Рваный рубль не берём!

      
        Жители Куйбышева конца 50-х годов, конечно же, знают Безымянский “Бродвей”, возле сквера Калинина, на солнечной стороне. Вечерами здесь косяками бродила развеселая молодежь, днем на солнцепеке “давал гастроли” загорелый мужичок непонятного возраста и с прозвищем Алямс.

        Он был без обеих ног. Ноги ему заменял четырехугольный ящичек с колесиками из подшипников. Мужичок лихо перемещался, на своем самокате, отталкиваясь ладонями от асфальта, при этом колесики производили неслабый шум. Он выбирал место стоянки, снимал с лохматой головы кепку и укладывал ее возле себя. Прохожие иногда опускали в кепку монетки.

        Алямс не был попрошайкой, а был Личностью. Был ироничным, веселым и жизнелюбивым. Он “работал” с прохожими.

        Мог, например, остановить мужчину и ввергнуть его в беседу, интересуясь его жизнью. Давал житейские советы. Если выяснялось, что его собеседник жил без особых проблем, Алямс не отпускал его без денежного взноса. Ну, а если собеседник доверительно жаловался на что-нибудь и, уходя,  погружал свою ладонь в карман за монетой, то Алямс категорически останавливал его порыв и желал коллеге по несчастью всего наилучшего. Если удавалось остановить и разболтать девушку, беседа принимала лирические оттенки.

        -  Ну почему ты хотела пройти мимо меня? Разве я не нравлюсь тебе? А-а-а, нравлюсь! Так и ты нравишься мне! Очень нравишься. А у тебя есть парень или жених? Ца-а-а, есть... Ну, ты, смотри, не говори ему, что мы с тобой так понравились друг другу! Ты подари мне на память свою фотокарточку. Ца-а-а, нет с собой. Ну, тогда подари мне хотя бы рублик или трояк, я его сохраню возле сердца!”.

        Утомившись, от зноя и общения, Алямс сникал и начинал кемарить. Кепка его, тем не менее, продолжала дежурить. На солнышке поблескивали медные пятачки, реже - серебристые пятнашки. И находился доброжелательный прохожий, что наклонялся и расстилал в кепку купюру – например, целый трояк!

        Процедура напоминала возложение венка на могилу: даритель купюры припадал на одно колено. Когда даритель купюры отходил, Алямс неожиданно пробуждался и настойчиво возвращал его к себе: “Забери, не видишь у меня обеденный перерыв!”. Или: “Стоп-стоп! Рва-а-ный рубль не бере-е-м!”.