На донце души, между легким и почкой,
Как будто дитя в материнской утробе,
Шевелятся мягкие, грузные строчки,
Зачаты в тревоге, смятении, злобе
И щупальца тянут сквозь кожу наружу,
Слезами смягченную в три часа ночи.
Мой внутренний голос мне делает хуже,
Поскольку на жалость он твердо заточен.
Он думает, рациональности копья,
Ледышки, убьют чадо, но в рукопашном
Те щупальца льды антарктиды растопят,
И внутренний голос попятился - страшно.
Когда опускается сумрака полог,
Мы все слабовольные, нежные слишком:
И голос протяжен, и взгляд слишком долог,
И спятив по-новой, шалеют нервишки.
И строчки на почве такой благодатной
Рождаются быстро и плачут так звонко,
Что мне в материнстве своем суррогатном
Не видится правильным бросить ребенка.