4.В РЕЗЕРВЕ
Ни одной минуты времени
нельзя купить за наличные.
У.С.Портер(«Золото и любовь»)
Впервые за последние годы у Стаса появилась уйма свободного времени. Правда распоряжаться им он мог в довольно узком спектре желаемого: ни читать, на забивать козла, ни долго маячить у телевизора он не мог. Всё-таки три сломанных ребра давали о себе знать… В перерывах между процедурами и перевязками он монотонно передвигался по палате, где кроме него было ещё двое сотоварищей по свадебному «веселью», или, осторожно опустившись на больничную койку и приладив между плечом и головой тощую казённую подушку, надолго застывал у окна нового корпуса спецотделения, куда он попал , к своему удивлению. Ведь сюда поступали , в основном , солидные береговые деятели. Партийная или городская элита.
Из окна хоть немного, но был виден город. Славный портовый город Мурманск. Вон в той высотке – универмаг Детский мир, дальше Дом быта «Аметист», драмтеатр… За обширной застройкой в центре угадывался рыбный порт: по выглядывающим кое-где угловатым портовым кранам, по парению незамерзающего в самые крутые морозы залива, по сопкам на противоположном берегу, в районе Абрам-мыса. На тот берег сновали очевидно рейсовые пассажирские катера. И сейчас, должно быть, один такой катерок отваливает от причала морвокзала- с судоремонтниками, рабочими СРЗ, студентами, домохозяйками на борту. Подрагивает стальной корпус трудяги-катера, вода вскипает у бортов, в салоне немноголюдно в этот час. Не то, что вечером, или по осени, в грибную пору, да ещё под выходной- тенснотища, духотища,, сутолока, корзины, баулы, вёдра. А катер-работяга делает своё дело, прёт и прёт, взрезая стрежень, на дальний берег…
В стороне остаются суда, стоящие на рейде. Может быть, и его «Рыбный Мурман» сейчас там, как знать…Далеко, не видно…Чуть прогладывает оранжевый бок , яркий, как свежий яичный желток снесённого домашней курочкой-несушкой яйца. Это- «Арктика». Позже переименованная в «Леонида Брежнева»…Атомоход сразу определяют не только бывалые мореходы, но и все местные пацаны. Да что там ребятня! Во всём мире знают о походе знаменитого атомного ледокола на Северный полюс !
Стас с теплотой вспоминал те незабываемые дни, когда они сквозь упирающиеся льды, ежеминутно проваливаясь, пробивались по неизведанному маршруту, как радостно орали «Ура-а», достигнув географической точки с координатами из сплошных нулей…
Кальмарский с трудом распахнул форточку. С залива ударил пропитанный рыбным запахом ветерок. И вместе с ним снова нахлынули воспоминания…
* * *
…В то утро Кальмарский появился у базы резерва одетым с иголочки: на нём была пёстрая демисезонная шотландская куртка, закордонные кроссовки на сногсшибательной платформе, на руках мягко поскрипывали перчатки из тонкой кожи. Ансамбль загадочного моряка, повидавшего мир, завершали очки каплевидной формы со стёклами «Хамелеон», нацепленные на нос, несмотря на разгар зимнего сезона.
Моряки приветствовали пижона дружелюбными подначками:
-Привет представителям международного чартер-бизнеса!
-В Сингапур собрался? Проездом из Гонконга?
Кальмарский эффектно щёлкнул зажигалкой. Вспыхнуло узкое, высоко взметнувшееся пламя, в сопровождении мелодии «Калинки»( последний рейс был с заходом в Японию). Стас прикурил свою неизменную трубку.
-Темнота! Мне вас немного жаль. Сегодня, джентльмены, мы будем ударно трудиться на хладокомбинате. Аккордно возведём новый цех!..
-А Дима-бункерман слышал- на кондитерскую фабрику…Верно, Димон?
-Ага, пыль с пряничков сдувать!
-Печеньки протирать!
Послышался дружный мужской гогот. Работа в резерве бывала всякая: разгрузка, погрузка, починка заборов, даже рытьё траншей. Но от этого обязательного труда отвертеться было нельзя, иначе никаких богатых рейсов…Поэтому картинный вид Стаса вызвал веселье, тем более, что перед каждой разнарядкой ходили самые «проверенные» слухи, пошлют точно не то на мясокомбинат в цех сырокопчёной колбасы, не то на пивзавод…
Стас невозмутимо опустил «дипломат» из крокодиловой кожи, сел на свободное место. Искусно пустив три колечка дыма так, что каждое последующее проплывало внутри предыдущего, он снисходительно пояснил: «Не только сдувать пыль с пряников, но и с тех, кто их глазурует сладкими составами. Коллектив на хладокомбинате специфический…Ферштеен? Усекли? Средний возраст скромных тружениц льда-19 лет…»
Сообщение среднестатистических данных вызвало сердечное волнение среди холостой части присутствующих. Про неоднократно холостых и говорить не приходится…
…Кальмарский первым деловито выпрыгнул из «Уазика» на пушистый снежок. Нетерпеливо огляделся. Они находились на пустыре. Комбинат был в полукилометре. Вокруг громоздились горы мусора, щедро посыпанные снегом. Возле недостроенного цеха продувало, как на палубе в Северном Ледовитом океане,- сиверко своего не упускал.
