Большой стол, что стоял на открытой веранде, был заставлен всякой вкусной всячиной, по которой горожане так скучают c понедельника по пятницу. И ради которой в последний рабочий день недели они, как безумные, срываются с насиженных городских мест, встревая в бесконечные вереницы тяжелогружённых этой самой всячиной автомобилей. Они надолго застревали в нервно гудящих и стойко стоящих пробках, чтобы… Чтобы через несколько часов всё-таки расставить на…
На том большом столе, как и по всей стране в типичную российскую пятницу, были расставлены – точнее уже растащены по углам и тарелкам – различные аппетитные закуски. Многочисленная – под стать их "дастархану" – семья Колошмяткиных томилась в ожидании горяченьких и ароматненьких, с дымком, шашлычков. Пока Толяныч, хозяин дачи, крутил-вертел шампуры и махал-размахивал фанеркой, морщась и слезясь от едкого дыма, остальные…
Что ж, самое время представить остальных домочадцев, пока они не приговорили всю закусь, ну и то, что к ней по русской традиции прилагается. Тем более, что суббота, как-то незаметно подкравшись из пятничной темноты, уже наступила. В тот очень жаркий день за столом сидели бабка Галка с дедом Коляном, тёща и тесть Толяныча, Веруня, его жена, дети и соседи… Никак не вспомнить, кто именно. Вечно они, соседи, забегут-убегут, тяпнут за встречу (ага, целую неделю не виделись!) или… ну, давай на ход ноги… по последней и всё! Ага, как же – через полчаса опять припрутся! За солью… Угу, канешна!
Вот такая компания сидела в тенёчке под берёзкой в ожидании шашлыков и угощалась свежими огурчиками со своей грядки. Зелёненькие, с колючими пупырышками, они сладко и звонко хрустели, ублажая слух. Румяные и налитые, такие же домашние, помидорчики сочно лопались и журчали во рту свежим соком. А ещё… а ещё там было… Глаза разбегались и… Вечно натыкались на неё… самогоночку. Жара ж нестерпимая? Да кому она и когда мешала? Особенно под запивочку – квасок холодненький или пивко ледяное…
В общем, всё как обычно и всё как у людей, по-русски, то есть. По-русски, да не совсем. Это сосед Макарыч забежал и то ли угостил, то ли на самогонку выменял у Толяныча – тот так и не понял… Короче, на столе оказались французские сыры – "санкционочка запретная", как выразился остряк Макарыч. Сидели они, сидели, исходя слюнками и поторапливая хозяина, мол, скоро там? Как вдруг – гром среди ясного июльского неба!
– Отодвинься, на хрен, от меня! – приказала бабка Галка своему благоверному.
– Чё мой галчоночек разгалделся? – не понял дед Колян, на всякий случай отодвигаясь от неё.
– Чаво-чаво! Воняешь, вот чего!
– Чем, Галюшенька, я воняю?
– Иди ты начисто! Говорю воняешь – значит воняешь! Ты когда мылся?
– Вчера вечером, когда приехали на дачу… с мылом! Чего ты, Галочка, взъелась на меня ни с того, ни с сего?
– Да пошёл ты… Всё равно воняешь!
Застолье насторожилось. Разговоры стихли – даже "пьяный базар" закрылся. Все ждали, чем закончится внезапный – о-ли? – тёщин наезд.
– Пап, может быть носки нестиранные? – предположила Веруня.
– Да нет у меня носков! Босой я! – оправдывался дед Колян, показывая рваный резиновый шлёпанец.
– Так что же так воняет, не могу понять! – заглянула под стол бабка Галка и втянула воздух ноздрями.
Толяныч посмотрел вокруг, ища где-нибудь дохлую мышь или баллон с дихлофосом.
– Крыс давно травили? – спросил он тёщу. – А тараканов?
– Да пошёл ты, зятёк любимый, на… – не унималась бабка Галка. – А то я не знаю, когда воняет, а когда нет!
– Так это вот что… плесенью так пахнет! – догадалась Веруня, подцепляя вилкой кусочек вонючего "бри".
