(Фрагмент из романа «ДОРОГА В ОДИН КОНЕЦ»)
... Я пророчить не берусь,
Но точно знаю, что вернусь,
Пусть даже через сто веков
В страну не дураков, а гениев ...
Игорь Тальков
... Все в тот вечер было кстати. Собравшиеся почаевничать подружки на скорую руку накрыли нехитрый стол, где очень кстати оказались гостинцы, принесенные Вадимом. И пришел с работы как раз Василий Иванович, и назавтра был выходной, так что можно было не оглядываться на часы. И разговор за столом лился как-то непринужденно, как будто между людьми много лет знавшими друг друга. Даже объяснение Вадима, почему он лишь пригубил свою рюмку, было принято, как само собой разумеющееся, что приятно удивило его. Значит, можно и без алкоголя! Все было кстати, но лишь до той поры, пока Вадим не спросил об Иване.
За столом повисла пауза. Василий Иванович налил себе рюмку, рывком опрокинул в рот и поспешил из-за стола:
- Ну, вы тут поболтайте, а я пойду прилягу. Устал что-то я сегодня.
Елена Викторовна поставила чайник на плиту и стала убирать со стола грязные тарелки.
- Плохо дело с Иваном. Плохо, Вадим. – Галина Ивановна как-то враз постарела, голос задрожал. – Не может он никак порвать со службой своей, будь она проклята. – Она приложила салфетку к глазам.
Вадим посмотрел на Елену Викторовну, та приложила палец к губам: не надо, мол.
И тут к радости всех, что прервался неприятный разговор, щелкнула входная дверь, и послышалось с порога:
- О-о-о! Слышу запашок хорошего пойла! По какому поводу и кто это у нас в гостях?
На пороге комнаты появилась качающаяся фигура Ивана Андриевского:
- Всем привет! Стоп, стоп! – уставился он на Вадима. – Это я вправду вижу, или галюники у меня? Вадим? Ты?! – Иван плюхнулся на стул. – Ну, ты даешь, братан! Вот это сюрприз! – Он потянулся за бутылкой и налил в пустую отцовскую рюмку. – Ну, с приездом! – Вылил изысканным жестом коньяк в рот, причмокнув удовлетворенно. – А ты почему не пьешь? – кивнул на рюмку Вадима и опять потянулся за бутылкой.
- Ваня, тебе уже хватит, - Галина Ивановна перехватила его руку. - А Вадим не пьет из-за контузии.
- Что, правда? Из-за этого не пьешь? Умереть боишься, да? – Иван наклонился через стол к Вадиму. – А как же ты засыпаешь, а? Да так, чтобы не снилось? Скажи! Поделись рацухой, может, и я смогу. Как ты спишь и не взрываешься в том своем БТРе, а? А я вот каждую ночь задыхаюсь на Саланге от выхлопных газов. Каждую ночь, Вадимка! А все думают, что я алкоголик. – Широким жестом Иван указал на мать и Елену Викторовну. - А если солдату бывшему надо двадцать капель, чтобы успокоить душу и нервы? Надо, понимаешь! – В глазах Ивана заблестело. – Пойдем, покурим, - тяжело поднялся из-за стола.
Они вышли на балкон. Иван достал сигареты, протянул пачку Вадиму. Некурящий, тот взял одну за желтый фильтр, боясь то ли обидеть, то ли разозлить друга. Иван щелкнул зажигалкой, поднес огонек. Вадим прикурил, затянулся слегка. Дым был сладко-приторный. ««Опал». Болгарские», - отметил машинально.
- Ты, я вижу, в прикиде. Дубленка и все такое. Наверное, неплохо устроился в Салехарде. Знаю, знаю. Елена Викторовна как-то говорила, что рассчитался с заводом по почте и заколачивает длинный рубль на северах. Не врала, как вижу. А я думал, это она меня на путь истинный направляет, - Иван криво улыбнулся, выпуская дым. – А я ушел с завода, Вадик. Пошли они все! Жить учат. Коллектив, мать вашу! - Он сплюнул. – Что они знают про коллектив?! Вон там коллектив, - указал рукой в темноту, - на точках в горах, да штурмовых ротах, повязанных зачистками да гибелью товарищей боевых. – Сам почувствовал фальшивый пафос своей тирады и умолк.