-Стас, девушек-то! Высокие, пухленькие- на любой вкус!
-Пока такую одолеешь- вспотеешь не раз…
Подошёл солидный представитель местного начальства в потёртом дублёном полушубке и офицерской шапке. Он без обиняков поставил задачу: « Нужна ваша молодецкая удаль! Кто у вас за старшого?»
Моряки вытолкнули Кальмарского: «Разве не видно?»
Мужчина хмыкнул:«Не задубеней, парень!..Короче, мужики, эти сивкины горки стешем, сровняем и- все свободны! Ставлю полный рабочий день. Думаю, за пару часов, если постараться, управитесь…» Он ещё раз глянул на Кальмарского, державшегося на ледяном ветру как ни в чём не бывало: «Старшой, прохватит тебя! Пошли на комбинат, у меня армейский бушлат есть.» Стас лишь кивнул в ответ и махнул тонкой перчаткой на рыбьем меху:
- Пустое!
Резервисты побросали окурки и стали разбирать инструменты. Аккорд был установлен, мороз, как пишут романисты, крепчал, потому филонить не имело смысла. Прораб пошёл, поеживаясь. Кальмарский поднял воротник закордонной тонкой курточки , похлопал рука об руку. Затем поставил на снег свой неизменный атрибут-«дипломат»-, протёр солнцезащитные очки и решительно двинулся в гущу моряков. Ухватив лопату с такой силой, что заграничные перчатки издали жалобный скрип, он принялся довольно сноровисто орудовать шанцевым инструментом…
…Представитель одобрительно оглядел площадку, взъерошенных, припотевших парней. Дружелюбно кивнул Стасу:
-Дело, мужики, дело! Собирайте инструменты, чемоданы с валютой – и за мной!..
У дверей красного уголка резервисты нерешительно затоптались на месте: в зале было белым- бело. Их, помощников, с нетерпением ( это чувствовалось!) ожидал коллектив. В белой спецодежде. Действительно специфический. Румяный. Симпатичный. И на вид ещё моложе, чем по агентурным данным.
-Проходите, проходите, девушки у нас смирные, моряков не обижают. У них пересменка, хотят вас поблагодарить за помощь…
Морская гвардия протопала в небольшой зал.
-Стас, давай в президиум!
Кальмарский хотел незаметно прошмыгнуть куда-нибудь в уголок, но не вышло. Почему-то сразу вспыхнули щёки и яростно запылали уши. Он стыдливо пытался спрятать размокшие демисезонные башмаки , отнекивался. Но в конце концов пришлось выйти вперёд. Начальник тряхнул его крепкую ладонь: «В вашем лице мы жмём руку всему траловому флоту, помогающему и на суше! А сейчас,девушки, – по рабочим местам. А вы, уважаемые помощники, пройдите на дегустацию».
Моряки прошли в столовую, сразу заполнив её подначками, задором и весельем. Молодость усилили две обаятельные девушки в белых халатах и шапочках- Нина и Марина. Они радушно подали гостям вначале горячий обед, а затем и продукцию своего комбината. Великовозрастные ребятки с удовольствием дегустировали мороженое.
При этом крякали и страшно морщились:
-Эх, хорошо идёт!
К Стасу подошла одна из девушек, Нина, улыбнулась:
-А вы почему не пробуете? Не нравится с сиропом? Хотите, принесу фундук или тёртый шоколад?
-Да он не привык холодные закуски без горячительных напитков употреблять!
-У Стаса от этого хроническая ангина…
Девушка принесла вазы с орешками. У неё были большие синие глаза. Васильковые, с искорками живого интереса:
-Правда боитесь ангины? От нашего мороженого ангины не бывает- Ленинградское!»
Она улыбнулась ему как давнему знакомому:
-Положить?
Стас заглянул в её широко распахнутые, наивные глаза, потёр под столом озябшие руки, нахмурился. В этот момент он явственно услышал , как в его сердце- сердце бывалого морехода- тренькнула, как струна любимой гитары, какая-то неведомая сдерживающая нить, и оно забилось молодо и ритмично…
Стас улыбнулся в ответ и, ответив отчего-то шёпотом: «Спасибо, у меня есть!», стал угощаться мороженым с таким родным названием- Ленинградское…
( Продолжение следует)