– Макарыч, ты чё за хрень нам принёс, а? Чё, вот это так воняет? – бабка Галка опасливо принюхалась к сероватому, в голубых прожилках, кусочку.
– Не хрень, Галина Петровна, а знаменитый французский сыр. Я за него валютой, между прочим, заплатил! – обиделся сосед. – И не воняет, а источает тончайшие ароматы… За такие слова вам Франция визу Шенгенскую аннулирует!И жевать вам тогда сырок "Дружба" на пляже в Анапе.
– Теперь понятно, почему Путин их запретил, – сказала бабка Галка. – И правильно сделал – не фиг к нам всякое ихнее дерьмо вонючее возить! Из-за тебя, Макарыч, я на мужа своего набрехала! Чуть до греха твоя Франция не довела!
– Ну ты, мать-Петровна, даёшь! Неужели никогда не пробовала? – спросил Толяныч, поняв, что гроза миновала, и к тёще вернулось её обычное миролюбиво-брехливое настроение.
– Нет, кажется, я его пробовала. Ну, точно! – ответила бабка Галка, пробуя на язык малюсенькую, но очень пахучую крошку. – Тьфу, пакость редкостная!
– Мам, где ты могла попробовать такой сыр? – усомнилась Веруня.
– Два раза, – уверенно заявила бабка Галка. – На чьей-то свадьбе или поминках! Ни фига не понравилось!
– А тебе свадьба не понравилась или поминки? – прищурился Толяныч.
– Ты тёщу подкалывай-подкалывай да не прикалывай! – поджала губы бабка Галка. – Я сама кого хошь приколю. Старая-старая, но помню, где вилы лежат. А свадьба была хороша, особенно поминки! Мне эта замазка вонючая не понравилась.
– Ты куда руки тянешь, пень трухлявый? – шлёпнула ложкой бабка Галка деда Коляна, который потянулся за бутылкой пива. – Ишь ты, полировщик какой выискался! Тебе на сегодня хватит!
– Ну, последнюю, Галенька? – влюблённо, будто на первых деревенских танцах, смотрел дед Колян на жену.
– Я сказала "всё"! – отрезала бабка Галка. – Ишь ты повадился пивко посасывать от меня! Я тебе пососу! Я тебе так всосу, как пожарный насос никогда не всасывал!
– Тёщенька, ты чо-то разошлась сегодня не на шутку!
– И ты, зятёк, заткнись – туда же тянешься! Хорошо, что бутылки не прячешь от жены, как мой…
– Ты о чём, мама? – насторожилась Веруня.
– О чём… о чём… – бабка Галка зыркнула на мужа. – Знает, козёл огородный, о чём! Пойди, лучше, полей огурцы с помидорами. А то щас напьёшься, хрен тебя потом разбудишь!
– Утром уже поливал! – отнекивался дед Колян.
– Пошёл, я кому сказала! – прикрикнула бабка Галка. – Не видишь, какая жара стоит! До вечера всё завянет. Чем потом закусывать будете? Иди… И по две лейки на куст… Не меньше… Удобрений добавь малость… Проверю!
Дед Колян, недовольно кряхтя и бормоча про себя невнятные, но понятные ругательства, потопал в огород.
– Иди-иди! – крикнула ему вслед бабка Галка. – Шашлык я тебе, так и быть, принесу!
– Ну, мама, рассказывай про бутылки! – напомнила ей Веруня, грозно глядя мужу в глаза.
– Я пойду провожу Макарыча, – засуетился вдруг Толяныч.
– Сам дойдёт… дорогу, небось, знает… А не дойдёт, так утром жена найдёт. Известно, авось, где хронь её завалится. А ты сиди и слушай! Тебе полезно будет, – и Веруня усадила на место мужа.
Толяныч с тоской посмотрел на уходившего соседа.
– Не тяни, тёща, рассказывай, чё за история у тебя приключилась.
– Прикинь, доченька, – намеренно игнорируя язву-зятя, начала бабка Галка. – Дед за старое взялся…
– Неужели опять заначки самогонные стал на огороде хоронить? – почему-то сразу догадалась Веруня.
