Была в Яшурове одна девушка, Виктория Вилоштыкова. С самого детства она отличалась капризным и вздорным характером, но красоты она была необычайной.
Многие люди пытались добиться её, но она все попытки пресекала на корню. Гордая была и спесивая, будто принцесса какая!
Особенно старался добиться Виктории один парень, Мишка Щеглов, семнадцати лет от роду. Самой Вике было столько же. Что бедный Мишка только ни делал! И цветы собирал, и песни под гитару пел, пел без гитары, играл без пения — а толку было как от козла молока. Опечалился Мишка, пошёл в лес. Сел на пень и горюет.
— Уж если мне Вики не добиться, зачем же мне и жить? Хоть бы помог кто.
Незаметно для себя парень уснул. Проснулся он от совиного уханья. Открыв глаза, он не узнал лес!
— Что такое?! Где я?! — От ужаса тот вскочил с пня, как ужаленный.
Внезапно каким-то образом наступила ночь. Вместо привычных светлых деревьев вокруг были толстые и корявые стволы, совершенно без листьев. Свет луны пробивался сквозь них, но это была не та луна, к которой он привык. Мертвенным светом она освещала мёртвый лес.
— АУУУУУ-УУУ! — донёсся, казалось бы, отовсюду, дикий волчий вой.
Щеглов вскочил с пня и, повинуясь какому-то шестому чувству, начал продираться сквозь непролазную густую чащобу. Вой повторился ещё несколько раз и перешёл в рык. А парень всё продирался и продирался, как лодка, оказавшаяся в водовороте или плывущая против течения.
Вскоре, ругаясь себе под нос, Миша выдрался из переплетения веток и оказался на поляне. Вокруг были "ведьмины кольца", то есть растущие кругами поганки и мухоморы. А посредине возвышалась избушка на курьих ножках, с ноги на ногу перетаптывается, кругом смотрит. На крыше филин сидит, тоже головой вертит.
— Ёлки-палки! — сказал в ужасе Мишка — Это ж избушка ведьмы!
На крыльцо вышла та самая ведьма, Лукерья Порфирьевна. Шагает, клюкой стучит, глазищами сверкает.
— Знаю я, зачем ты пришёл. Честно сказать, мне давно не нравятся нынешние людишки. Напыщенные, будто знатные особы, тьфу! Но ты, милок, не таков, сразу видно. — Она усмехнулась. — Помогу я тебе, милок, да так тебе бабка поможет, что ты и любовь найдёшь и народ окаянный проучишь.
В углу печи сидел тощий серовато-палевый кот. Глаза у него были сине-голубые, совершенно человеческие. Посмотрел он на Мишку, как показалось, с жалостью, потом снова стал смотреть в окно наискось от печи.
— Слушай, милок, что я тебе скажу. Хорошенько слушай! Я сделаю маски самого некрасивого человека на свете и на всех людей наброшу ночью. Потом и увидим, кто кого полюбит!
И старуха громко и злорадно захохотала.
Утром Вика проснулась и не узнала город. Все жители были абсолютно одинаковы - они были в струпьях, прыщах и худые. Даже отец и мать стали такими.
В ужасе Вика выбежала из дома и столкнулась с подругой, Олей Шляповозовой.
— Ой! — сказала Вика — Какая же ты уродина!... И я сама уродина... Ой, боже мой, мы потеряли красоту! Как же теперь любить?
Внезапно на девушек из-за поворота выехала старенькая, трюхающая "Жигули", "шестёрка" с битыми стёклами и фарами. Встав, она завизжала на высокой ноте и заглохла. Из неё вылез совершенно бомжатского вида заросший, как лешак, мужик и пнул со злости машину ногой. Внезапно взгляд его упал на девушек и мужик заплакал:
— Вика...Оля... Творится что-то невообразимое!Пропало всё: почти все деньги, дом, моя машина...Моя одежда... Никто меня таким не полюбит...
Проходили всё новые и новые сильно изуродованные и обнищавшие люди. У кого зубы почти все выпали, кто хромал, многие страдали недугами. Дома за одну ночь тоже стали какими-то старыми, низкими и дряблыми, машины многие были сломаны, а у местных мажоров-богатеев в кошельке было несколько тусклых рубликов да пара легко рвущихся купюр.
— Ах, что же случилось с Яшуровым! Город наш красивый, солнечный! — простонала Вика. — В чём мы провинились?...
Собрались они на площади. Почти у каждого появились какие-то болячки, струпья и нарывы. Только у пары человек ничего не было.
Вдруг, откуда ни возьмись, появился человек в капюшоне и длинной чёрной одежде. Подошёл к собравшимся и стоит. От него веяло какой-то внутренней силой, даже жутью. Каждый почувствовал, что этот человек гораздо сильнее их, по неизвестной причине постаревших. А те двое, которых эта напасть обошла стороной, почувствовали защиту и добро.
— Скажите пожалуйста, как нам вернуть себе молодость? — спросил тот самый заросший. Это был Серёжа Мишутов, мажор, которого любила Вика.
