Путь Бориса Гринберга из новосибирской полубезвестности в московскому признанию, пожалуй, подобен даже не пути из варягов во греки, а легендарному полету барона Мюхгаузена на ядре в стан неприятеля. С той лишь разницей, что и сам полет, и разведка наблюдаемых с высоты птичьего полета сил забуревшего в столичном снобизме противника, и пересадка на встречный снаряд для возвращения в родные пенаты у героя Ропше -- сплошные враки, а здесь мы имеем дело с подлинными событиями, ознаменовавшими собою вклад нашего земляка не только в отечественную но и мировую практику создания палиндромов-- стихотворного жанра, подразумевающего паранормальные способности автора слагать фразы и даже тексты, читаемые в прямом и обратном порядке.
Явившийся в 1978 году пред очами оксфордских снобов Иосиф Бродский был, как вспоминает один американский славист, обряжен в «униформу поэтов «70-х»: джинсы, «ковсбойске» сапоги, пачка «Мarlboro» торчащая из нагрудного кармана, представший пред ясные очи одной их московских литературных тусовок ( а их там во множестве)Борис Гринберг предстал в «прикиде» являющем собою смесь ностальгии по рок-нрольно-хипповому отрочеству(слушал, тащился и даже дружил с рокером Селивановым) с хэмингуевским оволосением нижней части лица. Таким же он явился у облсовестовского фонтана…
Верх-ленновский, низ произвольно нестильный. Плюс бейсболка на голове и кедровая расческа в целофановом пакете с листовертнем, потертым журналом с произведениями поэтов - соратников, снимком на котором Борис запечатлен с Дмитрием Авалиани …