, — пискнул Мён и спрятался за мамину юбку.
— Мы взяли тебя под свою ответственность, — произнёс Джонг и покосился на Чанёля, который с каменным лицом в упор смотрел на Бохо.
Девушка подняла голову и встретилась с пронзительным взглядом своего попутчика.
— Неужели мы не заслужили правду? — в чёрных глазах Чанёля — обида и укор. — Неужели я не заслужил?
Бохо снова потупила взгляд, не в силах выдержать прибивающую к земле вину.
— Кто ты и зачем идёшь на Север? — в голосе Дэхви больше не было той теплоты.
«Разочаровала, — поняла девушка, — снова всех разочаровала…»
— Мне жаль, — произнесла чуть слышно. — Я прямо сейчас уйду, если вы позволите остаться в живых. Мне жаль… Вы приняли меня, а я… Я благодарна вам за крышу и еду, за тепло, которое не заслужила, за добро, которое не заслужила. Я вас не заслужила, я уйду… — слёзы побежали по щекам и закапали на зелёное платье.
— Скажи, кто ты! — повторил Чанёль. — Кто?!
— Я Бохо, я всё та же Бохо! — из-за слёз слова давались через всхлипы. — Меня выгнали из дома, выгнали. Семья отказалась от меня, земляки грозили убить. Я спасла их, спасла, а они желали моей смерти, — закрыла ладонями лицо. — Во мне есть сила, сила… Я её не просила. Я никогда не убивала! — воскликнула девушка, открывая лицо. — Никогда!
Она искала в их глазах понимание, сочувствие, но из-за слёз не видела ничего, кроме страха и осуждения.
— Мама сказала идти на Север, — голос сел, — и я иду на Север. Говорят, там не убивают таких, как я. Отпустите меня.
Стая молчала, смотрела на плачущую волшебницу и молчала. Её сила была им неведома, о таких, как она, ходили ужасные легенды: говорили, что они кровожадны и подчиняют человеческую волю. Была ли такой хрупкая девочка перед ними?
— Ты спасла нам жизнь, — нарушил тишину Дэхви. — Мы не угрожаем тебе. Мы благодарны за спасение, и нам не важно, каким способом это достигнуто.
Бохо не поверила своим ушам.
— Я… могу уйти?
— Если хочешь, — кивнул Дэхви.
— А если я не хочу? — шепнула девушка.
Дэхви переглянулся с остальными и выступил вперёд.
— Я скитаюсь по стране шесть лет. Я так устал и хочу иметь дом, в котором мой сын будет расти без страха перед завтрашним днём. Как мы, маленькая стая, можем помешать этому миру развалиться на куски? Никак. А ты можешь. Мы отвезём тебя на Север, туда, где собирается сила, способная стереть с лица земли эту чёртову Федерацию.
Слёзы вернулись новой волной, принося небывалое облегчение. Ноги девушки подкосились, и она осела на колени перед стаей. Ей бы сказать им спасибо, но хрупкие плечи сотрясались от рыданий.
— У меня ещё один вопрос, — голос Чанёля пробился сквозь заложенные от плача уши.
Бохо вскинула на него заплаканное лицо.
— Я сказал тебе свою фамилию, скажи и ты свою. Назови мне род, который так поступил с тобой.
Девушка согласно кивнула и дрожащим голосом назвалась:
— Бён. Моя фамилия Бён. Мой дед передал мне фамилию и силы. Я — Бохо Бён.
Глаза Чанёля удивлённо округлились, и он сделал шаг назад, прижимая ладонь к груди, там, где висел волчий зуб.
— Бён? — повторил Джонг. — Где-то я уже слышал эту фамилию, не правда ли, Чанёль?
***
Бён?! Чанёль не мог в это поверить! Пока стая готовилась к отъезду и когда двинулась в ночь, до самого рассвета он не мог перестать думать об этом. Она была внучкой того самого Бёна, который спас однажды его бабушку. Пожалуй, он даже обязан этому волшебнику своей жизнью. Неужели сбываются бабушкины слова? Силы передаются через поколение, так Бохо и получила свою магию от деда. И Бён действительно приходил за амулетом, пусть и в лице своей внучки, ведь именно она отдала ему потерянный амулет.
Остальные в стае уже не раз слышали эту историю и тоже задумчиво молчали, продолжая двигаться на Север. Только Бохо не знала, отчего все так серьёзны, и думала, что дело снова в ней.
