Признаю свою полнейшую несостоятельность перед господином Фредериком де Стендалем, потому что в голове у меня абсолютный сумбур и поношение. Такое, конечно, бывает, когда читаешь совершенно не своего автора, который пишет на полностью чуждую тебе тему. Здесь же все наоборот, Стендаль оказался невероятно близок, но близок как-то по-особенному, не припоминаю, чтобы сталкивался когда-либо с подобным соответствием.
После чтения у меня сложилось стойкое впечатление, что я понял главное, но оно никак не связано ни с какими описаниями этого произведения, с которыми я сталкивался ранее. Даже захотелось прочитать чужие отзывы, чего я никогда не делаю до того, как выражу собственное мнение. Более того, «Красное и черное» я в какой-то мере читал в школе, что скорее шутка, ибо оценить сей труд школьнику никак невозможно.
Все это красное (служба в армии) и черное (сутана священника) настолько неважно, что начинаешь искать какой-то иной смысл. Главный герой, Жюльен Сорель, слишком уж близок любому амбициозному молодому человеку, находящемуся в самом начале пути. Да, в то время французская романистика вывела в свет много похожих образов, но ни один из них не сравнить в не только по убедительности с Жюльеном Сорелем, но они даже как-то не сравниваются. Не знаю, как Стендалю это удалось, но сумбурные болтания главного героя, такая вот смесь цинического и бестолкового, полностью соответствует возрасту молодого человека. Как умудрился это написать человек в возрасте, каковым был в то время автор, я не знаю.
Смысл произведения набросан какими-то аляповатыми мазками, он ускользает, как абсолютно и все остальное. Меня невольно поразило, насколько писатель смог завладеть направлением моих мыслей. Например, приезжает Жюльен Сорель к новому месту службы. Проходи какое-то время, он погряз с ушами в интригах и отношениях с девицами, а про службу я как-то и забыл! У Стендаля очаровательная манера, он упоминает о чем-то, как кажется, важном, и тут же бросает это на веки вечные. Эту непосредственность не назовешь неестественной, потому что «Красное и черное» получилось очень целостным, без каких-либо смысловых прорех. Для меня загадка, как писатель смог убаюкать мое собственное занудство, ибо я привык придираться к мелочам и во всем, что считаю нужным, придерживаюсь строгого разбора.
В произведении мне понравилось абсолютно все. И эта необязательная богемная цельность, и умение Стендаля обходить негармоничные вещи, этот человек великий дипломат, и частое упоминание в книге Наполеона у меня как-то больше оказалось ассоциативно связано не с сюжетом, а с самим автором. Действительно, это человек вертит людьми как ему заблагорассудится, но так умело и ловко, что ты думаешь, а, это я потратился на себя, рот же вообще не хочет открываться, чтобы произнести хоть одно слово критики, будто его заткнули большой и толстой конфетой.
В книге нет этой карьеристской темы, есть амбиции, но они очень противоречивы, никогда я не видел такого дикого сочетания цинизма и искренности. Я уверен, что пока живы люди, они никогда не будут относиться к «Красному и черному» определенно. Сам автор – человек более чем сомнительный и в этом его очарование. С уверенностью могу сказать, что с подобным никогда не встречался. Сравнение Стендаля с Мопассаном, а этого произведения с «Милым другом», несомненно, очень поверхностно, ибо холодный разум Дюруа соответствует его автору, здесь же все совершенно иное. Стендаль явно описал не самого себя, такое встречается, например, в «Трех товарищах» Ремарка или «Трилогии желания» Драйзера. С точки зрения главного героя все эти произведения интересны именно тем, что писатели очень умело перемешали собственное с желаемым, получилась эдакий идеалистический коктейль, но у авторов, которых я упоминал, все последовательно и правильно.
Стендаль же, дитя непосредственности, не заморачивался достоверным, оно у него получилось само собой, Жюльен Сорель – это просто часть его личности, но не знаю – как он умудрился настолько отделиться от своего героя. То есть, что я хочу сказать, есть какая-то, не концептуальная, но видимая часть лодки, где автор и его герой плывут отдельно. При полном единении с главным героем этого достичь очень трудно. Этот резонирующий эффект создает дополнительную уверенность, что все было именно так.
Временной промежуток первой половины 19 века, когда Франция еще находилась под влиянием тени Наполеона Бонапарта, как это ни странно, не очень популярен у романистов. Видимо они тоже боялись этой темы. «Красное и черное» не только эту тему формально поставило во главе стола, но автор каким-то образом еще и создал полнейшую иллюзию свободы. Опять же, понятия не имею, как это у него получилось. Может анархистский дух вседозволенности тому виной, может уверенность в ходе сюжета, что человек способен на что угодно, если действительно этого желает, а может всему виной тому социальная раскрепощенность. Главный герой общается с кем угодно, на любых уровнях, все у него получается, он ни на минуту не забывает о своем высоком предназначении. И меня не особенно убедила даже его трепетная речь на тему ненависти высшего общества к таким как он, голодранцам-выскочкам. То есть, это он, конечно, сказал, выдавая за чистую монету, но у него самого никогда не было сомнения в собственной гениальности. Это и есть формула успеха, как я считал с детства, когда человек знает, что он лучше других и ничем этой его уверенности не поколебать.
Надуюсь, что отзыв получился таким же сумбурным, как и «Красное и черное». Не текст сумбурный, а смысл. Произведение объемное, читалось невероятно долго, но мысли бросить его не появилось ни разу. Более того, я, наверное, вернусь к недочитанной «Пармской обители» Стендаля и впредь буду относиться к этому писателю гораздо более внимательно.