Меня зовут Лев Николаевич Толстой, о, мой растленный читатель, и я пришел в этот мир в качестве назидания тебе. Обрати свой замутненный взор вниз, взгляни на клавиатуру, отлепи уже от нее свои грязные, покрытые гнойной корочкой, пальцы. Сколь давно ты уже не касался ее скребницей, не лелеял мягкой порослью ватных дисков, пропитанных живительной влагой пахучего спиртового раствора, благоговейно не чистил ее жесткими волосками щетки для мебели. Что? Протирал? Чистил? Да как ты можешь столько внимания уделять бездушному обесчеловеченному предмету?? Посмотри вокруг себя, ты увидишь людей, которые погрязли в разврате, лицемерии и словоблудии! Они строчат каждый день свои отзывы, продав душу выплате жалких грошей, признают только своего бога Мамону и сына его Графомана.
Конечно, я не могу не оценить «Семейного счастия» любимого автора, хотя, слушая это произведение, я еще раз, отчетливо и прямо-таки физически, ощутил всю беспросветную тоску и безнадежность жизни Софьи Толстой, жены Льва Николаевича. Мне трудно поставить себя на ее место, но, слушая эти ежедневные проповеди, я скорее всего убил бы этого морализатора какой-нибудь тяжелой домашней утварью.
Произведение «Семейное счастие» о самой обыкновенной семье, о самых обыкновенных отношениях, в которых нет феерии первых дней знакомства, то есть – о том, что нас окружает и что присуще примерно ста процентам существующих семей. Если я где-то там, опираясь на собственный практический опыт, согласен с Толстым в выводах, то я никогда не соглашусь с формой, которую он предлагает.
Постоянное восхищение Толстым на тему «как он прекрасно понимал женщин» мне видится нелепым, хотя, в жизни Толстого было много поступков, когда он вынужден был доказывать окружающим то, что он настоящий мужчина, следовательно, была подобная благодатная почва, когда человек сомневается – мужчиной ли он пришел в этот мир или чем-то иным. Да и материал для творчества следовало собирать. Но это не так и важно, ибо те женские образы, которые писатель предлагает своей аудитории, они исключительно демонстрационные. По сути Толстой навязывает свое мнение окружающим, дескать, смотрите, так должна вести себя женщина и, более того, так она должна думать. Постоянно звучащее в «Семейном счастии» определения «я его любила и боялась» меня просто убивает, мужчине ни к чему постоянно напоминать женщине – кто в доме носит брюки, потому что это органично и непроизвольно вылезает само собой.
Несоответствие же любви в браке, как это прекрасно показано в данном произведении, когда муж любил жену в апреле, а она его – в ноябре, говорит о многом. Ну, кроме того, что у одного было весной соответствующее настроение и время, а у другого – осенью. Во-первых, это хорошо демонстрирует ту очевидную истину, что любовь мы для себя придумываем сами, руководствуясь исключительно собственными образами, заложенными где-то там у нас в подсознании природой. Во-вторых, то, что любить мы почему-то предпочитаем исключительно несчастливо. Если наша любовь взаимна, то это уже как-то неинтересно, несозидательно. Куда как занимательнее посидеть, пострадать, а может потом еще что-нибудь с собой попытаться сделать. Фраза же «любовь моя остановилась» больше связана с распространенным женским определением «хотела полюбить». Получается, что абсолютно без разницы – кого при этом любить и когда. Все это мне как-то напоминает увеличение мужского достоинства или что-то типа «с возрастом я стала только крикливее».
Если продолжить оду клавиатуре, с которой я начал данный отзыв, то логично было бы как-то пострадать по поводу «а как я любил свою предыдущую клавиатуру! Воспоминания о ней жгут мое сердце, я задыхаюсь. Вот, уже задохнулся».
Толстовский вывод о том, что основное в браке – любовь к детям и к отцу своих детей, очень точно определяет его собственный брак, который он чудненько возвел в общее правило и, что самое грустное, в основном оказался прав. Конечно, брак самого Льва Толстого – это крайность, но я ни в коей мере не делаю из него страдальца, а считаю, что он намеренно остался рядом со своим раздражителем, ибо это был для него бесперебойный и постоянный источник креатива. Могу только посочувствовать бедной женщине, что провела рядом с ним все эти длительные годы. Плох в данном случае не Толстой, а отношения его с собственной женой.
В итоге по Толстому, брак – это труп, если еще не окончательно разложившийся, но уже смердящий во все стороны. И, если мы посмотрим на все остальные браки, то абсолютно в любом найдем элементы той крайности, которую всю жизнь прославлял великий писатель. Но существует три вида лжи – обычная ложь, святая ложь и статистика. Если я и способен согласиться с автором, в общем и целом, то никак не согласен с ним, например, и в настоящий момент. Так же, как и в некоторые другие моменты. Потому пошел он подальше со своим детерминизмом, если институт брака и доказал свою несостоятельность, то отношения мужчины и женщины живы всегда. В какой они существую форме – это другой вопрос, но лично меня он абсолютно не беспокоит. Как сказал Михаил Арцыбашев, «цветок счастья кровью не поливают».
Что не отнять у Льва Николаевича, он всегда способен вызвать целую бурю эмоций, на его темы можно распространяться до бесконечности, они очень переливчаты и необъятны в своем постоянстве. Читайте Льва Толстого, читайте с известной долей условности, помните о нравственном чувстве, которое главное в этой жизни, зато на него плевать.