***
Чтобы загладить вину, Бохо выскакивала из вагончика, едва стая начиналась замедляться. Первой убегала в лес и возвращалась с хворостом для костра, первой бросалась к котелку и наливала воду. Юна перехватила её за руку и подтолкнула к Мёну, который прижимал к груди альбом и боялся подойти.
— Мы сами приготовим еду, займись тем, что у тебя получается лучше всего, — сказала женщина и улыбнулась.
— Спасибо вам, — Бохо сжала тёплую ладонь.
— И тебе, — кивнула та и вернулась к приготовлению еды.
Бохо присела перед мальчишкой и протянула руку, чтобы привычно потрепать его по отросшим волосам. Мён напрягся, сжался, но глаз не закрыл и не сбежал. И девушка зарылась пальцами в мягкие пряди.
— Я не обижаю детей, — сказала она.
— Только плохих солдат?
— Да, плохим солдатам от меня не скрыться.
Ответ мальчишке понравился, и он, устроившись на покрывале, расстеленном на траве, похлопал рукой возле себя.
Мимо прошёл Чанёль. Он старательно избегал смотреть на Бохо, словно мог воспламениться от одного только взгляда. Девушка поникла и шмыгнула носом. Маленькие пальчики обхватили её руку и попробовали вывести карандашом, который она держала, новую букву.
— Чанёль не будет на тебя ругаться, — между прочим бросил ребёнок. — Папа сказал, что он запутался. Но я не знаю, в чём он запутался, — мальчик задумчиво посмотрел вслед Чанёлю, — не вижу верёвок.
— А папа на меня не злится? — тихо спросила Бохо.
— Папа сказал, что ты герой! — гордо объявил Мён. — Только злить тебя не надо, а то ты можешь голову мне оторвать, — он под конец понизил голос и вжал голову в плечи. — Я буду много писать и читать, чтобы ты не злилась.
Бохо засмеялась и обняла ребёнка.
— Не волнуйся, я совершенно не умею отрывать головы, — призналась волшебница.
— Честно? — встрепенулся Мён. — Фух! А то я заснуть не мог, потому что не запомнил, в какую сторону писать «Дж».
Все разбрелись по вагончикам, и только Чанёль продолжал сидеть у затухающего костра. Уставшая смотреть на него через окно Бохо вышла к костру с одеялом и подушкой.
— Иди спать внутрь, я тут лягу, — положила постельное бельё рядом с ним.
Парень непонимающе нахмурил брови.
— Чего так смотришь? Иди, это твой вагончик. Я понимаю, что ты не хочешь больше находиться со мной в таком тесном пространстве, поэтому предлагаю поменяться местами, — пояснила Бохо, усаживаясь на край одеяла и прикрывая ноги уголком. — Тебе завтра ехать, надо выспаться.
Чанёль развернулся к ней и вытянул длинные ноги по обе стороны от неё.
— Ты думаешь, я не иду, потому что боюсь тебя? — он наклонился вперёд и приблизил к ней своё лицо.
Бохо всмотрелась в блики костра, отражающиеся в его чёрных глазах.
— Нет, не боишься, — она склонила голову. — Наверное, брезгуешь, презираешь, ненавидишь.
Чанёль фыркнул и отклонился.
— И где ты таких слов нахваталась? В книгах?
— А я не права?
— Нет, — он подтянул ноги и встал. — Я думал.
— О том, что меня нельзя было оставлять?
— О том, что я не знаю, как к тебе относиться, — Чанёль протянул ей руку. — Пошли спать, ночью нынче холодно, мы пересекли границу, и Север совсем близко.
Бохо не позволила упрашивать себя дважды и вложила свои пальцы в его широкую ладонь.
Лёжа в темноте, она тихо спросила, не может ли он относиться к ней так, как раньше, и Чанёль ответил — нет.
«Конечно, нет, чего я ожидала», — обречённо вздохнула Бохо и погрузилась в тревожный сон.
СЕВЕР
Крепостные стены на фоне пожелтевшей травы ослепляли своей белизной. Дэхви не останавливал движение, а значит, на воротах не было вражеского флага. И тем не менее, ворота были заперты. Оставалось метров двадцать, когда на стены высыпали люди с оружием. На них не было формы, это были вооружённые горожане, готовые защищать свой дом.
— Кто вы и с какой целью приехали? — спросил у стаи один из них.
Дэхви сделал глубокий вдох и громко сказал.
