Сегодня утром в шесть часов раздался телефонный звонок. Обычно никто так рано мне не звонил. Взял телефон и понял, что мне звонит телефон Риты Кандала. Но голос оказался мужской. Звонил сын Риты Саша с известием о смерти своей мамы, которая умерла скоропостижно 12 февраля вечером перед ужином. Приехавший к матери домой сын на следующий день, обеспокоенный долгим молчанием матери, обнаружил тело умершей матери на кухне. Мы разговаривали с Ритой около 3 недель назад, и она чувствовала себя хорошо, никаких отклонений в состоянии здоровья не отмечала.
Для меня это известие произвело очень тяжелое впечатление. Дело в том, что моя землячка и одноклассница Рита была моей первой школьной любовью. Я решил поделиться со своими читателями нашими отношениями с Ритой, в память об этом незаурядном и очень светлом человеке. Конечно, это субъективные воспоминания, и у многих они будут другие, тем более что многие годы мы не поддерживали с Ритой отношения.
Впервые я увидел Риту, когда 1 сентября 1961 года пришел в школу, чтобы учиться в 8-м классе. Она, и еще одна девочка, Вера Туникова, были новенькими, переехали вместе с родителями с Михайловского прииска после его закрытия. Отец Риты был техническим работником на прииске, а мать, Андреева Мария Ивановна, учительницей. Меня она не учила, но знаю со слов других, что была очень строгой. В строгости она воспитала и своих дочерей, Эмму, которая старше Риты на 7 лет, и младшую дочь.
Рита была миловидная, симпатичная девочка, но без той вызывающей красоты, как у моей предыдущей симпатии Лизы Жулковской. Та была красивая еврейская девочка, я ей несколько лет симпатизировал, но мы с ней не встречались, ни дружили. Рита и Лиза стали подружками, они жили недалеко друг от друга.
Вообще в школьные годы я не встречался ни с одной девочкой в школе, поэтому одна из моих землячек, соседка по улице, Вера Малинина, называла меня «ботаником». Но я не был стеснительным мальчиком, просто к тому времени вывел для себя принцип «первым делом тренировки, ну а девушки потом». Была такая песня из кинофильма послевоенных лет «Небесный тихоход» про летчиков, где пелось: «Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом». К тому времени я уже серьезно занимался спортом, и считал это более важным для себя делом, наряду с учебой в школе. Кроме этого, наш поселок небольшой, и все друг о друг знали, а я не любил слухов. А вот во время школьных каникул, когда уезжал в Хабаровск, вел себя вполне свободно, и без стеснения общался с девчонками.
А вот как проводила летние каникулы Рита, я не знал. Не так давно я увидел школьные фотографии Риты, которые она доверила отсканировать еще одной нашей землячке Гале Коршуновой, которая поделилась ими на сайте «Одноклассники». Оказалось, что Рита ходила в походы вместе с другими девчонками и мальчишками, была заядлой туристкой. Я вспомнил, как она как-то рассказывала, что и в более позднее время, уже будучи мамой, ходила с сыном Сашей в туристические походы по родному краю. Я был весьма далек от этих увлечений, предпочитал проводить свободное время на спортивных площадках и на танцах в районе «Стройки» на окраине Хабаровска.
Как это обычно бывает в юности, я тайно вздыхал, не решаясь подойти и предложить Рите свою дружбу, хотя был видным мальчиком. К 9 классу я уже стал лучшим легкоатлетом и волейболистом в школе, на меня заглядывались девчонки и постарше возрастом. А вот Рита не обращала на меня внимания, по крайней мере, мне так казалось. Потом я увидел её с нашим одноклассником Вовкой Козловым, с которым мы не только вместе учились, но и играли в одном духовом оркестре. Началась дружба мальчика и девочки в школьные годы. К этому времени, во время учебы в старших классах, такие симпатии были почти у всех девчонок и парней. Вечерами, когда мы не играли в баскетбол в школьном спортзале, многие мальчишки и девчонки устраивали «покатушки» с горы в центре поселка на листах картона. У меня об это есть отдельный рассказ. Он в сборнике "Моя малая родина", так и на называется "На горке". Бывала на горке и моя симпатия со своей подружкой Лизой. Как проводили другие вечера Рита с кавалером, я не знаю, не следил.
