Второй день свадьбы был гораздо спокойнее первого. Застолье началось ближе к вечеру, приглашённых набралось довольно много. Половину из них я не узнала. Люди были несколько странными - медлительными, задумчивыми, неразговорчивыми. Они сменили нарядные костюмы и платья на красивую, но более скромную одежду и потеряли вчерашний кураж. С лиц сошёл лоск, женские причёски осели, помялись. Украшений у дам поубавилось, их глаза уже не блестели, косметика едва прикрывала морщины на веках и щеках.
Мужчины явились небритыми, смурными, будто не спали вовсе. Многие жаловались на головную боль и хотели скорее подлечиться. Чудной, однако, народ! Я порывалась послать всех в поликлинику, но вовремя осеклась - тётя Тоня позвала за стол. При плохом самочувствии гости не потеряли интерес к спиртному. И аппетит у них был отменный. Всё повторилось, только уже без презентов и лобызаний: тосты, шампанское, самогон, обильная еда, глупые разговоры, оглушительная музыка, танцы.
Мне перемолвиться словом было не с кем - детей рано отправили до родных хат, домашние животные забились в углы. Кур и гусей заперли в тёмном сарае, свинью подселили в стойло к корове с телёнком, кошки вообще исчезли. Пёс то скалился, то плаксиво поскуливал, высовываясь из будки – его цепь укоротили до безобразия. От надрывного лая он охрип. Хоть не оглох. Не все человеческие радости были понятны зверью. Я бы тоже предпочла деревенские будни праздникам.
Свадьба затихла только на третий день. Ранним утром баба Аня с дедом Никодимом собрали авоськи, расцеловали детей, внуков, потом всех, кто на глаза попался, и уехали в своё село. Как-то пусто стало. Без бабушкиных распоряжений я не знала, чем заняться. И без дедушки на скамейке не сиделось.
Наташа, переодетая в лёгкий сарафанчик, вместе с родителями хлопотала по хозяйству, времени на пустую болтовню оставалось немножко. Серёжа напялил смешную панаму, засучил рукава выцветшей рубашки, закатал до колен штанины затёртого трико и принялся подчищать потоптанный гостями огород. Я рядом полола грядки и собирала переспевшую ягоду - одну отправляла в бидончик, другую - в рот. Затем все мы чинно распаковывали подарки, сваленные кучей в большой комнате. Чаще всего в коробках и пакетах оказывались красивые кастрюльки, кружки, тарелки, стаканы, наборы ножей, вилок да ложек. Или цветное постельное бельё и большие махровые полотенца. С этих нужных, но неинтересных мелочей начиналась семейная жизнь. Я верила, что моя старшая подруга будет счастлива!
На непродолжительный обед собрались одни близкие родственники. О накатившем опять нездоровье они говорили коротко и непонятно - "трубы горят". Тётя Тоня сочувственно ахала и вновь выставляла на стол бутылки с алкоголем. Самогонка оказалась хорошим "огнетушителем" – гости быстро забывали о недомогании, менялись в лицах, уходили довольными и улыбчивыми. "Только бы обратно не вернулись!" - думала я, помахивая им вослед рукой. Мало ли, что ещё заболит. Дом наших друзей - не пункт "Скорой помощи"!
Когда настал долгожданный покой, птиц снова выпустили на волю. Поголовье кур и гусей изрядно поредело. Наверное, разбежались голубчики от шумного многолюдья. Искать надо скорее! Я зря металась по двору, всё оказалось гораздо хуже – их съели. Свадьба поглотила не только деньги и силы организующих сторон, ей понадобились настоящие жертвы. Тревога заскреблась возле сердца, и я невзначай расспросила взрослых о судьбе оставшихся животных. Не вдаваясь в подробности, они пояснили, что по осени подросших цыплят порубят, свинью и телёнка, набравших вес, зарежут. Так принято, зато на всю зиму мяса хватит. Ох, ничего себе! Вырастили, чтобы убить! Душа моя заныла от безысходности. Я понимала, что от скотины должен быть толк, но таких смертей не хотела.
Мир катастрофически поблёк. Даже привычные беседы перед сном уже не казались мне задушевными. Истории про грибы да ягоды закончились, и дядя Коля воодушевлённо рассказывал, как охотился на медведя, изюбря, кабана или сохатого. Раньше я воспринимала подобные байки отвлечённо, а теперь всюду чудилась кровь добычи, представлялись раненые звери, ловушки со скулящими лисами и волками, изуродованными зайчиками. Выстрелы гремели, как наяву. Я плотно зажимала уши ладонями, однако страшные звуки сотрясали меня изнутри. Даже в багровых красках очаровательного заката виделась нехорошая краснота. Сквозь неё с немым укором проступали тени погибших животных.
Я не желала знать, как разделывают туши, промывают кишки и сколько стоят внутренности, мякоть, кости, шкуры или рога. Вид свежего мяса вызывал отвращение, грусть-тоска обострялась. Забираясь в кровать засветло, я прихватывала для успокоения крохотного пупса. Добрые сны не приходили, раз за разом ночь оборачивалась чёрной пропастью. Утренний петушиный зов пролетал мимо. Когда солнечные лучи пробивались сквозь тонкие занавески, я тяжело пробуждалась. Завтракать не торопилась, про игрушки и книги забыла. В моей помощи уже никто не нуждался. Безделье быстро надоело. Навещать Марту с Борькой я не могла, всё думала о скорой кончине коровьего сыночка. И на свинью смотрела жалостливо, и на забавных цыплят: они приговорены! Радость единения с природой улетучилась - до осени оставались считанные дни.
Тётя Тоня заметила моё неважное настроение, но его причину не заподозрила. Чтобы развеять непонятную печаль, а так же свою и мамину усталость, она задумала прокатиться по Амуру на моторной лодке. Эта идея меня захватила, и, воображая лёгкое судёнышко яхтой или парусником, я отвлеклась от переживаний.
В намеченный путь мы собирались целый день. Женщины пекли пирожки, варили картошку, яйца, нарезали хлеб, сыр и колбасу, намывали овощи и фрукты. Все съестные припасы уложили в объёмную корзину и плотно накрыли матерчатой салфеткой. Под чай приготовили два огромных термоса, непонятно откуда извлекли немного помятый котелок. Посудину с тонкой подвижной ручкой и округлым дном я увидела впервые и не сразу сообразила, каким образом она используется. Главная распорядительница добавила к ней железные миски, кружки, ложки, вилки, здоровенные ножи и даже топор. В отдельную сумку утрамбовали пледы, старые полотенца и скатерть, тоже не новую.
Мужчины, напустив на себя важность, специальным маслом смазали мотор, очистили от ржавчины бортики лодки, заменили подгнившие сиденья, запаслись бензином и рыболовными снастями. На стадии починки огромные сети окутали двор гигантской паутиной и цепляли меня то с одного, то с другого бока. Я весело гадала, кто же в них попадётся. К пойманной рыбе болезненных чувств не испытывала, ведь как её разделывают никогда не видела. Перед смертью в мои глаза она не смотрела, ласки не просила, отварная, солёная и жареная нравилась. В ожидании обещанного вояжа я снова наслаждалась жизнью.
Фото из сети Интернет.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/05/25/264