— Сначала вам надо научиться любить. — отрезал человек в капюшоне.
— Да мы это и так умеем...
— Врёте, не умеете. Ты, заросший, и ты, которая похожа на ведьму — он подозвал к себе Мишутова и Вилоштыкову — Вот вы говорите, что любить умеете. А тогда скажите: какой главный критерий оценки человека?
— Нууу...если он красивый на лицо, ростом высок и деньги с тачкой имеет.
— Она должна иметь хорошую фигуру.
От таких слов неизвестный пришёл в ярость:
— Нет, вы точно любить не умеете!
И стал спрашивать других. Все люди повторяли те же слова, что и Серёжа с Викой.
— Да вы просто...просто врёте сами себе! Рост! Внешность! Деньги! Машина! Тьфу, чёрт вас всех дери! Фигура! Ишь чего! А за отношение к себе судить не пробовали?
— Это в прошлом, не в двадцать первом веке! — отмахнулась Оля Шляповозова.
Человек в капюшоне презрительно фыркнул и покачал головой.
— Знаете поговорку "Без беды друга не узнаешь"? Это и к любви относится. Но помните: бездумная храбрость так же плоха, как и трусость.
— Хм. И как же отличать бездумную храбрость от трусости? — пробормотал Женька Косилишин, ещё один мажор.
— По ситуации смотрите — усмехнулся неизвестный. — Не затем вам даны мозги. А насчёт опасностей можете не беспокоиться. У вас зоопарк прохудился!
В Яшурове был и зоопарк, правда, небольшой. Со стороны улицы Альфреда Брема послышался рык. И на широкий проспект Карла Маркса, пересекавший площадь старшины Иванова, на которой они собрались, выбежали звери, птицы и прочие гады.
Мажоры, как по команде, затряслись мелкой дрожью. Мишутов бросился к своей машине, оставив Вику наедине с опасностью. То же самое сделали и другие мажоры, кроме одного — Пашки Кумовщикова.
— К оружию! Не отступать! — Горячий и бравый парень, потомок легендарного основателя города, Александра Минаевича Кумовщикова, выхватил откуда-то большую дубинку, обернул конец тряпкой, смоченной бензином, вытащил зажигалку и поджёг.
— Этот факел надолго задержит зверьё. — усмехнулся он и осторожно, чтоб случайно не сбить пламя, начал подкрадываться к зверью. Потом он махнул факелом, опалив шерсть у тигра. Тот взвыл не своим голосом и, попятившись, попытался достать дерзкого человечишку, но всюду встречал огонь.
Вика тем временем была окружена волками. Внезапно к Вилоштыковой прибежал тот самый человек в капюшоне. Остановился, стал слушать:
— Зачем же ты меня бросил, Серёга?... Тебе на меня наплевать, но я тебя люблю...
— А стоит ли его любить, труса? — сказал человек в капюшоне — Лучше бы ты любила Щеглова, он хоть к тебе по-доброму относится!
— У него машины нет и денег мало! Да и ростом судьба обделила! Вообще он некрасив, будто Вий!
Вместо ответа человек вытащил огромных размеров топор и отрубил голову гадюке, которая собиралась ужалить девушку. Потом встал в стойку и начал рубить волков, да так лихо, что только шерсть клочьями вилась, как тополиный пух. Поднявшись, бравый волчий палач вытер топор и повернулся к Вилоштыковой.
— Какой же вы смелый! А можно посмотреть на лицо? Снимите маску, прошу вас. Я вас полюбила.
Неизвестный усмехнулся и снял капюшон. Это был Миша Щеглов!
Вика, увидя его, затряслась, начала задыхаться, упала на землю и зарыдала не хуже зверя.
— Какая же я дура...Глупая курица...Зачем я променяла тебя на этого дурака Сергея?...Зачем?...Я люблю тебя, Мишка...Прости меня, ду-у-уру!
— Главное, ты поняла, за что надо любить, а остальное дело десятое — сказал Миша, обняв Вику.
Волна животных схлынула. Город заволокло туманом, в котором был слышен бой часов, вой ветра и шум грозы. Что-то сбило с ног и Мишу и Вику.
Очнувшись, они обнаружили, что лежат на лавочках на площади Старшины Иванова. Достав зеркало, Вика обрадовалась. Она снова была молодой девушкой!
Красота вернулась к тем, кто раскаялся в своём поведении. Большинство же мажоров были слишком для этого гордые. Со злости и горя они побежали в лес, там их ведьма в лешаков превратила. И поделом! Не могут лешие вернуться к людям и вынуждены охранять единственный свой дом — лес. Пытаются они и девушек забрать, но не могут и от этого ещё сильнее злятся. А люди их боятся. Не умели они в людской жизни ценить не только красоту, потому и отняла её у них старая ведьма Лукерья Порфирьевна. А чтоб вернуться, им надо лишь покаяться в своём поведении. Но упрямцы не хотят. Что ж, их дело.