Оксана Бутузова. Трансформация чувства (по роману «Лолита» Набокова)
Долорес – чисто официальное строгое чувство, Долли – более неформальное, школьное, для обихода, Лола – домашнее, мягкое. И наконец, Ло – самый исток чувств, понятных уже по двум буквам. Lo – love. Роман как-никак англо-русский. В русском первое подростковое чувство обозначают всего одной буквой «л…». Есть еще «г…». ГГ – это уже слишком. Но раз автор предлагает, я воспользуюсь. Тем более сам он пишет в послесловии, что ГГ «лучше всего выражает требуемую гнусность».
Итак, ГГ начинает свое повествование, как оправдательную речь на суде. Это исповедь перед судьями, т.е. перед читателями, которые и являются судьями в литературе. Кроме того, это научное исследование чувства, которое проходит все стадии развития, отсюда столь вычурный стиль – он должен отличаться от повседневного общения, и отсутствие диалогов, отражаемых, как диалоги. Упоминание научной экспедиции как раз готовит читателя к дотошному расследованию, кропотливому собиранию доказательств любви.
Лолита это и есть образ любви. Любовь живет три года, по народным поверьям. Ровно столько длится период нимфеточества (от 12 до 15). После девочка вырастает, как перерастает любовь себя саму, становясь в лучшем случае равнодушием, а скорее полной неприязнью, «гаже чего трудно что-нибудь придумать». «Старые семнадцатилетние» – это уже ненормальность.
Таким образом, в романе свои законы и морали, которые ГГ пытается втиснуть в рамки социума. Но его любовь изначально обречена – в обществе уже существуют правила на чувственные проявления человека, а идя против них, начинаешь идти против общества в целом, совершая новые преступления.
И дело тут не в возрасте, не в разнице лет. Любовь ГГ никогда не находила выхода. Ведь у Ло была предшественница – детская влюбленность, «изначальная девочка» Анабелла, в которую он влюбился в 13 лет. Эту первую любовь убили другие чувства: стыда, неприличия, недозволенности, греховности, постыдности, пошлости. Ее впустили в неокрепшие души, она оказалось преждевременно для обоих. В 20 ГГ еще «душили общественные запреты», и только еще через столько же лет он смог от них освободиться.
Анабелла умерла от тифа, и ее смерть стала «препятствием для всякой другой любви». Лолита пришла из смерти, «впорхнула в окно, как канарейка». ГГ воскресил Анабеллу в другой, ведь они одного возраста. Но если в первый раз герой недорос, то во втором – перерос, и оба эти случая стали предосудительными. И нет золотой середины, самого подходящего для любви возраста, его и не бывает для 12-13-летней девочки (в отличие от возраста деторождения и создания ячейки общества).
Не бывает и подходящей национальности и рода занятий для любви – в ГГ намешено всяких корней и всяких профессий предков – «распределяйте сами». Иными словами это чувство касается любого. Причем в рамках романа есть герои, которые развратничают еще почище: отец героя, соседи из Рамздэля, учитель-педофил, любитель мальчиков, вследствие вялости не способный сопротивляться ничему, в том числе своим грехам.
И все они для того, чтобы показать, что любовь ГГ это не извращение. Это очень добропорядочная и целомудренная история с длинной прелюдией и обязательной свадьбой. ГГ женился на том образе Лолиты, которого она достигнет лет через 30. Ведь когда женишься на девушке, подписываешься под тем, что будешь жить со старухой (лет через 50). И строгих нравов Шарлота – это лишь аллюзия на общественные устои, которым должны уступить влюбленные.
Изъятие же из оборота жены означало продолжение любви, уже ничем не стесненной, никакими социальными узами. Хотя сначала любовь хотели задвинуть, отправив Ло в интернат, а оставить одни шаблонные привязанности.
У ГГ получилось почти идеальное «изъятие», безболезненное для себя, почти как та история с убийством на фоне взрыва. Ему даже не пришлось стрелять, взрыв произвел его спрятанный и выкраденный женой дневник. Если социальные устои обнаруживают, что ими пренебрегают, они исчезают сами. Любовь все-таки интимное чувство, это брак и развод можно выставить напоказ, как раздавленную Шарлотту с внутренностями наружу.
После устранения брачных формальностей, приходит другой недуг – постоянная, неутолимая, ненасытная похоть. Вначале ГГ подразумевал обладание под кайфом наркотических пилюль. Он не хотел, чтобы его страсть осквернила юную любовь, он сделает все аккуратно, даже не притрагиваясь, не позволяя грубой похоти проникнуть в нежную ткань. Как бы не так! “This is it”. В смысле это она и есть, эти два чувства невозможно разделить. В любви уже заложена похоть. Ло изначально развращена, в неком «лагере» она получила свой грех. И если ты сам стесняешься или не знаешь, как удовлетворить себя, любовь-похоть все сделает за тебя.