– Не самогонку, слава богу! Банки… – перекрестилась бабка Галка. – Пивные прячет под кабачками… Положит так под дальний бочок, листьями прикроет… Думает, что не найду… Алконавт одиссейский!
– У Одиссея аргонавты были… – поправил Толяныч.
– У Одиссея тваво моть и аргонавты, а у меня туточки кругом одни алконавты. Не дачный посёлок, а вино-водочная база какая-то! Бордо… Бордо… Бордель тосканский, одним словом!
– Ну-у-у, пиво – это ерунда! – успокоилась Веруня.
– Ерунда не ерунда, а кофту мне выходную зас-с-с… зассал своим пивом… зас-с-с… застирывать пришлось!
– Как это?!
– Вот так это! Пиво же в банке металлической было… Нагрелось на грядке… под солнышком. Днём за тридцать градусов было! Даром, что под листочком. Я её, банку-то, открыла… А она меня как обдаст пеной, словно из брандспойта… Видать, давно лежала. Я весь огород облазила… Ещё три схрона нашла… Завтра снова с облавой пойду!
– Так он в тыкву спрячет – никогда не найдёшь! – пошутил – ой-ли? – Толяныч.
Бабка Галка недобро посмотрела на него, но вслух ничего не сказала.
– А чё? Я ни чё! Пойду проверю шашлыки! – Толяныч поднялся из-за стола, прихватив с собой две бутылки пива.
– Ишь ты, аргонавт… собрался в алко-Одиссею! Думаешь, я не знаю, куда намылился? Шашлыки я давно принесла! – бросила вдогонку бабка Галка. – И как это у нас с тобой, Веруня, мужья одинаковые оказались? Доля наша – Колошмёткиных – видимо, такая! Я уж так на тебя надеялась, так надеялась, а ты вон… за Колошмяткина вышла, эх!
– А давай, мамуля, шампанского выпьем?
– А давай, доченька! Не всё ж этим берендеям мёд лакать… Гляди, твой-то, идёт… оглядывается… шпион хренов. А тыквы я завтра проверю. Печёнками чую, что найду!
Толяныч продирался сквозь кусты малины, смородины и крыжовника, выискивая тестя. Наконец, из дальнего угла, где росли кабачки, послышался отборный мат.
– Как поливать, так давай, пошёл, дед Колян!
– Копать надо, так опять, чё, дед Колян, расселся? Вали… растряси пузень свою!
– А выпить? Хрен тебе волосатый! Насос пожарный за тебя пососёт!
– Сука, куда ж она подевалась? Неужели выпил? Да, нет… Вон под теми двумя кабачками оставались две банки… Я точно помню… Неужели, ворона моя… Галка… клюв свой и сюда сунула?
– Точно, батя, нашла… Все банки твои нашла… Только что хвасталась Веруне, – вышел из кустов Толяныч. – На вот, держи… Холодненькое.
– Вот досталась мне… Галка… Петровна… – посетовал, чпокая крышку о тяпку, дед Колян. – Да и тебе тоже не очень… Что Колошмяткины, что Колошмёткины…
– Да уж! Моя-то, Верунёк, мужу свому не верит! И, ведь, нашла, кому верить – тёще! Ей бы на таможне работать!
– Не приведи господь! Слава богу, на пенсии, а то бы Шереметьево вздрогнуло так, что Домодедово раком встало! Ну, я ей припомню! Попросит меня колорадских жуков собрать! Я ей соберу... Куда бы их подсунуть?
– Припомню-подсуну! Это она нам припомнит – не забудет, даже того, чего не было. И всунет тебе – мало не покажется! Отомстить ей нужно – вот что! – предложил Толяныч.
– А как?