Но когда мы учились в 11-м классе, и приближалось время выпускных экзаменов, я заметил, что между Ритой и Вовкой «пробежала черная кошка», и они не гуляют вместе. И тогда на выпускном вечере после окончания школы я подошел к Рите, и предложил ей погулять вместе. Она согласилась, и мы до рассвета гуляли на Дубовке, сопке, разделяющий наш поселок на две части. В мае на сопке очень красиво расцветает багульник, который на фоне ярко-зеленых иголочек лиственниц выглядит фиолетовыми пятнами . Все влюбленные старались проводить свои свидания именно здесь, благо тропинок на Дубовке хватало. Нагулявшись, мы еще долго разговаривали у забора, пока из сеней не раздался голос Марии Ивановны:
- Рита, иди спать.
Мы пожали друг другу руки, Рита зашла в сени, а я пошел домой. По радио «Маяк» должен был быть репортаж о каком-то футбольном матче нашей сборной или клуба, не помню точно, и я сел слушать, находясь в приятном возбуждении от свидания с девушкой, которая мне очень нравилась. Из спальни выглянула мама, спросила:
- Ты только пришел? С кем ты гулял?
И когда услышала, что с Ритой Кандала, довольно хмыкнула и пошла досыпать. А я дослушал репортаж, и только после этого лег спать.
Вечера последующих дней мы провели с Ритой. Много разговаривали, она читала мне стихи, а я рассказывал ей о своих увлечениях. Я вместе с мамой с младшим братом должен был уезжать в Хабаровск, где я собирался поступать в институт, правда, не знал, какой. Но все же оставил почтовый адрес бабушки, где мне могли передать письмо от Риты. Она поделилась своим желанием поехать поступать в Московский Университет, который закончила её старшая сестра Эмма. На прощание Рита подарила мне свою фотографию (эта фотография на заставке рассказа) и стихи, которые я запомнил на всю жизнь:
Стихи о тайне
Могу взять твою руку недрогнувший рукою,
Могу, на тебя не глядя, рядом с тобой быть.
Тебе, как простой знакомой, могу кивнуть головою,
Но не могу забыть.
Могу на твой взгляд ответить улыбкой безмятежной,
О книгах и нарядах могу с тобой заговорить.
Имя твое я могу произнести небрежно,
Но не могу забыть.
Пусть заросла тропинка, что вела к твоему порогу.
Могу о тебе не думать, могу тебя разлюбить.
Могу с другим тебя встретить, и уступить дорогу.
Но не могу забыть.
Ты не узнаешь тайны, которую я скрываю.
Надежней океану сокровища не укрыть.
Маленькая колдунья, я тебя знать не знаю.
Но не могу забыть.
Я уехал в Хабаровск, поступил в медицинский институт, а Рита поехала в Москву, поступать в МГУ. Не поступила, не прошла по конкурсу, и поехала к сестре Эмме, которая по распределению попала в город Благовещенск, в соседнюю с Хабаровским краем Амурскую область. Я решил на ноябрьские праздники поехать к Рите. Заранее купил билет на поезд. Благовещенск находится чуть в стороне от Транссибирской железной дороги, и не все поезда доходят до города. Сразу после демонстрации 7 ноября, где мне было поручено нести какой-то транспарант, я рванул на вокзал, и часов в 5 утра следующего дня вышел в Благовещенске. Автобусы еще не ходили, так что я посидел до 7 часов, чтобы не так рано завалиться к незнакомой сестре Риты, и только потом поехал.
Нашел адрес на бульваре по улице Горького, вошел в старый деревянный двухэтажный дом. Квартира оказалась на втором этаже, куда вела широкая лестница. Нажал кнопку входного звонка двери, и мне открыла Рита. Они с сестрой уже ждали меня, узнали, когда прибывает поезд, но не думали, что я буду торчать на вокзале еще 2 часа, чтобы приехать к ним. Мы познакомились с Эммой, сели за стол. Потом пошли с Ритой гулять по городу, а вечер провели вместе с сестрой. Спал я на раскладушке на кухне. На следующий день я поехал в Хабаровск, чтобы если и опоздать на занятия, то не намного. В этот мой приезд мы впервые поцеловались с Ритой. Целоваться с любимой было приятней, чем с просто девушками.
