Глава Ш.
...Она и в этот час
безгласный,
Не ей принадлежащий час,
Всё с той же преданностью ясной
Любила нас...
Любила нас...
Мама отправилась в Павлово - оформлять пенсию. Прово—
жал на вокзале её один Виктор: Макарка плохо спал и Ла—
риса осталась с сынишкой.
—И то верно, — согласилась мать пожилая. —Ну‚ живите по
совести, полюбовно.
Она поправила кроватку внука, улыбнулась невестке.
-Что ты, мама, как навек прощаешься! Через пару недель
вернёшься и уже никуда тебя не отпустим, да, Лара?
Жена молча склонилась над сыном.
Мать вздохнула:
-Посидели на дорожку и будет. Поехали. До свидания,
доча!
-Ага, всего хорошего. Картошки не забудьте сразу же
Послать...
…Вскоре они ели крупную, рассыпчатую картошку с солё—
ными грибами, тоже присланными матерью. Сама она возвра—
щаться не спешила...
…Обсуждали за ужином разные разности.
Детский сад, на котором с утра допоздна мотался Виктор,
со страшным скрипом, усилиями людей, работавших послед—
ние недели без выходных, был готов к монтажу верха. И
даже на восемь дней раньше срока! Так что с плеч мастера
как огромная ноша свалилась… Сам Мукеев руку пожал:
-Нулевой цикл, говоришь, готов? Может быть, может быть...
Только не спеши аплодисменты срывать, фундамент нужен
прочный.
И второе событие — из ряда вон: они ходили смотреть свою
Квартиру. Свою!
Квартира была просторная, светлая, на третьем этаже де—
вятиэтажки. Виктор радовался как ребёнок:
—Ларис, кухня! Гляди — кран никелированный и даже вода
течёт. И в этом заведении все устройства — как часы!
В подтверждение супруг жестом триумфатора дёрнул ручку.
Воды в бачке не оказалось...
Но это не омрачило радости.
—Здесь будет наша комната, это — мамина. По—моему, обои
с лепестками и вид на Семёновское озеро ей понравятся,
как, Чаечка?
Жена неопределенно пожала полными плечами:
—А трёхкомнатную нельзя было?
—Куда нам? Ты посмотри, сколько места!
Новосёл обхватил раздобревший после родов стан жены и
не удержался — запел козлетоном:
—И все вокруг мо—о—ё!
Лариса прошла на кухню, вернулась с заварным чайником.
Накладывая смородиновое варенье в чашку, продолжила
разговор:
—К тому же, дом панельный!
—Какая разница?
—0громная, дорогой. He мне тебе объяснять, ты же строи—
тель, a я всего-навсего сметчица. Звукоизоляция дрянь.
В Ленинграде, например, приличные люди живут только в
кирпичных. К тому же, высоко. Каждый вечер на сопку
лезть, как Суворов через Альпы. Пока вы магазин выстро-
ите, с тоски засохнешь к тому же!
-Да своя ведь, как ты не поймешь! Люди по десять, a то
и по двадцать лет ждут. Вон Мишины, — Виктор кивнул на
стенку, за которой вторую пятилетку.бедовали в комнату—
хе соседи—инженеры‚ — сколько ещё будут в очереди ждать,
надеяться, пока их осчастливят.
—У черта на куличках жить, поищи другую дуру!
-Да ты что, Лар! Мама уже из совхоза рассчиталась!
Жена вынула из сумочки сигареты и, не спуская с него
странного взгляда, независимо закурила:-
—Как рассчиталась, так и обратно оформится! Каждый у нас
имеет право на труд...
* * *
...Любила нас...
...Любила нас...
…Поэт закончил читать. В его глазах Виктор уловил скры—
тую боль, такую же, какая не затихала много дней и но—
чей в нём самом.
Вежливые аплодисменты. Все дружно затолпились в проходе,
торопясь в паркетный зал.