«Это она меня совратила», – заключает ГГ. И вряд ли он получил полное удовлетворение, ведь «где-то по ту сторону беснующегося счастья совещались растерянные тени…». Сам Дьявол посетил сей момент, наблюдая из сумеречного кресла и подавая реплики, будто из могилы. И невольно задумываешься, что для любви Бог это жизнь, а Дьявол – смерть (памятуя о печальном конце).
Дьявол появился сразу, как только появилась возможность удовлетворить похоть. Именно в этом нимфеточном возрасте (9-14 лет) впервые проявляется в человеке демонизм, истинный, а не напускной. Он прорывается в детстве, и именно в любви, ведь это вторая ее сторона. Любовь – это единственное чувство, в котором, как мотыльки на огонь, слетаются в одну стаю ангелы и бесы.
Анабелла тоже желала совокупления, но на пляже два дьявола в мужеском обличие спугнули их. Тогда дети еще боялись, но не мужиков – своей похоти. Интересно, как бы повела себя в той ситуации Лолита?
Начало второй части – это все про нее, про любовь. Райские места ее обитания, предпочтения, привычки, ужимки, капризы. Незрелая, она предпочитает дорогие материальные вещи и дешевые духовные. Ее интересуют сиюминутные свежие новости в журналах, а не исторические фолианты. Она питает страсть к музыкальным комедиям, «из которых смерть и правда были изгнаны». Мы уже знаем, что бывает, когда вскрывается правда (с ней вместе может прийти и смерть – бедная Шарлотта).
Сказочно-набоковские описания этого любовного рая, где любой затрапезный урбанистический или природный пейзаж выписан такими метафорами, что превращается в неземной. ГГ намеренно акцентирует на мелких неприятностях, чтобы не сойти с ума от своего счастья. Счастья обладания любовью. Единственное, что хотелось ГГ, чтобы это продолжалось вечно. За одной любовью следовала бы вторая. «Лолита Вторая», «Лолита Третья». Ведь до этого в Европе он наблюдал лишь чужие любови, т.е. недоступных нимфеток. Любовь в образе нимфетки удачна еще и тем, что ее непросто заиметь, в отличие от половозрелой, «законной» девушки.
ГГ хотел, чтобы любовь развивалась не только плотски, но и духовно, образовывалась, становилась все более осмысленной, мудрой, больше соответствовала обществу. Он отвел Ло в школу, и они начали жить оседлой жизнью, как все. Вот тут и начались проблемы.
В Бердслее Ло окружили другие чувства, в виде стайки девочек-сверстниц, которые не в силах соперничать, а годятся лишь в пажи для этой всепоглощающей страсти. Лолита узнала себе цену. Она начала торговать ласками. Любовь требовала денег.
К тому же, к 14 годам она окончательно увлеклась театром, т.е. научилась мастерски притворяться, усвоила набор гримас и реплик для разных случаев. Пьеса «Зачарованные охотники» это как раз их случай, «где мечта и действительность сливаются в любви». Это же название носит гостиница, где ГГ совратил Ло, где он встретил Дьявола, автора пьесы, который в свою очередь соблазнил и выкрал Ло.
Отъезд из Бердслея спровоцирован уже самой Ло и ее новой (на самом деле старой) страстью. Оседлость может отворотить любовь, она должна все время двигаться, развиваться. «Нет смысла сидеть где бы то ни было», – говорит сама Лолита. У детей перемена мест вообще в крови. Сюда же можно отнести и Лолитин велосипед. Хотя они путешествуют на машине, но вне ее Ло гоняет на своем транспорте.
В любви важна любая мелочь. Мусорная корзина это не просто корзина. Она отмечена любовной памятью, так же, как и любой предмет, на который натыкаются воспаленные и ослепленные любовью глаза, он уже видится совсем в другом свете. Особенно такие фаллосопободные предметы, как пистолет, теннисная ракетка. Теннис в исполнении Ло грациозен, но незатейлив, для нее это искусство, а не спорт, поскольку в спорте любви нет (кроме как к самому себе – я первый!).
С Ло в теннис уже пробует играть другой, причем ракеткой ГГ. И его Лолиту, его любовь начинают преследовать. Для ГГ это похоже на паранойю. Он только и делает, что следить за машинами соглядатая, которые постоянно меняют цвет, мимикрируя под его настроение. Это означает, что близится конец нимфетства, Лолите скоро 15. Прошло три года, и влюбленность, как ей подобает, должна исчезнуть. И она действительно пропадает. Но на время и из вида его сердца.