Весь год мы регулярно обменивались письмами, а после экзаменов за первый курс я снова приехал к Рите в Благовещенск. Мы гуляли, ездили купаться и загорать на реку Зея, которая впадает в Амур недалеко от города. Помню, как Рита сняла мокрый лифчик из-под платья, и её небольшие торчащие груди бугорками выпирали из лифа. Но ничего предосудительного по отношению к любимой девушке я не допустил.
Прошло лето, которое я провел в Хабаровске, усиленно занимаясь со штангой, и потом купаясь и загорая на пляже. Так что к началу учебного года я превратился в атлетически сложенного 19-летнего юношу. Регулярно на адрес бабушки, где я жил летом, приходили письмо из Москвы от Риты. Она снова пыталась поступить, и снова не прошла по конкурсу. Но перед тем, как снова поехать к сестре в Благовещенск, решила побывать у родителям в нашем поселке. Я встретил её в аэропорту, и мы поехали в наше студенческое общежитие, чтобы переночевать. Часть студентов была в колхозе, так что найти пустую комнату не составило труда. Все ночь мы лежали на панцирной сетке кровати без матраца и белья, и целовались. А утром я отвез Риту в аэропорт, и она на самолете Ан-2 улетела к родителям. Потом я получил несколько писем о том, как она проводит время в поселке. Но я получал письма и от своей мамы, которая знала, что мы с Ритой дружим, и удивилась, что Рита много времени проводит в обществе Володи Козлова, который тоже приехал в поселок. Мне это было неприятно, что скрывать. А потом я получил письмо от Риты, где она написала, что «чутку изменила мне». Мне в голову ударила пошлая песня со словами «У меня была жена, она мне изменила, изменила только раз, а потом решила – эх раз, еще раз, еще много-много раз». Я разорвал не только это письмо, но и все предыдущие, и разорвал наши отношения с Ритой. Не ответил на еще пару писем от неё в мой адрес, даже не читал их.
Несколько месяцев я вел разгульный образ жизни, меняя подружек как перчатки, потом встретил девушку, за которой мне пришлось побегать, так как на неё засматривались и другие студенты. Потом эта девушка стала моей женой, с которой мы прожили 47 лет. Я окончил институт и по распределению попал служить на Тихоокеанский флот. Сам попросился на подводную лодку, которая базировалась во Владивостоке. Лодка была в ремонте, так что какое-то время я был не очень занят на службе. Жил в офицерском общежитии, а жена с сыном в Хабаровске. В один из дней я зашел в книжный магазин на улице Ленинской, сейчас эта улица носит тоже название, что и до революции – Светлановская. Стою у стенда с книгами, и вдруг замечаю знакомую фигуру и лицо у другого стенда.
- Неужели Рита? Как она оказалась во Владивостоке, ведь она так рвалась в Москву?
Я подошел ближе. Да, я не ошибся, это была Рита. Я поздоровался, стоя рядом с ней. Рита повернулась ко мне, увидела форму военно-морского офицера с погонами лейтенанта медицинской службы, и удивленно произнесла:
- Ты? Ты служишь? Как ты попал на флот? У тебя же маленький ребенок!
Мы разговорились. Но времени у меня было мало, надо было быть в части, поэтому мы договорились встретиться в 19 часов этого же дня у памятника, известного всем жителям и гостям города, на площади рядом с высоченным зданием крайкома партии и крайисполкома. Я пришел во-время, одетый уже «по-гражданке». А вот Рита опоздала на полчаса, и вообще сказала, что сомневалась, стоит ли приходить на это неожиданное свидание. Но все же пришла, коль обещала, иначе я бы еще больше обиделся. Мы погуляли, много говорили, рассказали о своей жизни после расставания. Она студентка местного университета, учится на филологическом факультете. Не замужем. От своей матери, которая продолжала работать в школе, как и моя мама, знала немного о моей жизни, что женился, что у меня есть сын.
