Ни в детстве, ни в ранней моей юности не видала я цветущей черёмухи. Представляете себе такое? Хотя это вполне объяснимо. Моё детство прошло между крайним севером (море Лаптевых) и, можно сказать, крайним югом (море Чёрное). Была ещё и серединка - Москва и Подмосковье; но в этих местах я бывала либо до того, как черёмуха начинала цвести, либо после того, как она уже отцветала. И не доставалось мне ничегошеньки от её весеннего великолепия. А отведала я этой радости, когда была уже взрослой, хоть и молодой, и стала жить в Ленинграде.
Моего мужа Кирилла начал очень мучить облитерирующий эндартериит. Это такая вот болезнь, от которой ноги отказывают. Для всякого неприятно; но для такого человека, как Кирилл, который больше всего на свете любил лес, это вообще сокрушительно. И чего мы только не делали! Он и операцию зимой перенёс, чуть не месяц в больнице лежал. И сначала вроде помогло, но потом болезнь стала возвращаться.
А тут у меня на работе одна женщина рассказала про финскую знахарку, некую бабу Лену, которая жила под Курголово и буквально всех и от всего лечила заговорами. Нужно только принести с собой немножко соли, воды из-под крана в своей квартире и земли из-под окна.
Не то, чтобы я во всё это верила; но, во-первых, когда у тебя кто-нибудь болеет и никак не выздоравливает, то за всё хватаешься; а во-вторых, я заочно училась на первом курсе филфака, "проходила" как раз фольклор, и всякие заговоры меня ужасно интересовали. И вот я говорю Кириллу - а что, мол, мы теряем? Ничего не теряем. Наоборот. Побываем в деревне, в которой не бывали; послушаем старинный заговор; посмотрим на этот самый ритуал. Ну, не поможет, так и не поможет ( хотя Ритка клянётся, что непременно поможет, и всем всегда помогает...) Но что нам сделается от этого? Ну давай, говорю, не упрямься! Надо только для неё колбаски и сыра купить, и чая, а то деньгами она не берёт... Записывать, правда, ничего нельзя; но я, может, и так запомню. А не запомню - хоть послушаю и посмотрю. Интересно же!..
Жаль было Кириллу прекрасный, погожий день тратить на такое сомнительное предприятие; но я его уломала. Согласился. Только, говорит, оденься уж подобающе, раз в деревню едем. Там в твоём лесном наряде, в твоих клёшах, тельняшке и матросской форменке да с ножом на ремне ходить неприлично. На тебя все оглядываться будут. Ну и по-городскому одеваться не стоит.
- А как?
- А так. Там дамы ходят в юбках и в платочках.
Юбка подходящая у меня как раз была. Кирилл мне её и пошил, из чёрного рубчатого вельвета; вельвет дешёвый был тогда. А Кирилл - он вообще-то всё мог! Просто взял старую мою юбку и по ней скроил эту; а на "зингере" (швейная машинка такая) он строчил, как пулемётчик! Вот эту юбку, да свитер, да косынку я и надела. Плащ у меня ещё был подходящий, в комиссионке купленный. Комиссионками тогда всякие сэкондхэнды назывались. А сам Кирилл серый свой пиджак и чёрную кепку надел.
Насыпали мы соли в спичечный коробок, наскребли земли под окном, набрали воды в бутылочку - и готово. Рюкзачок собрали.
И вот мы поехали к знахарке... Видели бы это безобразие мои идейные родители!.. Ну, папа бы ничего, папа бы только посмеялся; а вот мама... Мама у меня директор школы была; представляете?.. Ну, ладно. Вот поехали мы...
(продолжение следует)