Акт второй.
…начинается с окончания первого акта, конец шестой картины.
Хмельнов – Григорьич, успокойся! Клянусь, он здесь не причем!!.
Тарасенко – (с пеной у рта) На пол! Оба! Це не понятно? Стрелять буду!..
Врачи пиявками вцепились в руки Тарасенко
Некто – (Хмельнову) Дай мне выполнить свою работу…(закрывая собой Хмельнову)
Хорошо, я согласен, вяжите меня! Но при условии, что его не тронете?!
Хмельнов – Да у него кишка тонка! Куда ему?.. Руки – то вон, ходуном ходят?! Как у меня с будуна.
(и тут произошло невероятное – т. Маша, проснувшись, увидела Тарасенко с пистолетом в руках, и заорала благим матом!.. Параллельно с криком, неожиданно гаснет свет в квартире, который и спровоцировал выстрел.
Прогремевший выстрел подействовал на присутствующих отрезвляюще…
Затянувшаяся пауза не сулила ничего хорошего.)
Врачи оба – Свет, зажгите свет?! Свечи в доме есть? Хозяйка, где вы?..
(пытаются найти т. Машу, которая , впрочем никуда и не удалялась. Она перепуганная на смерть, залезла под стол и пребывала в состояния некой прострации)
Тарасенко – (бесцветным голосом) Це ни я, це он сам по себе пульнул. Он же не заряженный был… Он не мог… Как же так? Я ж хотел як лучше…
т. Маша – (шепотом) Господи, спаси, сохрани и помилуй!
(повторяя бесконечно эту фразу, крестится, отвешивая при этом поклоны)
Хмельнов – (черкая спичками, пытается зажечь огонь) Люди, вы люди!..Че ж вы наделали? Довольны?
(наконец, вспыхивает спичка в руках Хмельнова которая высвечивает лежащего Некто, стоявшего перед ним на коленях Хмельнова… Голова Некто лежит на руках у Хмельнова.)
Я же говорил, он не в чем не виноват! Он просто пытался защитить… меня защитить… от вас… от дури человеческой. Как ты мог?! Эх, ты старлей, ты старлей!..
(откуда – то появилась свечка в руках у медиков, которые склонились над раненым…)
Врач 1 – Ранение, сквозное, на вылет… Кость, кажется, цела?! Коллега, бегите за носилками, будем госпитализировать. Большая потеря крови…
(второй врач убегает за носилками.)
Нужна срочная перевязка … Побольше бы света?..
(и, точно по волшебству свет. Теперь мы можем разглядеть Некто, лежащего без сознания… Он бледен…В центре сцены стоит обалдевший от произошедшего, Тарасенко. Он не жив, ни мертв. Вносятся носилки, укладывается больной на них. Попутно обрабатываются рано. Управившись, незамедлительно уносят раненого)
Хмельнов – Ох, беда, беда… Надо кровь затереть, а то… мало ли?!
т. Маша, дай тряпку, слышь, че ли?..
(т. Маша до сих пор не пришла в себя, продолжая молиться, креститься, находясь все там же, под столом.)
Ты че, оглохла?
т. Маша – Че орешь?!(вылезая из – под стола.) Вы че ж это, все с ума посходили? Господи Боже мой, че утворили –то, душегубцы!..
Тарасенко –Я… Я… нечаянно… он… даже не был… заряжен…
Хмельнов – Раз в году и палка стреляет… (т. Маше.) А ты бы, дорогая баба Маша, помолчала бы… Говорил же- не тревожь человека, ночь на дворе…
Куда там, вытащила из постели, напоила вон…
т. Маша – Чья бы корова мычала!.. Ты че суешься, че воду мутишь, а? Подумаешь ранение – плечико чуть поцарапали?! Я во время войны четыре контузии перестрадала и ни че, живу да радуюсь!
Хмельнов – Оно и видно…
т.Маша – Че, че ты промявкал? Да я тебя за такие слова твои поганые со свету сживу, собственноручно казню – четвертую!.. Ах, ты пацан шнаны на лямках?! Да я с тех лютых пор не сплю как надо, головой маюсь спасу нету,
а ты – «видно» ему че то?! А ты видал когда, что бы у старухи были бы глаза на мокром месте?.. Не видал и не увидишь никогда!
Тарасенко – (несколько придя в себя)Да вы шо ж взялись – то, делать вам неча больше? Тут такая чехарда, а оне, вона, в горло друг дружке вцепились… Туточки уголовщиной пахнет, статья светит… Шо очи – то выпучил, тебе статейка – то, гражданин Хмельнов!!..