Вера шла под руку с лысоватым кавалером в чёрном кожаном
пиджаке, поскрипывающем, как портупея подпоручика. Они
оживлённо болтали. Дама четко зафиксировала руку на
скрипучем рукаве, боясь отстать. K Дроздову притиснули
незнакомку в голубом. Снизу на него взглянули широко
распахнутые, как окнa в таинственный голубой мир, глаза,
грустные-грустные. Женщина смутилась, но взгляд упрямо
нe отводила. "Красивая, прдумал кто—то в нём. — И пах—
нет хорошо, ромашками."
За столиком лупоглазый сосед уже деловито расставлял
новые фужеры: ,
—За всё уплачено, шеф, надо пить—квакать. Давай за милых
дам. Здешние — клёвое дело. Последняя пристань. Кабак,
допустим, тоже, неплох, но — проигрывает, как полтинник
целковому. Считай сальдо—бульдо. Там молодняк есть?
Есть. У них почти никогда точки нет да и брыкаются иног—
да. Секёшь, шеф?
Виктор, оглядывая зал, поддакнул, что уловил идею.
—Здешние дамы в жуткой тоске. Это понять можно: всем за
тридцать. Их вон сколько, а нас? Особенно таких красав—
цов, как мы с тобой?! Айн, цвай и обчёлся...
Теоретик опрокинул фужер с «молочным» коктейлем. Копнулся
вилкой в салате, ложечкой в мороженом. Пожевал семгу.
Лицо молодца постепенно наливалось арбузным соком. Оче-
видно, он ухитрялся где—то заправляться посущественнее.
Откровенность Жоры с каждым "кваком" усиливалась.
—Я тут не первый год пасусь. Лысач, нa которого твоя
Веруха переключилась, в проектной конторе служит. Усатый,
в дымчатых очках — Стас Кальмарский. Одно время в "Мери—
диане" на гитаре тренькал, сейчас в море ходит. Слушай,
шеф, не влипни в такую же историю. Одна его на себе же-
нила, а он и в ЗАГСе не бывал! Понял? Вот дают! Нет,
шеф, с ними нужно жёстко! ..Дальше стол. Задумчивый та—
кой сидит: от коктейлей...Доцент из педа. Про себя не
рассказывает, семейная драма. Надеется найти здесь
подругу жизни. Многие надеются, а пользы?
-Я читал, что к вечерам готовятся, подбирают за столы
людей по интересам. Специалисты, психологи...
Собеседник продемонотрировал два этажа известково—белых,
с фарфоровым глянцем, зубов и издал звук, напоминающий
ржание хорошо откормленного рысака:‚
—Шеф, не обольщайся. Инструктор массового отдела — ма—
ленькая девочка с большими бантиками. Что она знает и
умеет? Вчерашняя десятиклассница, пристроенная "в куль—
туру". А эта — "Дарагие друзия!"?..Сегодня мы у неё до—
рогие, завтра другие. Никому это по—настоящему не нужно!
Хотя многие всерьёз толкуют. Фильм "Одиноким предоставля—
ются квартиры" видел? Вот! Впрочем, мне—то всё до сейфа,
как говорят в моей сберкассе.
-Давно со своей разошёлся?
Жорик захохотал.
—Никогда, шеф! Никогда не имел привычки разводиться,
потому, что не имел глупости жениться. Тлидцать тли го—
дика мне. Матушка насквозь отчаялась меня кому-нибудь
сплавить. А мне, как видишь, и без того неплохо! Свобод—
ная любовь!
Сексуал—демократ поиграл массивной золотой печаткой.
—Кстати‚ одна вдовушка подарила. Машка Семёновна… Секёшь?
Зачем же нам жениться, а?
Он подмигнул снова — липко и пошло. Виктор с трудом
удержался от искушения врезать в ухмыляющуюся, самодо—
вольную физиономию "философа".
Наставник, напротив, был настроен к "ученику" миролюби—
во, даже нежно:
-3a холостяков, шеф!