— Здесь собирается сопротивление?
— Смотря, кто спрашивает.
— Моя стая хочет присоединиться.
Мужчины на стене заинтересованно переглянулись.
— Вам нужны люди и оружие? — продолжил Дэхви.
Несколько горожан собрались вместе и обсудили это предложение. После совещания ворота были распахнуты.
— Вы должны будете предстать перед главным. Он решит, останетесь вы или поедете дальше, — сказали им на входе и махнули в сторону городской ратуши.
Несмотря на военное положение и охрану на стенах, остальные горожане вели обычную жизнь. Девушки заинтересованно подмигивали проезжающим на мотоциклах мужчинам, мужчины оценивали мощность транспорта, на котором прибыли путники. Город в тысячу дворов, не меньше, заготавливал урожай и готовился к зиме. На улицах играли дети, и Мён чуть не выпал из вагончика, заглядевшись на ватагу ребятишек.
У ратуши им сказали остановиться и выйти всем, включая женщин и детей. Белоснежное здание, уходящее пиками в небо, заставляло восторженно вздыхать, всматриваясь в искусную лепнину. Первыми внутрь пригласили мужчин и Мёна, спустя несколько минут позволили войти и женщинам. Внутреннее убранство поражало ещё больше, чем внешнее. Стены ратуши украшали фрески боёв, волшебных боёв. У картины, на которой красивый мужчина с длинными светлыми волосами сражался с целой армией, отражая удары одним взмахом руки, Бохо остановилась и забыла, зачем пришла. В неживой фреске было столько жизни, столько мощи, что сила внутри девушки ожила. Бохо протянула руку и коснулась нарисованного лица. Это был волшебник, без сомнения, он боролся с врагами при помощи силы. Он не скрывался, не прятался в придорожном лесу, он гордо стоял перед целой толпой и бесстрашно использовал магию.
Из транса её вывел сухонький старичок, который вежливо покашлял возле неё и поинтересовался, не заблудилась ли она. Бохо обернулась и осознала, что осталась в коридоре совсем одна. Дверь в конце коридора распахнулась, и старичок громко спросил:
— Тут кто-то девушку потерял!
— Да, это моя, — махнул Чанёль и, преодолев расстояние до Бохо в пару шагов, взял её за руку. — Не отходи от меня, я тебя прошу, — прошептал парень. — У меня чуть удар не случился, когда я обернулся и не обнаружил тебя.
— Здесь не боятся волшебников, представляешь? — возбуждённо затараторила Бохо. — У них на стенах нарисованы…
Они вошли в зал, и Бохо запнулась.
На небольшом пьедестале перед стаей стоял седой старик. Он как раз что-то говорил Дэхви, когда вошли Чанёль и Бохо. От него исходило спокойствие и мудрость. Длинные седые волосы свободно струились по плечам. Он был настолько не похож на всех стариков, которых видели в стае, что они невольно тушевались.
— Не бойся, — шепнул Чанёль. — Глава города просто поговорит с нами.
— Да, не надо бояться, — услышал его пожилой мужчина и, опираясь на трость, двинулся в их сторону. — Вы прибыли издалека. Я хочу знать, что привело вас в наш город, — он остановился напротив Чанёля. — Какова ваша история?
Чанёль опустил голову и коснулся свободной рукой амулета на груди. Староста заметил этот жест и попросил показать предмет, который тот носит в качестве украшения.
— Волчий зуб, — улыбнулся мужчина, дотрагиваясь до амулета. — В молодости я подарил подобную вещь одной заблудшей в лесу женщине. Ах, ностальгия…
— Не может быть, — Чанёль покачал головой. — Это не можете быть вы. Столько лет прошло. Моей бабушке было бы девяносто.
— О чём ты говоришь? — старик склонил седую голову точно так, как делала в задумчивости Бохо.
Чанёль задвинул девушку за спину и спросил прямо:
— Вы из рода Бён?
Бохо за спиной сдавленно охнула.
***
Найти деда так далеко, живым и практикующим было подобно чуду. Старик смотрел в голубые глаза внучки и плакал, боясь прикоснуться и развеять прекрасное видение. Бохо первой не выдержала и бросилась обнимать деда.
— Мама сказала идти на Север, — всхлипывала она. — Неужели мама знала, что ты здесь? Почему она не сказала, что ты жив? Почему заставила меня думать, что я совсем одна…
— Дитя моё, прости, что оставил в смутное время, — старший Бён крепко обнимал внучку, что заставляло Чанёля недовольно хмуриться в стороне. — Прости меня. Я поистине благословлён Богами за то, что они привели тебя ко мне.
