Продолжение. Начало - http://www.proza.ru/2019/01/31/1064
Вот так всё и началось. Ошибок в расчётных листах Элина не нашла. И начислены всем трём рефмашинистам были одинаковые суммы. Но перед самым отходом в рейс, уже после отходного собрания, двое заключили договоры страхования, причём, на разные суммы и разных видов. И, вполне возможно, даже забыли об этом, в такой-то день - день отхода.
А в расчётных листах отдельной графы для таких вычетов предусмотрено не было, и разобраться в деталях морякам и в самом деле было трудно. Всё это Элина объяснила Павлу Теплову, как он себя назвал, уже вечером, когда предложил проводить её домой после работы.
Идти было недалеко, всего пять кварталов, но погода стояла хорошая, и Элина согласилась прогуляться, она никуда не спешила. Павел оказался человеком неглупым, начитанным, и без малейшего апломба, что ей особенно нравилось.
О себе, то есть, о своей личной жизни, он говорил скупо, и её тоже не расспрашивал ни о чём, в душу без приглашения не лез. Вместо этого он развлекал её трагикомическими морскими байками, слушая которые, она то от страха ёжилась, то смеялась.
- Павел, вы ведь в последнем рейсе на Кергелене были? - спросила она, держа его под руку, и глядя на него снизу вверх, - страшно было? Говорят, что штормит там постоянно, в "ревущих сороковых", это правда?
- Случаются и затишья, конечно, но ненадолго. Эти места раньше Островами безнадёжности называли, - ответил Павел. - А потом снова шквальный ветер поднимается, до 200 км в час доходит. После вахты собственную каюту не всегда узнаёшь, если шторм разыгрался внезапно. Вроде и уложено всё было по ящикам, и закреплено, а всё равно что-то где-то вылетит, и давай по каюте носиться.
Часто бывает, что за обшивкой подволока рабочие что-то забывают во время ремонта судна, отвёртку, например, и она там месяцами валяется, не напоминая о себе. И только в сильную качку начинает кататься с борта на борт, спать не даёт. И приходится тогда среди ночи вскрывать обшивку и искать, в чём дело.
- А зачем же туда людей посылать в такие нечеловеческие условия?
- Кто знает, это не в нашей компетенции. Возможно, цена рыбы всё окупает. Рыба там редких сортов: сквама, клыкач, мраморная нототения. Но добытчикам нашим, иначе говоря, траловой команде, там достаётся, даже со стороны на постановку трала страшно смотреть бывает.
Для нас, механиков, таких уж больших хлопот шторма не вызывают, разве что вместе с креслом своим иногда падаешь при разворотах судна, когда борт приходится подставлять волне. В эти минуты крен и за тридцать градусов бывает, но "Атлантики" - моряки хорошие, не переворачиваются.
Штурмана по судну должны делать объявления о предстоящих крутых поворотах,а ночью, чтобы экипаж не будить (хотя какой там сон), по телефону в машину звонят, и на камбуз, чтобы ночной повар за кастрюлями присмотрел, иначе кипяток может вылиться и человека ошпарить.
Как-то раз в такую вот именно ночь меня собственный радиоприёмник чуть не покалечил.
- Это как понимать?
- Да буквально! Огромный, ламповый радиоприёмник, ему сто лет в обед, над койкой у меня на полочке кем-то закреплён был давным-давно. Со временем верёвочные крепления ослабели, он начал покачиваться, и при сильном крене на правый борт, наклонился назад чуть-чуть, затаился, - при этом Павел освободил свою руку, и немного присел, - а когда на левый борт градусов на тридцать положило, ка-ак "прыгнет" на меня!
К счастью, я в ту ночь каждые пять минут просыпался, и в тот момент тоже не спал, и принял приёмник на руки, как вратарь, парировал, можно сказать, потому что "мяч" оказался громоздким, неудобным и страшно тяжёлым.
- А настоящие приключения какие-то были там, про которые можно рассказать?
- Экая вы, Элина Сергеевна, кровожадная! Спасательную шлюпку однажды в щепки разнесло, это приключение, как вы думаете?
Но чаще все "приключения" происходят из-за нашей же халатности. Вот как с тем приёмником. Он меня ведь тоже спокойно покалечить мог, а всё потому, что я поленился крепления подтянуть. А в море мелочей не бывает.
- Ну расскажите, Павел, что-нибудь захватывающее!
- Ну, раз просите, слушайте историю о летающем электродвигателе.
Стоял у нас на нижних плитах рефотделения привязанный к борту сгоревший электродвигатель аммиачного компрессора. Здоровенный! Веса в нём было... Ну, наверное, килограмм триста. И так же, как с моим приёмником всё произошло, только страшнее и ужаснее. Потому что, разорвав путы, он заскользил на другой борт, как на салазках. И спокойно мог бы с разбегу борт помять о-очень сильно, а то и пробить его, если бы к тому времени крен не выровнялся. А это метра на три ниже ватерлинии, чтобы вы знали! Представляете, какая бы к нам в машину струя хлынула?
- Не понимаю, как вы так спокойно об этом рассказываете.
- Ну а что теперь, плакать, что ли? Главное - правильные выводы сделать из каждого такого случая. Ничего ужасного ведь не произошло.
- А что же самое тогда страшное? Ураганы?
Павел задумался, собрался с мыслями. - Нет, пожалуй. Самое страшное для любого специалиста - это со своей работой не справиться, весь коллектив подвести. У нас ведь от каждого моряка зависит не только общий заработок, а иногда и жизнь даже. Для нас, для рефиков - это значит, ликвидировать аварийную утечку аммиака, если она возникнет. Это, к счастью, очень редко случается. У меня раза три за всю жизнь было.
И Павел рассказал, как приходилось ему в кислородном изолирующем аппарате утечку аммиака искать, а потом, в противогазе же, трубы ремонтировать. А судно в это время капитан удерживал носом на ветер, и экипаж весь на баке находился, то есть, на носу судна, где воздух свежий.
В этот раз во время рассказа Павел был серьёзен, и Элина, даже по изменившейся тональности его речи, поняла, насколько прорыв аммиака опасен, и что ему в те часы пришлось пережить.
С Павлом было интересно, и она легко согласилась поужинать вместе в ресторане.
Продолжение следует - http://www.proza.ru/2019/02/03/1370.