(тут, даже т.Маша сделала глаза квадратными от такой на наглости участкового)
Хмельнов – Мне? За че же это, интересно? Не за толи, что уговаривал кое – кого одуматься, спрятать ствол? А то размахался пушкой – то, Робин Худ, хренов!..
Тарасенко – Оскорблять? Представителя?!
Хмельнов – Ты это брось, мозги компостировать, представитель, не прииспалнинии – понимаем че к чему, кумовские академии проходили, ученые…
т.Маша – А ну, кончай волынку! Мужики называются, как бабы распоследние!. Дело – то пахнет керосином… Мы, небось промеж собой, договоримся… Как вот тока быть с врачами этими? Свидетели небось…
Тарасенко – А и вправду, Сашко, давай перемение чи шо заключим? А к нам быть, шо зробить?..
Хмельнов – Давно пора бузу кончать! Мир, Григорьич. т. Машь, где тряпка – то?
(старуха идет за шваброй и ведром)
Как быть – то, ума не приложу?!
Тарасенко – Вот шо зорбить нужно, слухай сюда: Легенда такая –я зашел к вам в гости после службы, как це полагается, на день рождения Поликарповны. Этот уже у вас сидел до меня. Явился… ну как полагается, перебрал цидульку, начал выступать, тыкать в морду кулаками, оскорблять власть, в моем лице. Пришлось задержать, оказал сопротивления, с применением… холодного оружия…От це кухонным мясорезом!..
Хмельнов – Нет, я не смогу… на… него… так… это неправда! Я не могу, пойми…
Тарасенко – О, це славно, о, це гарно! Значит пойдем по группой!.. Ты этого хочешь?!
(входит т. Маша, неся в руках ведро и швабру.)
т. Маша – Ну, и где подмыть надо?
Хмельнов – (подходит к тому месту где пять минут назад лежал Некто) Мистика!.. Не может быть?! Вот только что было здесь кровавое пятно и… исчезло?!
(все три участника склонились над местом где было упомянутое пятно.)
Тарасенко – Це гарно, це нам на руку! Нет пятна, нет преступления!
Хмельнов – А… ранение… а… свидетели? А… оружие, наконец?
Тарасенко – Це мои проблемы. Ты главное не психуй. Я все устрою. Так, этих двух коновалов надо…
т. Маша – Дениска, окстись, Бог с тобой, ты че такое удумал?
Тарасенко – Ну, Поликарповна, ты с перепугу совсем с головой перестала дружить… Я о чем толкую: их говорю, надо… подкупить, ясненько?!
т. Маша – Фу, перепугал старуху!.. Так – то конечно, так – то можно… Денежку уважают все, денежку она к волшебная палочка, все может…
Тарасенко – Так шо, кепку по кругу? Давай, давай не жмись, медицина у нас нищая, требуется поддержка, шо бы делом занимались, а не болтали бы лишнего. Ну а кто платит, тот и заказывает музыку.
(берет милицейскую свою кепку и с ней идет по кругу.)
т. Маша – Ох, прямо бяда… Пензия ишо не скоро, как жить, не знаю прям?!
Тарасенко – Ты, Поликарповна нас за дураков – то не держи, це бизнес нам твой не известный? Всю округу паленой водкой споила, деньги лопатой гребешь, поди?!
т. Маша – Да откель, милай? С хлеба на воду перебиваюсь… Реденько так, по праздничкам… молочко… случается… Ну, картопку иной разок перепадает… С жирами туговато, на воде приходится жарить – то…
Хмельнов – Да вы че… это, торгуетесь – то? Тут такое вытворили, в мозгах не умещается?! Меня колотун бьет, а вы?.. С ума сходите… Ну почему так, как что из нас дерьмо так и прет, так и прет?..
Может, пока мы тут болталогией занимаемся, он…
Тарасенко – Шо ты каркаешь, Хмэльнов?! Ты ж говоришь це он не человек, то це пятнышко исчезло, хватись, так и твой корешок испарился… Це шо означает? А то, шо ничего не было… Це поняли, це ни? А этих двоих «коллег» беру на себя, це не зря участковый, знаю кто чем дышит.
Це не бздите!.. Нюхом чую, прокатит за милую душу!.. Трясите мошной, не брызгайте слюной, наше дело правое, тут не дрейфить самое главное!
т. Маша – Тю, сказитель, ты наш!.. И как складно – то -?! (нехотя вытаскивает сложенные любовно купюры, аккуратно кладет в кепку.)
На уж, милицейская ты душа, вызволяй нас болезных…
Тарасенко – Гражданин хороший, а ты че же, помалкиваешь, це тебя не касается с свинячье дило?..
(Хмельнов молча вытаскивает скомканные букашки, бросает в кепку.)