* * *
Лифт быстро домчал до седьмого этажа.
По обе стороны от площадки начинались длинные коридоры.
Дом полностью состоял из однокомнатных квартир, для ма-
лосемейных. Сознание этого немного притушило празднич-
ность, с какой он шёл в этот дом. Как много, оказывает—
ся, ещё "малосемейных"—людей, обитающих одиноко, изо дня
в день, из года в год. В других домах, на других улицах,
в другом мире звучит в пусть и тесноватых порой квартир—
ках многоголосие, общаются, нередко вздоря, чтоб тут же
и помириться, жильцы, связанные общими заботами, дела—
ми, радостями. B этом доме — они у каждого свои...
Виктор наугад повернул в левый коридор. Первая же дверь
справа оказалась нужной. Он нажал кнопку звонка. Внутри
жилища раздался перелив механического соловья. Послы—
шались быстрые шаги и подошедший, не спрося—кто?— отво—
рил дверь.
…На Беликове была простая рубашка зелёного цвета, в по—
лоску и передних. Рукава рубашки, закатанные до локтей,
обнажали загорелые мускулистые руки, кое—где припудрен—
ные мукой. На левой руке синел рубец шрама. Хозяин ука-
зал на тапки с загнутыми вверх носами:
—Самовязы. Не дай бог уподобиться им.
—Задрать нос?
—Загнуться раньше времени. Шучу! Ты сама точность, Hec-
терович, проходи.
Виктор надел тапки, которые оказались впору, и будто
шейх какой бесшумно заскользил по паркету.
Комната оказалась средних размеров: не большая и не
тесная, чуть вытянутая к окну. Мебели не густо – справа
книжный шкаф редкой нынче ручной работы‚ слева — неболь—
шая стенка. Два кресла, цветной телевизор, журнальный
столик, деревянная кровать.
-Располагаися пока! — крикнул с кухни Артём Григорье—
вич. Гость совершил посадку в удобно утопившее его крес—і
ло. Над кроватью висели в затейливых деревянных рамках
изжелта—тёмные фотографии. Судя по всему, старинные. На
столике аккуратной стопкой сложены свежие журналы "Но—
вый мир", "Нева", "Москва", "Юность". Дроздов удивился.
Если честно признаться, то он в последнее время читал
маловато, урывками. Газеты — в обязательном порядке, а
уж остальное — как придётся. Старался не пропустить про—
грамму "Время", a если припазднивался, то "Сегодня в ми—
ре", телефильмы‚ спектакли, концерты - смотрел от случая
к случаю. И очень удивлялся, что, например, бригадир
Юрков знает всех эстрадных певцов, юмористов, пародис—
тов и тому подобных весельчаков почти так же, как и чле—
нов своей комплексной бригады. Когда люди успевают? Те—
левизор у Дроздовых был чёрно—белый, самой скромной мо—
дели. До цветного никак не доходили руки, да и в неболь—
шои комнатке он громоздок.
Всё в квартире Артёма Григорьевича было аккуратно, при—
лажено, подогнано — как у хорошей хозяйки.
Вскоре и ягодник подоспел.
Они сидели за столом, застеленным полотняной скатертью
и наслаждались ароматным чаем. В центре застолья, исто-
чая сытный хлебный дух и запах северного брусничника,
красовался, будто ягодный крутоеклон, богатырище—пирог.
Говорили о том, о сем. О погоде, как всегда шалой, о
грибах, щедро уродившихся — корзинами везут из Лопарской,
с Пяйве, отовсюду. О работе: на стройке-то о делах
толковать неспешно, с paccraновкой недосуг.
-Зима скоро. Опять раствор будет быстро замерзать.
-У кого как. Нынче с хитрой добавкой поставляют, бэ два.
А я по-старинке в добавки не сильно верю. В утеплённые
бойки советую. В них всегда тепло, как картошечке в баб—
киной кастрюле. Покупывал на тихих полустанках? Вот!
