Метите, метели, кружите, вьюги,
Белой позёмкой по всей округе.
На крыше ветром срывает флюгер,
Но нет возврата, нет, и не будет.
Кайла шла и шла, бормоча слова услышанной где-то песни. Каждая буква врезалась в сердце, отзывалась болью. Нет у неё теперь дома, и флюгера нет. Железная роза ветров с витиеватыми символами сторон света, что выковал отец – ни у кого в деревне не было такого флюгера. И дома с резными ставнями и кружевными занавесками не было. "Зачем простым людям излишества, это только у богачей такие причуды, чтобы дом украшать!" – говорили соседи. А Кайла любила свой дом, заботливо обставленный мебелью, что отец сделал своими руками. Дом, украшенный коврами да скатертями, за которыми вместе с мамой дни и ночи просиживали в разговорах да песнях. Камин ярко горел, огонь плясал на поленьях, а в доме царили тепло и уют.
Зависть чёрная, злоба лютая – ходят они меж людей, хомутом сдавливают того, в ком ростки тьмы сидят. Хуже ворога становится тот, что ростки те взлелеет, даст им взойти. Мелвин, сын старосты, с малолетства считал, что мир для него создан, а вся деревня тем более. Житья не давал Мелвин младшим, со сверстниками дрался. На руку нечист был, а на кого-то вину сваливал, оболгать мог. Хитростью, обманом, шантажом действовал, а перечить ему никто не мог – всё-таки сын старосты, самой Заозёрной Управой над деревней поставленного. Девушкам прохода не давал Мелвин, то за одной, то за другой увивался. Да только быстро надоедали ему простые деревенские девушки, покорные да пугливые.
Кайла на окраине жила, отец её кузню держал. Специально дом подальше выстроил, чтобы перестуком молота людей не тревожить, да к лесу и речке поближе быть. Дом кузнеца стороной обходил Мелвин, силу чувствовал. Кузнец дочь обидеть не даст, не посмотрит, что он сын старосты. Но на Кайлу Мелвин всё же посматривал, да как заполучить, не знал. Как глянет Кайла глазищами своими тёмными, так и враз остынет охота к ней, как к деревенским девицам приставать. Чует Мелвин – такая не стерпит, за себя постоит. Стал по-другому Мелвин Кайлы добиваться – подарки носит, украшения да платки расписные. Да только не берёт Кайла подарков, говорит, что не нужны ей браслеты да кольца, налогами односельчан оплаченные, а платки она и сама ткать да расписывать умеет.
Ходил сын старосты к Кайле не раз, и не два, да всё отказ получал. А отказы принимать Мелвин не привык. Обозлился он, дело чёрное задумал. Решил, что если не ему, то никому Кайла не достанется. Погубить задумал дочь кузнеца. Тёмной ночью, как шакал степной крадучись, подобрался к дому Кайлы Мелвин. Обошёл его, порошок особый, колдовской, вокруг дома насыпал. Порошок тот у колдуна в Заречье на рубин алый выменял. Поднёс горящий факел сын старосты к стенам, да поджёг дом, а сам убежал зайцем трусливым.
Запылали каменные стены, будто хворост сухой. Огонь вмиг разгорелся, пожар заполыхал. Никого не выпустил колдовской порошок за порог, осыпался дом кузнеца горелыми балками да серым пеплом. Да только не знал Мелвин того, что не было Кайлы в тот вечер дома. Уходила она к травнице за речку, матери травы от простуды брала. Когда вернулась Кайла – лишь пожарище вместо дома увидела. Выронила корзинку с ненужными уже травами, заледенела вся. Смотрела неотрывно дочь кузнеца, как огонь догорал, а тёмные глаза её стыли, пока голубыми льдинками не стали. Волосы горе выбелило, коса серебром подёрнулась. Лишь догорела последняя искра, развернулась Кайла, и к лесу направилась. Шла она, не разбирая дороги, ни холода не чувствуя, ни усталости. Обледенело сердце от горя, душу потеря выморозила.