Молчал и Вадим. Заглянула на балкон Галина Ивановна: «Мальчики, идите пить чай». Закрыла двери.
- Знаешь, Вадим, что гложет больше всего? – Иван повернулся, и в его глазах читалась тоска. – Что не пулей или осколком. Пусть бы ногу или руку оторвало! Пусть! А я, твою мать, дымом отравился! Смешно сказать. Как понос подцепил. Я тут с ребятами-афганцами общаюсь. Так у Кольки пулевое в плечо, у Игоря осколком кусок задницы вырвало, но, все равно, - ранение! А я дымом отравился. У Славки больше десятка конченых «духов», на зачистках крошил из пулемета направо-налево, медаль имеет, а я дыму надышался. Пятьдесят метров не доехал до выхода из тоннеля! Во, судьба, а? Затормозила все, сука! Показал бы я там им. – Иван затянулся глубоко дымом и запустил окурок с балкона, как трассирующую пулю.
- Кому и что? – ровным голосом спросил Вадим.
Иван вопросительно уставился на друга хмельными глазами.
- Я спрашиваю, кому бы ты показал и что? – Теперь в словах Вадима проскальзывала нотка издевки. – Как хорошо умеешь строить там дороги и детские сады? Или добивать из «калаша» все, что еще шевелится, после ковровых бомбардировок по кишлакам? Аника-воин! – Вадим оглянулся, куда бы пристроить окурок. Смял о подоконник. – Разуй глаза, Иван! О чем ты жалеешь? Что не отхватил свою порцию свинца там? Или медаль геройскую? А ради чего, скажи? Родину защищал? Где? В горах Гиндукуш? Твои друзья – Колька, Игорь и Славка, видели там американцев, про что дудят газеты? Скажи, видели?
Иван отвел взгляд:
- Если бы мы не вошли, то они были бы там.
- Ну, были бы! Были! Ну, и что из этого? У нас у себя дома делов мало, что ли? Вспомни, какую технику гнали туда превращать в хлам, и глянь, на чем мы ездим здесь. Или тем мужикам, что напризывали для оказания помощи какой-то интернациональной дикарям в чалмах, заняться не было чем по колхозам-совхозам да заводам своим? Спросили их, отрывая от семей? Или, может, мы так круто живем, что смеем других учить, как жить надо? А еще вранье это: дороги строим, деревья сажаем. Тьфу, мрази! А гробы откуда?! А покалеченные откуда? И тебя еще давит жаба, что не пришлось поучаствовать во всем этом дерьме? Что с тобой, Ваня? Очнись! Да ты Бога благодарить должен! И даже не за то, что уцелел, а что не убил никого, понимаешь?! Не убил!!!
Повисла пауза. Иван, склонившись на перила балкона, что-то бормотал, сплевывая в темень. Вадим смотрел на светящиеся окна многоэтажек и думал, как похожа и не похожа жизнь людей за окнами этих сотен квартир. Ходят они по одним и тем же улицам, в одни и те же магазины, кинотеатры, на схожие работы, отдыхают на красивой реке, и, вроде, все у всех хорошо. Но приходят в свои клетушки, и каждый остается наедине со своим. Или радостью, или горем.
И есть в этом какая-то своя логика, ибо бывают минуты в жизни, когда человеку никто на свете не может помочь; даже он сам, - не имеющий уже воли или такой силы отчаяния, чтобы сделать шаг с балкона, либо на стул - к петле. И, наверное, в минуту эту лучше быть в одиночестве, чтобы не видеть лицемерных, а может даже и искренних, но так же бесполезных, - а значит, совершенно ненужных, потуг окружающих помочь. И не важно, родные или чужие это люди. Человек рождается самостоятельно и умирает сам - в одиночестве ...
http://proza.ru/2017/06/28/289
Роман Владимира Брянцева «ДОРОГА В ОДИН КОНЕЦ» - в магазинах электронных книг: Андронум, ЛитРес и др.