Учти.
-Спасибо.
-Ещё‚ Нестерович, неплохо бы тебе кассет новых загодя
наготовить. Пусть Коля с Олей наварят. Со снегом склади-
ровать перегородки будешь. может, уж без меня...
-Сделаем. Только куда вы от нас денетесь, Артём Григорь—
евич! Вместе заверили кашу, вместе и дегустировать ста—
нем.
-Да-а... Как молодёжь?
Прораб спрашивал про выпускников ГПТУ, прикреплённых
высочайшим повелением главного инженера к бригадам Крю—
кова и Юркова.
-Стараютоя. Ими удобно дырки затыкать: мусор убрать из
зелёных насаждений - смежники напоследок подкинули, пе-
ренести с места на место керамзит или то, что вообще на
площадке не должно находиться, но каждый раз почему-то
болтается под ногами. Грузить—разгружать, копать-зака-
пывать, собирать обломки кирпича, помня, что каждый це—
лый - три с половиной копейки стоил!.. А ведь они пли-
точники, Артём Григорьевич! Им бы мозаичную облицовку
полов, пилястр, колонн делать. Во что обойдётся всем
нам эта бездумность - трудно подсчитать. Мы ж у ребят
весь интерес отбиваем. Кувалдой по пальцам молотим!
Беликов подставил варенье.
-Морошка. Чудо-ягода, сам собирал, еще груделую! Бери—
бери... Попробую ещё раз с начальником участка, где пли-
точники, поговорить. Ты ж знаешь, чья это идея...
-Поздно. Я их на поликлинику уже сам отвёл. Без всяких
согласований, бригадир принял с радостью. Теперь, если
что - весь удар на меня придётся, а_вы здесь не при чём.
Старик смотрел на него долго, с непонятным выражени—
ем зорких молодых глаз. Беликов неожиданно переменил
тему диалога:
-Ты знаешь, что в Колумбии для сооружения строительных
лесов используют бамбук?
Прораб простодушно прищурился и распушил будённовские
Чудо-усы. Виктор не понял:
-Да при чём здесь бамбук-то?!
Хозяин с наисерьёзным видом подложил кусище:
-Ягода лесная страсть как полезна. Нале-гай!
-И тот же бамбук, пока он зелёный, ненашенские гурманы
в салате уважают...
И вполне серьёзно, без тени балагурства, он завершил:
-Ты, вижу, уже не каждому по зубам. Но помни о главном -
леса из множества бамбучин делают, связанных крепко на—
крепко...Ну‚ как морошка?..Понимаешь‚ Нестерович, есть
строители настоящие, такие как Крюков, наш Юрий Ивано—
вич, Евстафий, ну а есть и однодневки. Это мне еще пер—
вый строитель Мурманска, знаменитый плотник Ерофеич,
говаривал. Он-то был самый-разсамый: первый дом здесь
срубил. И так полвека изо дня в день нагибался, кланялся
здешней земле. А однодневки больше тяп-ляп строят...
Так как твоя Лариса, Нестерович? Не помню, как её по
батюшке?
-Клавдиевна.
-У меня привычка такая -всех по отчеству звать, по ба—
тюшке, значит. А в некоторых странах, пишут, по дедушке
величают.
-Тогда я — Семёныч. По прадедушке -Васильевич. По пра—
прадедушке - Петрович. Дальше - Николаевич, потом Александро-
вич...
-Силён, Семёныч...то есть, Нестерович. Запутался с то—
бой совсем.
-Все крестьяне были. Александр еще Екатерине второй до—
досаждал'.. Так что не удивляйтесь, Артём Григорьевич, если
я иногда чего-нибудь не то сделаю: гены бунтовские да
крестьянские шепчут. А y вас никого из поваров не было
в роду? Прямо кулинарный талант, спасибо большое.
-Ha здоровье. Иди-ко сюда!
Они подошли к фотографиям.