Я проводил её в студенческое общежитие, где она жила, и вернулся в часть, на территории которой было офицерское общежитие. Больше мы за время моей службы во Владивостоке не встречались.
С тех пор прошло лет 8-9. Я демобилизовался, работал врачом-рентгенологом, потом заведующим отделением в городской больнице № 11 города Хабаровска, и жил в квартире родителей на углу улиц Ленина и Волочаевской. Однажды, прогуливаясь с детьми по улице Ленина, увидел на противоположной стороне улицы Риту, которая шла с маленьким ребенком, держа его за ручку. От своей мамы, которая поддерживала связь с земляками из поселка, я знал, что Рита вышла замуж и родила сына, которого назвала Сашей.
Наступил 1990 год. Прошло 25 лет, как мы окончили школу. И я решил организовать встречу выпускников 1965 года выпуска. К этому времени я уже был заместителем заведующего отделом здравоохранения крайисполкома, поэтому мне не составило труда заказать стол в ресторане гостиницы «Интурист», самого популярного в те годы. До этого я уже установил контакты с моей одноклассницей Валей Дреминой, которой и поручил собрать наших одноклассников. И Валя на пять выполнила поручение.
И вот мы сидим в зале ресторана за столом. Собралось не так много людей. Валя была с мужем, приехала Лариса Ткачева из Биробиджана, но вот точно вспомнить, кто был еще, мне трудно. Жаль, тогда у меня не было своего фотоаппарата, так был бы документ. Пришли и Рита, и Володя Козлов, который приехал из Благовещенска, где он работал в авиаотряде командиром экипажа самолета Ту-154. Мы очень хорошо посидели, пообщались. Вспомнили школьные годы, помянули Римму Бачурину, нашу одноклассницу, которая умерла от рака молочной железы. Мы засиделись за полночь. Пора было расходиться.
Было лето, замечательная теплая погода, и поэтому многие решили прогуляться до дома, тем более что автобусы не ходили. Мы пошли до улицы Ленина втроем – Рита, Володя Козлов и я. Потом я свернул и пошел в свой Затон, где жил уже более 10 лет, а Рита с Володей пошли ночевать к сестре Эмме, которая жила в высотном здании на улице Ленина. Перед расставанием мы обменялись телефонами. Я узнал, что Рита работает в 56-й школе учителем литературы, живем с родителями в Южном микрорайоне, растит сына, муж умер.
Прошло еще года два-три. В это время у меня подрос внук Костя, и я стал его катать на велосипеде по нашему Индустриальному району. Мне нравилось ездить именно здесь, потому что не было ни холмов, как в центре города, да и ездил я не по проезжей части, а по тротуарам, стараясь не мешать прохожим. Однажды я позвонил Рите, и мы сговорились с ней встретиться в районе ДК судостроительного завода, совсем недалеко от 56-й школы, куда я должен был подъехать с внуком на велосипеде. Так мы и поступили. Посидели, поговорили, пока внук играл с другими детьми.
А еще через год мне на работу позвонила Рита и со слезами в голосе попросила помочь. Её сын во время службы в каком-то отдаленном гарнизоне заболел, и врачи части не смогли разобраться с его диагнозом. Парень тает на глазах, не получая адекватного лечения. Спросила, не могу ли я чем-то помочь. В это время я уже был первым заместителем начальника управления здравоохранения администрации края, и имел хорошие контакты с руководством медицинской службы Дальневосточного округа и 301 окружного военного госпиталя. Я связался с ними и попросил разобраться в ситуации. Через день или два мне позвонил заместитель начальника госпиталя полковник Поротиков и сообщил, что парень, о котором я просил, уже начал лечение в госпитале. Я позвонил Рите и сообщил ей об этом. Она обрадовалась. Началось лечение, которое помогло, потом я по просьбе Риты договорился с краевым военкоматом, чтобы Саше Самченко (так фамилия Риты по мужу) дали отпуск по болезни.