Любовь дала неврастеническую трещину, и ГГ целых два дня не мог придумать, чем же занята его Ло. И сам не может чем-либо заняться. Болезнь Ло – это уже упадок. Любовь не должна быть больной, больная любовь – это потерянная любовь. И потеря случается в День Независимости.
Тогда фаллос превращается в пистолет с жаждой мести тому или чему, что унесло его любовь. Месть – та же похоть, которая, в отличие от любви, никуда не исчезает.
Нам кажется, что наша любовь самая чистая, великодушная, бескорыстная, а чужая – похотливая, развратная и гнусная. Но на самом деле все мы калеки в любви. И ходим с татуировками женщин (как у одного из персонажей романа) на той руке, где пальцев как раз и хватает на две ноги.
Почему еще нимфетка – она маленькая, еще ребенок, и вполне может сойти за ребро у какого-нибудь здоровенного мужлана. Ребро внутри недосягаемо, но в то же время всегда с тобой, как и была Лолита, пока ГГ ее возил. Машина была их общим телом. В этом случае Рита, появившаяся после исчезновения Ло, это всего лишь временный заменитель ребра, съемный протез.
Это вначале он выдает Лолиту за Лилит. Он «был вполне способен иметь отношения с Евой, но Лилит была той, о ком он мечтал». Но сейчас после Ло нет и не будет никакой Евы. Лолита была ею, его плоть от плоти, он – отец, она – его дочь, хоть и выдуманные, как в литературе.
Именно литература, которой занимался ГГ, сыграла с ним злую шутку. 12-летняя Лолита – именно его образ любви, художественно обработанный. Для контуженого Дика она брюхатая, очкастая ровесница, будущая мать семейства, проживающего в лачуге. Такое представление о ней видит ГГ, явившись к ним в дом. И хотя это уже совсем другая Ло, «голоса ее нет в этом хоре» детства, он все равно ее ЛЮБИТ. Любит той, своей любовью, которую предоставляет ему его воображение. Это была «любовь с извечного взгляда», первая и последняя.
В этом контексте Ку, автор той самой пьесы и человек, выкравший Лолиту, – есть ее мечта. Мечта детская, недостижимая. Поскольку, едва, достигнув цели, она видит, что в нем нет любви, один сплошной разврат, и ей там не место.
Долго и театрально ГГ убивает Ку. Можно предположить, что схлестнулись два литератора. Это было «поэтическое возмездие», недаром ГГ подготовил к такому случаю стихи. И Ку оценил их: «Ваше лучшее произведение».
Еще один кульбит, переворот на ковре, и образ романа также переворачивается. На самом деле ГГ алчет любви читателя, перед которым с самого начала и отчитывается. А эта любовь в большинстве случаев еще более недолговечна, чем физиологическая. Два литератора борются за нее, хотя ни тот, ни другой ею уже не обладают.
От пуль Ку двигается быстрее, ведь настоящее соперничество только прибавляет энергии. Однако наступает момент, когда уколы стрел/пуль переходят некую критическую массу, и эта энергия иссякает. Ку, почти мертвый, еще выползает на лестничную площадку, видимо, для последнего поклона, и на этом «хитроумный спектакль» заканчивается.
В начале своей печальной повести ГГ был еще литературно неуклюж, его тропы на грани фола. Но потом как расписался! И потому вполне законно победил Ку. Любовь принадлежала ему какое-то время, а у Ку, как уже очевидно, она совсем не задержалась (публика охотно ведется на разврат, но быстро им пресыщается), ее подобрал бравый солдат со своей историей контузии и строительства новой жизни.
Роман изобилует всякими смысловыми и эстетическими узорами, «заветными закоулками», рифмами, сигнальными маячками, самим автором расставленными, намеками для умных читателей – «Ну, вы уже догадались». Но содержание романа расходится с жанровыми клише. И пресловутое порно обманывает надежды вожделенно недалекого читателя.
В этом детективно-стилистическом замесе лично для меня главное в том, что получилось помимо воли автора, как далеко он зашел. И действительно, он исколесил все дороги, в романе есть все – «слог, структура, образность», и это все во славу любви. Но вернулся автор все же в родное лоно.
Спасение в искусстве. И бессмертие там же. Потому все смерти (кроме отъявленного злодея) вынесены за сцену. А предисловие к роману, где про них объявлено заранее, скорее компромисс Набокова моралистическому обществу, дескать, такая любовь бесплодна, даже ребенок Лолиты родился мертвым. Но для нас все живы. И Набоков закономерно разделил бессмертие со своей героиней.