-Все вот эти люди -вятские! Слыхал такую нацию? Тоже
глубинка России‚ а сколь много великих умов народила:
Васнецовы, Халтурин, Киров, Конев, Грин…Циолковский тут обретался…
Гость указал на военный снимок, где бравый красноарме—
ец Беликов был всё при тех же неотразимых усах.
-Вы здесь, на Севере, воевали?
-От первого дня до последнего. Как валун приморский
врос в эту землю. У тебя ещё есть время? Вот послушай,
расскажу тебе про то, о чём в газетах не столь много писали,
что самолично видел. Первый день, помнишь рассказывал,
как бы понарошечный вышел. А вот на следующий, двадцать
третьего , всерьёз пошло.
Июнь первого военного лета очень холодный выдался. В понедельник
мы с утра по холодку уже военными делами были заняты. Я находился
на сопке у залива, севернее той, где теперь наш_Алёша. И вот сел
малость
передохнуть, лопату положил. Ветерок, помню, с залива
острый поддувал. Глянул нa небо - хоть бы тучки пронесло,
пригрело бы. Смотрю - глазам не верю; самолет летит, яв-
но не наш. Прямо из-за залива, между сопок плавнёхонько
вывалился. Летит, лешак, как будто сто раз тут летал.
Тихо так, стрекозой. И никакой тревоги вокруг, спокойст-
вие. Словно я один его вижу, а остальные все спят. Летит
фашист над заливом, к кораблям, которых много швартова-
лось или дрейфовало. Названия судов, ввиду военного вре-
мени, успели с вечера брезентом позакрывать, и что за ко-
рабль ближайший - не понять. Похоже, что испанский.
…И вот отделяется от самолеёта бомба. Догадался, что бом-
ба, хоть раньше-то не видывал их. Плавно, медленно, как
хоккей показывают нынче. Сперва горизонтально, потом раз—
ворачиваться начала. И так близко, кажется лопатой сши—
бёшь. Быстрее пошла. Ну, я на всякий случай метров десять
с сопки отбежал. Тихо... Гляжу - упала бомба в воду. И
видится всё это игрой что ли. Вот корабли, здесь –само-
лёт. Ничего страшного. Вода рядом с судном поднялась то—
же как бы не взаправду. И тут только взрывная волна ка-ак
лупанёт!
… Не помню как меня приподняло и шибануло. Метров
семь кувыркался... Вот тебе и шуточки. У залива мальчонку
с удочкой убило - камбалёшку удил. Первая жертва войны,
тот мальчонка. Он мне часто снится... Это был первый на—
лёт на город. Потом стали налетать чаще, злее. Но севе—
ряне не зря говорят: "Земля бедна, да жизнь красна!".
Любили и любят они эту землю. И дрались за неё, ой как
дрались! Я в других местах, конечно, не воевал, но вот
тебе факт: по количеству бомб, которые рвали мурманскую землю,
корёжили дороги, жгли дома и людей, секли осколками всё
живое, только Сталинград выдержал столько же. Особенно
взъярился фриц, когда их мурманский бал в гостинице "Арк-
тика" - старой ещё - сорвался. С воздуху-то вначале город
почти беззащитен был. Пока на сопки зениток наставили,
да и не хватало их. Так фрицы что стали делать, стервецы?
Идут прямо по-над Кольским заливом, над самой водой. Зенитки-то,
нацеленные вверх, внизу их не достают! Тогда наши суда вооружили,
постепенно истребителями стали наглецов гонять. Хотя что им
"Ишачки"? Такие тихоходы были, только храбростью
и брали. Отчаянные ребятишки, лётчики наши, но уж очень усту—
пали в скорости и в вооружении, поначалу. Сопки мы
все изрыли, весь город помогал: рыбачки, рабочие, под—
ростки, деды с крымками.