Когда все тревоги о сыне были позади, Рита позвонила мне и попросила прийти в гости на квартиру Эммы, где она хотела бы встретиться со мной, чтобы поблагодарить за сына. Я подъехал в высотку на Ленина, одну из трех стоящих рядом 16-этажных зданий. Рита открыла мне дверь и попросила пройти в комнату, а сама продолжала хлопотать на кухне, готовя угощение. Мы посидели за столом, поговорили о жизни, и я поехал на работу. Потом мы почти год по пятницам перезванивались, рассказывая друг другу, как прошел день. К этому времени я купил в Японии подержанный автомобиль, и как-то подъехал на нем к дому, где жила Рита с родителями и сыном. Зашел, и пока Рита собиралась, поговорил с её матерью и отцом, которые благодарили за внука. Потом мы с Ритой покатались на машине по пригородам Хабаровска. Я показал ей дом по адресу Тракторная, 19, куда шли её письма мне.
Летом 1995 года исполнялось 50 лет нашей учительнице Вере Кирилловне Атаманенко. Она уже долгие годы работала в Хабаровске, стала заместителем председателя Индустриального райисполкома по социальным вопросам, а после развала СССР и административной реформы, стала заместителем главы администрации Индустриального района Юрия Апанасенко. Я с ней контактировал, когда был парторгом городской больницы № 11, и потом поддерживал связь. Об юбилее Веры Кирилловны узнал от её подчиненных. Созвонился с нашим одноклассником, Володей Загузовым, который в это время работал в «Главдальспецстрое» и носил погоны майора, а также с Ритой, и предложил всем вместе поздравить нашу учительницу, который отмечался в администрации района.
Володя подъехал, а вот Рита нет. Мы с Вовкой поздравили Веру Кирилловну, немало удивив присутствующих, что их зам. главы района когда-то работала в школе, среди выпускников которой целый первый заместитель начальника краевого управления здравоохранения и ведущий инженер огромной строительной организации.
Когда мы вышли из здания районной администрации, к нам подошла Рита. Она сказала, что не успела к началу, а заходить с опозданием не решилась. Володя Зазузов не видел её много лет, поэтому мы сели в автомобиль и поехали к 56-й школе, Рита показала нам, где она работает. Мы еще долго разговаривали, а потом мы отвезли её домой в Южный микрорайон, а сами поехали в центр города.
Через некоторое время я покинул управление здравоохранения, и какое-то время возглавлял дальневосточное представительство немецкой фирмы «Шеринг», и лишь через 2 года вернулся работать в краевой департамент здравоохранения. Наши вечерние звонки по пятницам прекратились, так как это не понравилось моей жене Людмиле, которая очень меня ревновала. Я лишь изредка, проезжая на автомобиле по улице Ленина, видел куда-то спешащую Риту, обычно с какими-то сумками. Видимо, он возила урожай с дачи на квартиру Эммы.
С тех пор прошло больше 15 лет. Я переехал в Сибирь, а три года назад перебрался в Подмосковье. Стал активным участников в социальных сетях, в частности, на сайте «Одноклассники». Именно там я восстановил контакты с одноклассницами Верой Малининой, Валей Дреминой, Галей Зайцевой, Линой Блох и другими девчонками, а также выпускниками и выпускницами нашей школы более старшего и младшего возрастов. Одной из таких моих землячек была Галя Коршунова, с которой мы находимся в творческом союзе. Она оказалась такой же неугомонной общественницей, как и я. Старается найти наших земляков и связаться с ними, организует каждые пять лет встречи своего выпуска 1966 года, когда нашу школу оканчивали ученики десятого и одиннадцатого классов. Через неё в Хабаровске я распространял свои книги, написанные о наших родных краях – «Возвращаясь к истокам» и альманах «По волнам нашей памяти». По моей наводке Галя нашла Риту через 56-ю школу, где учительница Маргарита Андреевна Самченко уже давно не работает. Галя узнала её адрес, телефон, и позвонила Рите, передала ей привет от меня, и с тех пор они были на связи, ездили друг к другу в гости. Галя дала мне сотовый телефон Риты, и мы несколько раз в год звоним друг друга, обязательно на дни рождения и на Новый год. Я знаю, что родители Риты умерли, что её сын Саша женился, у него растет дочь, которая два года назад пошла в школ, сейчас ей 9 лет. А моему старшему внуку уже 31 год, вот насколько раньше Риты я стал дедушкой.