***
Староста жил в маленьком доме с большим двором, в котором и разместилась вся стая. Они не пожелали ютиться в домах, привыкнув к своим вагончикам. Но вместе со старостой сели за вереницу составленных вместе столов и шумно отужинали, открыто делясь дорожными приключениями. Старший Бён неустанно благодарил стаю за то, что они не бросили его внучку. Вожак Дэхви неустанно отвечал, что и сам обязан Бохо жизнью. После ужина и бани народ разошёлся по вагончикам, а дед с внучкой уселись у камина и не могли наговориться. Истосковавшиеся души тянулись друг к другу и делились самым сокровенным.
— А чего ты мне про своего волка из стаи не рассказываешь? — усмехнулся дед.
— Про кого?
— Про высокого парня с клыком на шее, который готов придушить меня, когда я тебя обнимаю, — засмеялся староста.
Бохо смутилась и покосилась в сторону окна, за которым стоял второй вагончик.
— А что рассказывать? Сила во мне. Кому я такая нужна?
— Что-то я не заметил, чтобы ты была ему противна.
— Может и так, но симпатична вряд ли.
— Глупая ты ещё, — дед взял её руку в свою, — прям как я в молодости! Помню, бабушку твою до последнего отталкивал, пока она ко мне ночью в спальню не пришла и не сказала, что готова от меня волшебников рожать. Я был в шоке и восторге одновременно!
— Она была красивой? — Бохо совсем не знала свою бабушку.
— Очень, — в глазах деда застыла светлая грусть. — Мы были счастливы не долго, но я не променял бы те года ни на что на свете. Ты только посмотри, какая у меня внучка! — он прижался губами к её рукам. — Ты смогла выжить, и теперь мы вместе выйдем на белые стены и дадим отпор этим варварам.
***
Дверь еле слышно скрипнула, и Бохо замерла, прислушиваясь, не разбудила ли она кого, но в доме было тихо. Слепой фонарик освещал только несколько половиц впереди, и девушка только чудом ничего не уронила и не упала сама, пока выбралась из дома.
Во втором вагончике горел свет. Бохо открыла дверь и обнаружила Чанёля, сидящего в её углу и перечитывающего ту книгу, которую девушка читала ему в дороге.
— Ты забыл, чем закончилась история? — спросила она, проникая внутрь.
— Нет, просто… просто… — растерялся Чанёль. — А ты чего? Болит что-то? Не спится?
— Не спится, — кивнула Бохо. — Думаю, — села напротив Чанёля.
— О чём? — тихо спросил он.
— О том, как мне к тебе относиться.
Чанёль замешкался всего на секунду, а после отбросил книгу в сторону, подался вперёд и прильнул к её губам. Он целовал её осторожно, боясь спугнуть, легонько касаясь губами уголков её рта. Бохо в ответ исполнила своё давнее желание и зарылась пальцами в его тёмные распущенные локоны, привлекая ближе и желая ощутить его полнее.
Оторвавшись от губ, Чанёль прижался лбом к её лбу и шепнул в счастливую разрумянившуюся улыбку:
— Я стану твоей тенью, бронёй и крепостью.
— Там ещё была постель, — добавила девушка. - По тексту книги была ещё постель.
Чанёль смутился и пробормотал о том, что она ещё мала.
— Мне через пару месяцев будет восемнадцать, — гордо сообщила Бохо.
Парень облегчённо выдохнул.
— Пару месяцев я могу и подождать, — и притянул для поцелуя.
***
Там, за белыми стенами собиралась армия из тысяч солдат Федерации. Красно-белые флаги развевались над войском.
Ворота города были закрыты. На крепостных стенах стояли сотни смелых и вооружённых людей.
Бохо сжала руку деда, и тот ободряюще улыбнулся ей.
— Ты знаешь, мы справимся, — сказал он, и Бохо кивнула.
Они справятся, она это чувствовала.
Девушка нашла глазами Чанёля, что держал наготове ружьё, Дэхви, Джонга, Кая и Мина, Хёна. К сопротивлению присоединились десятки людей, к городу снова и снова прибывали стаи со своей страны.
Это ещё не конец битвы, это только начало.
Но Бохо уже не страшно.
За спиной Бохо целая стая.
Её стая.