Третьего июля по радио Сталин выступил. Веришь, с того
дня невиданная жарынь пошла! Немцу-то и сразу жарко было,
a тут в особенности туго пришлось. Били мы их егерей хва—
лёных и на Западной Лице, и на Рыбачьем. 0 границу рус—
скую немчура зубы обломала на Севере капитально - девять
застав не пропустили "гостей" в Мурманск, да что в Мур—
манск, даже ступить на нашу советскую землю врагу не позволили.
Топили их и в море тоже будь здоров, слышал, наверное, как их
"Тирпиц" был торпедирован? Ты же не представляешь, какая
радость тогда была, когда узнали про это!
Рыбаки всю войну ходили в море - треску ловили, нототе—
нию, палтус, зубатку. Подрывалось наших немало на минах, стервят-
ники часто налетали возле Медвежки, но и траулеры тоже
не лыком шиты - огнём огрызались, честенько гансов акул
кормить пускали. Скоро воздух к нашим перешёл, торпедо—
носцев появилось порядочно, штурмовиков. А вот вначале
издевались, как могли. То‚фугаски сбросят, а то какую-то
чертовщину. Летит, бултыхается, как дерьмо в проруби и
такой вой страшенный испускает‚ что думаешь всё, отжил
своё. А она, дрянь такая, шмякнется в лужу и - молчок.
Подойдёшь‚ сторожась, через полчасика, a это — обыкновен—
ная железная бочка из-под горючего. В ней дыры понадела—
ны, чтоб выла в полёте, волосы дыбом подымая. Листовки
бросали, даже с фотографиями. На одной, помню, двое моло—
дых в шинелях сняты были. Ниже имелось пояснение гитле—
ровских щелкопёров: "Зыновья Сталина и Молотова тобро-
вольно сдались плен. Делайте то же самый_и рейх каранти—
рует весёлая жизнь. Эта листовка - пропуск к нам".
Мы их «гарантии», правда, по другому назначению использова—
ли - о туалетной бумагой и тогда перебои бывали...
…Не надоел старик? Тогда ещё послушай. Вот чем берет рус-
ский мужик? Он только вначале робеет, а потом приладится,
приноровится, разозлится и пошё-ёл дубиной намолачивать.
Не зря мы у немцев в Берлине два раза побывали, а они
Москву-красавицу так и не видывали оконфуженной. Ни Фрид-
рих их хвастливый, ни Адольф вонючий. Да и другим бы "ве-
ликим" не мешало кое-что уразуметь о русском "суперору-
жии" - характере, какого ещё поискать. Короче, пообвык-
лись мы к бомбёжкам, налётам, пожарам. Порт круглосуточ-
но работал, суда вовсю ремонтировались. А "Яки" c "Ила-
ми-2" прибыли, совсем по-другому фашист стал разбойничать.
Налетит исподтишка, напакостит и в кусты, за сопки зна—
чит, в Норвегию. Да шилом-шилом, чтоб сафоновцы их не
причесали. Не забыть одну фрицевскую пакость.
Сбросили они как-то остатки трала с якорем. B посылке запис-
ка: "Это вам для путины. Ждите тралмайстера". Дело было
перед обедом. Ровно через два часа -у них с дисциплиной,
начиная c обеда, строго поставлено, - летят. Наши обст-
рел начали, сбили парочку, закоптили кто куда -один на
Абрам-мыс, другой в сторону Трёх ручьев. Остальные уле-
петнули, успев мешок сбросить. Развязали мы его, a в
нём...Матушка светы! Человек. Вернее, всё, что от живьём
сброшенного осталось. Студенистая кровавая жижа, кости
поломанные, волосы...
Артём Григорьевич в волнении поднялся с места, заходил
по комнате. Постоял y окна, глядя на автостраду проспек-
та Героев Североморцев.
-К мешку записку приложили, гады. Аккуратным, каллигра-
фическим почерком по-русски написано: "Этот еврей - ваш
новый тралмайстер"...
…Немало, Нестерович, народ наш повидал крови и пролил
её. И на горячую землю, и на мёрзлую, поморскую...Неуже-
ли ж мы допустим, чтоб на этих святых местах чертополох
раскидисто нежился!..