От це, порядок. (пересчитывая деньги.) Маловасто конечно, но чем богаты, як деды говаривали. Ну, це присядем на дорожку…
Его куда свезли – то, небось в первую городскую?..
т. Маша – Кудысь еще то?!
Тарасенко – Ну, тогда пошел, ждите, молитесь за Тарасенко, шоб усе было як задумано?!
(Уходит, сопровождаемой т. Машей.)
Хмельнов – Че же это за испытания мне, Господи, досталось?! Иль проблем у меня недоставало, или горя мало хапнул?! Кто он мне, че он мне, почему душа моя огнем горит пылает?! Из – за него почему себя не нахожу?..
Неужто так я грешен – виноват, что мыкаться придется до скончания века?!
Избавь, Господи, от испытания тяжкого, пусть живет невинная душа его, пусть обойдет его беда стороной?! Услышь меня, Господи, пощади?! Иначе не устаю, сгину?!
(Хмельнов опускается на колени точно в то место, где недавно лежал раненный Некто, охватывает голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, что – то тихо шепчет… Неожиданно комната Хмельнова наполняется сине-голубым светом на несколько секунд ярко осветив ее, и тут же тихо исчезает, гаснет… Хмельнов всего этого не замечает. Входит т. Маша…)
т.Маша – Ушел, слава Богу! Не рано ли только?! ходит по комнате, убирая со стола, не замечая что Хмельнов исчез…) Погуляли, ни че не скажешь!..
(наконец замечая отсутствие Хмельнова.) О, а… ты…где это?..
До ветру, небось ушпандорил?! Нервные все какие-то…
(но Хмельнов никуда не уходил. Он просто – исчез, на манер Некто, стал невидимым для окружающих! т. Маша выносит грязную посуду.)
Хмельнов – (ничего не понимая, обескуражено- растерянно) Не… понял? Че это, у нее крыша че ли поехала?! Ослепла че ли от переживания?!
(подходит к зеркалу, смотрится) Господи, че же это?.. Я… где… я?..
(с искаженным лицом, в зал) Я схожу… кажется… с… ума?..
(идиотски хихикая) Меня нету… там… (указывая на зеркало) н –нету…(панически) Мать моя женщина, я же не вижу… себя?.. Че это происходит?! Куда меня подевали? Не позволю!!! Слышишь, ТЫ?!
т. Маша – (входя) Куды это забулдыга наш задевался? Ни в сортире нет, ни на куфне? Неужто смылся, провокатор?!
Хмельнов – Кто провокатор, я провокатор?! Да я ж тебя, старая ведьма…
Да я вам че, всем поперек горла встал, дорогу перешел?!
(Хмельнов понимает что т. Маша его не воспринимает, посему безвольно опускает руки)
т. Маша – Может за куревом выбежал?.. А, придет, никуда не денется. Прямо голова кругом… Выпить че ли?! (выпивает, закусывает, закуривает. Намурлыкивая что – то себе под нос)
(Хмельнов, забывшись, берет бутылку со стола, наливает себе. т. Маша всю эту процедуру видит- у нее – шок, поскольку для нее картина видится иначе: бутылка самопроизвольно взмывает в воздух, сама наливает спиртное в стакан, который вспархивает также в высь и т.д. и т.п.)
Хмельнов – А, обалдела, старая?! Щас еще маслица подольем- (берет бутылку и наливает т. Маше, пододвигая ей стакан… т. Маша, выпучив бельма, покраснев, как помидор, сумасшедшее косится на оживший стакан, который, вдруг сам подплывает к ее губам, как бы предолгая хозяйке выпить.)
т. Маша – (срываясь с места как надутый, но не завязанный пузырь, несется по комнате, увеличивая скорость с каждой секундой, сопровождая голосовой сиреной… ) А – а – а… (… и, теряется, где – то, в лабиринтах коммунальной квартиры…)
Хмельнов – Че же это получается…я че ж, «кони бросил»?..
(вновь приближается к зеркалу…) Нет, отражения нет!.. Нет!!! Куда меня дели, л – ю. – д. – и?! Верните мое тело!.. Верните!!! Господи, прости ты меня несуразного за все, за прости!..
(Хмельнов падает и так лежит неподвижно, будто умер… Комнату наполняется светом неописуемого цвета, становится светло как в полдень. Квартиры уже нет, она растворилась в бесконечности космоса. В центре сцены лежит Хмельнов. Чуть далее, полукругом, парят ангелы небесные. Они протягивают руки к Хмельнову, как бы говоря – «Встань! Теперь ты наш! Будь как мы! « Хмельнов медленно поднимается, воздевая руки свои вверх. Ангелы кружат вокруг него. Звучит мелодия нечто вроде хорала, космос осыпает процессию золотым звезд. ЗТМ.