«Всё было именно так, как и рассказывал дед. Перед глазами проносились различные картины из прошлого, какие-то не известные до сей поры люди в одночасье становились родными и близкими, как буд-то сам лично их знал. И в то же время другие становились чужими и, как бы, полностью отдалёнными от моего мира.
А эта пульсация по всему телу… От каждой новой волны ощущаешь весь мир, как буд-то вся сила, что его наполняет пропитывает тебя и омывает каждую клеточку.
Да и это превращение, было просто не забываемо….
Однако, сразу столько навалилось всего. Я знаю с чего начать, да. Но оно такое всё большое и не привычное, что даже я, с моим завышенным эго кажусь просто ничтожным. И всё это находится во мне. Значит я, это и есть это всё огромное. Значит это тот, старый я, такой маленький. Я великий!»
Так рассуждал и думал Андрей, сидя за столом и устремив взгляд на стену, куда-то в пустоту. На стене же висела картина, на которой были изображены три медведя возле дерева. Копия той самой, известной картины, которую ещё обычно печатали на вафильных конфетах.
Было уже темно, и во многих квартирах за окном уже погасли огни. Дед улёгся калачиком на кресле возле окна, а двое помощников весело проскакав мимо хозяина квартиры на балкон куда-то с хлопком испарились. Всё стремилось к тому, чтобы успокоиться и перезагрузить мир к новому дню.
Андрей оторвался от мыслей и огляделся вокруг. Не обнаружив ни кого подле себя, он подошёл к спящему деду и укрыл старым пледом, который лежал сложенный на спинке кресла. Затем он подошёл к балкону и закрыл дверь, та как по старой привычке начал переживать, что деда может продуть. Хотя, какой там продуть, его на морозе оставь спать, ничего не сделается. И уже только после этого, окончательно убедившись, что всё спокойно в королевстве, он отправился в свою комнату и отрубился до самого рассвета.
Утро предвещало то, что называют обычные люди авралом. Но для Андрее это было скорее удачей.
Очнулся хозяин квартиры от яркого луча солнца, который забегал в его глаза назойливыми прыжками.