…Они помолчали в согласии дум.
Виктор, сощурившись, глядел нa портрет молодого Белико-
ва.
-После войны от портового Мурманска едва ли пяток домов
уцелел ...Наш_с Фалей тоже сгорел, одни ложки потом в зо-
ле раскопали, полурасплавленные, до сих пор храню. Ну,
решил, тут тебе, Григорьич, работёнки не на один десяток
лет. И как родня ни заманивала вятскими калачами, остался
я c Фалей здесь, на огромном пепелище. Опять с Ерофеичем
стали топорами тюкать, бревнам кланяться, валуны вывора-
чивать, дороги торить, реки мостить. Так и поднимаем мы
город за Полярным кругом до сего дня...Дальше - вам продолжать...
Ещё чайку, Нестерович?
* * *
Секретарь парткома Чигин радушно указал на стул,
крепко пожал руку. .
-Садись‚ Виктор Нестерович! В ногах правды нет.
Он переложил нa полированном столе несколько бумаж—
ных листиков, настраиваяоь к привычно дипломатичной бесе—
де. Разговор предстоял хотя и не сильно сложныё, но и не
такой простой. С одной стороны, нужно было принять какие-
то меры нa случай проверки по имеющемуся заявлению, с дру-
гой, сидящий перед ним со спокойным лицом Дроздов, на-
сколько информирован Чигин, протеже начальника СМУ Му-
кеева. Это серьёзно, так как именно с ним непосредствен-
но работать Чигину до того момента, когда сбудется тонкий
намёк одного ответственного работника и можно будет смот-
реть на Юрия Ивановича сверху вниз. Но пока - внимание
и ещё раз внимание. До сих пор Чигин умел избегать конф-
ликтов с руководством, иначе не сидел бы на этом полумяг-
ком стуле.
Чигин, поправив очки в солидной оправе, подал приглашён—
ному листок из школьном тетради.
-Мы тут ничего в основном не поняли. По-моему, всецело
ерунда, в смысле -казуистика. Ты, Виктор Нестерович, xa-
рактеризуешься положительно, политинформатор, член ДНД...
А именно- народной дружины, как бы…
Но сам понимаешь, век бумажный...Напиши от себя лично,
как и что. Xopomo?..
Почерк был округлый, чёткий и невероятно знакомый...
"B партийную организацию СМУ
от Дроздовой Ларисы Клавдиевны
Заявление.
Прошу разобраться по идейной линии с мастером
Дроздовым В.Н.
Вышеназванный муж тов.Дроздов мало уделяет внимания и
средств семье, редко бывает дома, прикрываясь планом
производства строительно-монтажных работ. Хочет незакон-
но прописать свою мать, I917 года. Считаю, что давать
ему квартиру преждевременно на предмет он ещё не заслу-
жил.
Дроздова. Сего числа."
* * *
Виктор напряг слух. Сквозь шквал веселья, как из другого
мира, долетел липкий тенорок:
-Вообшэто, по паспорту, я - Горидор. Но ребята в школе
дразнились. Кто Гвидоном звал, кто Коридором... Жора ко—
роче и понятнее. Hо сие - валютная тайна!.. И не переживай,
шеф, я тебе такого бабца сделаю вместо Верухи! Товар —
высший сорт, на стенку полезешь. Точно говорю, сам пробу
снимал...Ха—ха-ха!
От резкого удара по столу фужеры свалились набок.
-Хватит!!!
Гвидор оцепенел от неожиданности. Жалкая улыбка тоже
съехала вбок.
Виктор поставил фужеры на место, сунул соломинку в полу—
раскрытый рот селекционера окресностей и, не глядя больше
на Гвидона, решительно направился к одному из столиков.
Жора-Коридор поспешил ретироваться за другой стол, благо
ему уже почти три минуты улыбалась курчавая портовая мадонна...
(продолжение следует)