– Давай, как с пивом, только… – оглянувшись – не подслушивает ли кто, – Толяныч подмигнул тестю. – Вот это спрячем… в тыкву…
Огород был полит дедом Коляном, и проверен бабкой Галкой и Веруней. Женщины подозрительно косились на тыквы, но к ним не подходили, что тоже было странно. Кабачки же все до одного были осмотрены, как при тюремном шмоне – каждый порток, листок, то есть, был вывернут наизнанку. Толяныч, будто не при чём, сидел в сторонке и закусывал малиной. Дед Колян дворняжкой крутился вокруг бабки Галки, преданно заглядывая в глаза в надежде на…
– Ничего, Веруня! Всё чисто! – сказала бабка Галка. – Пошли ужинать, археологи хреновы. Вам бы египетских фараонов по пирамидам прятать! Так уж и быть, налью вам по стопке. И сразу спать – не фиг, на ночь глядя, шататься спьяну… огород мне топтать!
Вечер субботы и утро воскресенья прошли как обычно, без эксцессов и почему-то без облавы. Тёща затаилась и, похоже, ждала "апосля обеда", чтобы уж наверняка… зажопить, так зажопить! И лучше с поличным. Но Толяныч с дедом Коляном, с утра полив огород, старательно избегали дальних грядок с кабачками и тыквами. Бабка Галка повесила на холодильник замок, спрятала ключ в лифчик – чтоб уж наверняка, и ждала…
"Когда ж вы, гаврики, с катушек сорвётесь… в огород? Ведь, вижу, мучаетесь! Невмоготу вам, хроники…" – выжидала удобный момент бабка Галка.
Мужики же слонялись по дачному участку без дела, трепались через забор с соседями, но в гости идти отказывались.
– Не-не, спасибо!
– Хватит уж вчерашнего…
– У нас самих квасок хорош… ядрёный… с хреном… он тоже хорошо оттягивает! – отнекивались от накатить на "вчерашние дрожжи" дед Колян и зять его Толяныч.
– Гляди-ка, Веруня, три часа дня, а наши… ни в одном глазу!
И бабка Галка не выдержала и, нацепив солнечно-защитные очки, первой пошла в огород. Там она тут же кинулась к тыквам. Так и есть! У самой крупной был срезан верх и замазан землёй.
"Партизаны… брянские…" – злорадствовала бабка Галка, снимая "крышку" с оранжевой, словно пожарной, "бочки".
"Ух-ты! Чё это такое? Странная она какая-то?" – удивилась бабка Галка, но за горлышко бутылки всё-таки потянула.
"Ш-ш-ш!!!"
Зашипело что-то внутри, и бабка Галка посмотрела одним глазом на пробку.
"Ш-ш-ш… Чпок!.. Бац!.."
– Ах ты, бляха армейская! Пили-пили, а не промазали, снайперы долбанные!
– Мамочка, что случилось?! – переполошилась Веруня.
– Гляди, чуть меня без глаза не оставили, дятлы буратинские!
Бабка Галка стояла перед Веруней мокрая с головы до ног …
– Подстрелили якуты, как белку в глаз! – на Веруню через тёмные очки смотрел… кот Базилио с одним разбитым стеклом. – Это, наверняка, твой с-с-су… суженый… маво, козла лысого, подговорил. Сам бы он никогда не догадался… То-то же Толяныч давеча мне на тыкву намекал… Точно, он ещё в пятницу всё задумал!
Поджигая чертям огонёк под сковородкой, бранилась на чём свет стоял бабка Галка, держа в руках…
– Не гони, батя, если банку пива открыла, то уж шампанское, блесна ржавая, наверняка… – инструктировал в пятницу вечером тестя Толяныч. – Я уже смотался в придорожный ларёк.
– А если не успеет нагреться? – сомневался в успехе операции дед Колян.
– В такую жару? Нагреется, как пить дать, нагреется. Закипит, только молоко и держи обеими руками! В воскресенье у нас на огороде Байконур будет! Обещаю… Запустим пробку в космос… по самое не балуйся!
– А вдруг не выстрелит?
– А мы… чтоб на сто процентов… и без осечек... давай золотинку надорвём … аккуратненько… Вот здесь, где скрутка… Ослабим проволочку, и подождём…
До старта ракеты "Абрау Дюрсо" оставалось ждать двадцать четыре часа. Ну, а как мужики провели оставшееся время, и удачно ли отделилась первая ступень, вы уже знаете. Вот такая дачная… неудачная… вышла история…
***
Написано на даче по горячим следам 7 мая 2016 г.