На мой семидесятилетний юбилей Рита прислала большой буклет о дальневосточной тайге и открытку с видом Хабаровского театра музыкальной комедии. На обороте стихи Иосифа Бродского.
Ни родины, ни дома, ни изгнанья,
забвенья – нет, и нет – воспоминанья,
И боли, вызывающей усталость,
Из прожитой любови не осталось.
Как быстро возвращаются обратно
Встревоженные чувства, и отрадно,
Что снова можно радостно и нервно
Знакомцу улыбаясь ежедневно.
Прекрасная, изысканная мука
Смотреть в глаза возлюбленного друга
На освещенной вечером отчизне
И удивляться продолженью жизни.
Какое удивительное счастие узнать,
Что ты над прожитым не властен,
Что то и называется судьбою,
Что где-то протянулось за тобой:
Моря и горы – те, что переехал,
Твои друзья, которых ты оставил,
И этот день посередине века,
Который твою молодость состарил…
И внизу приписка.
Саша, хорошо, что ты был в моей жизни. Спасибо. Рита.
Сейчас эта открытка лежит передо мной. И мне очень грустно, поверьте. Я тоже никогда не забуду свою первую школьную любовь.
Почему наши пути с Ритой так быстро разошлись, по сути дела, в самом начале? Думаю, в первую очередь повлиял юношеский максимализм, моя гордыня. Еще бы, мне изменили, и я даже не соизволил узнать, в чем же была эта чуточная измена. Но не буду посыпать голову пеплом. Мы с Ритой были разные люди. Она тихушница, любила читать, знала очень много стихов, прекрасно знала русскую литературу, особенно когда стала вести этот предмет в старших классах школы. А я привык быть на виду, спортсмен, общественник, который не так много времени проводил дома. Да и на даче, на которой любила проводить время Рита, копаясь в земле, выращивая хорошие урожаи, я не большой любитель бывать. Так что не думаю, что наша семейная жизнь, если бы так случилось, была бы безоблачной. И вообще ранние браки редко бывают счастливыми. В моей жизни лишь один такой, между моей одноклассницей Галей Зайцевой и Олегом Кутья, который бы на два или три года старше.
Я долго думал, выносить ли на суд читателей наши с Ритой личные отношения. Но все же решил сделать это ради неё, ради памяти Риты, очень светлого человека, со своими устоявшимися жизненными принципами. Она была хорошим учителем, пришла в педагогику по призванию. Часто критиковала меня за легковесность стиля написания моих произведений, и я не возражал, ведь она учила своих воспитанников на произведениях классиков русской литературы. А что я, но я и не собирался встать в один ряд с ними. Мне было приятно узнать, что старшая сестра Риты Эмма, профессиональный работник газеты, хорошо отозвалась о тех книгах, что вышли из-под моего пера, о которых я уже упоминал, и такой же оценки удостоилась «Повесть о настоящем Учителе», в которой жизнеописание моего отца, многолетнего директора школы, где учились мои земляки.
Смерть Риты была мгновенной, она не мучилась, не страдала хроническими заболеваниями, была жизнерадостной до последних мгновений жизни. Она не была с душой на распашку, наоборот, всегда была застегнута на все пуговицы. На последних фотографиях, которые сделала Галя Коршунова при встрече, она очень молодо выглядит, несмотря на свои семьдесят лет. Всегда опрятно одетая, она являла собой пример настоящей леди. Увы, я уже никогда не услышу её негромкий мягкий голос, говорящий даже не всегда приятные слова с теплотой. Наша с Галей Коршуновой заслуга в том, что наши земляки стали чаще встречаться, общаться, ведь с каждым может в любую минуту произойти то, что произошло с Ритой, моей первой школьной любовью. Царство ей небесное, и светлая память… А нам надо ценить каждую прожитую минуту, она уже не повторится.