Не дочь кузнеца по сугробам снежным идёт – то сама стужа зимняя. Одел снег Кайлу в зимний наряд, снежинки узором на нём засверкали. Сила холода сосуд живой обрела, забвение на память Кайлы наложила. Нет боли, нет чувств, лишь желание холодом всё сковать, снегом засыпать. Белым снегом, чистым, что скроет всё – и любовь, и потерю. С первыми лучами солнца Снежной девой стала Кайла, силу зимы получив. Взмахом руки деревья снегом засыпает, где пройдёт – дороги заметает. Птицы взгляда Снежной девы боятся – вмиг ледяными фигурками наземь падают. Не идёт Снежная дева – летит по воздуху морозному. Позёмка вслед ей стелется, буран по сторонам деревья гнёт, метель всё с пути сметает. Вот уже весь лес сугробами засыпан, дорогу к деревне вьюга заметает. Над деревней пролетела Снежная дева, первым делом с околицы начала. Снегопадом небывалым пожарище укрыла, боли утраты уже не чувствуя. Дальше над домами вихрем ледяным пронеслась, двери сугробами замуровала, печной огонь погасила, в колодце воду до дна заледенила.
До края деревни Снежная дева добралась, стужей лютой всё вымораживая. И вдруг остановилась, замерла в ледяном полёте. Ребятишки деревенские с горки катаются, на санях, да на дощечках. Щёки от мороза горят, веселятся, смех звенит. Невдомёк им, что Снежная дева силу свою на деревню обрушила. Да только смотрит на ребят Снежная дева, и слёзы по щекам её катятся. Оттаяли глаза-льдинки, вспомнила она, что кроме мороза да холода есть в сердцах людских тепло и радость, любовь и забота, добро и ласка. Проснулись воспоминания, по сердцу резанули. Вновь Кайла вернулась, душа её отогрелась. Но сила зимы не забрала свой подарок. Теперь Кайла многое может, и лишь ей решать, как тот дар использовать.
Как только искра тепла поселилась в сердце Снежной девы, начали снега таять. Отпустил холод деревню, уняла Кайла метель да буран, разогнала тучи снеговые. Выглянуло солнце, тепло с собой принесло. Затопили вновь печи в домах, убрали снег от порога. Растаяла вода в колодце по велению Кайлы-Снежной девы, развеял вихрь снег на дороге, чтобы пройти-проехать можно было. Только в одном месте насыпала снега Кайла – горку для ребят высокой да пушистой сделала.
Облетела напоследок Снежная дева деревню, и отправилась дальше. Незачем ей тут больше оставаться, нет здесь тех, по ком сердце плачет. Нет и того, кто в гибели безвинных жизней повинен. Не вернулся сын старосты в ту ночь домой. Никто его больше не видел - то ли замёрз, то ли зверь дикий судьбу его решил.
С тех пор сказывают, что как только приходит время зимы, Кайла-Снежная дева заботится о лесе, деревья снегом от мороза укрывает. Звери, что на зиму в спячку впадают, получают тёплые норы да берлоги, пушистым снегом укутанные. Если на полях мороз ударит, Кайла тут же снегопад с собой приносит – уложить перину тёплую на землю промёрзшую, не дать семенам да зёрнышкам погибнуть. Путников Снежная дева охраняет, дорогу к дому указывает, разыгравшийся буран унимает. Но больше всего любит Кайла ребятишек радовать – насыпает горки для санок, студит ледяные катки, чтобы на коньках кататься.
Иногда, в звёздную тихую ночь, садится Кайла на край обрыва или утёса, зовёт снегопад, и долго-долго смотрит, как падают лёгкие снежинки, плавно летят к земле, укрывают всё пушистым зимним покрывалом. Не уходит сила зимы от Кайлы – значит, не готова она расстаться с даром, не нашло её сердце тёплого уголка. Но кто знает, что будет со Снежной девой, когда наступит новая весна. Быть может весна заполнит сердце новой встречей, и Кайла вновь обретёт то, что потеряла когда-то. А пока снег летит над землёй, белый и пушистый. Снежинки кружат над домами, над деревьями, убаюкивая снежной сказкой.
Иллюстрация из сети...