Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
(Е. Евтушенко)
На Эмму Георгиевну нежданно-негаданно «свалилось» наследство. Двоюродная тётя по материнской линии, экзальтированная, со скверным характером старуха, из многочисленных родственников выбрала именно Эмму, отписав ей всё своё имущество.
Волнительно и тягостно посещение жилища недавно ушедшего человека. Не сразу укладывается в сознании, что вещи остались на своих местах, а того, кому они служили, уже нет и никогда не будет. И накрывает сожаление, что мало общались, были недостаточно внимательны, нередко наносили обиды и редко просили прощения…
Вот и Эмма Георгиевна в смятении чувств, робко переступила порог завещанной ей квартиры. Анна, так звали тётушку, была человеком искусства, художником-графиком, и питала страсть к антиквариату — изделиям девятнадцатого и начала двадцатого веков. В углу гостиной стояло старинное немецкое пианино «August Fоrster», на нём — целая галерея канделябров из бронзы и серебра, рядом — бюро из экзотического земляничного дерева, в тон ему — ломберный столик. Бюро, столик и подоконники были уставлены музыкальными шкатулками. Эмма Георгиевна откинула крышку одной из них, и тут же облаком всплыло воспоминание о первой встрече с тётушкой. Она только что вернулась из Швейцарии, где прожила многие годы, и Эмма с мамой и бабушкой пришли к ней в гости. Анна подарила девочке калейдоскоп и детские, но настоящие швейцарские часики.
А потом… Потом она дала ей послушать музыкальную шкатулку. Необъяснимое чувство охватило маленькую Эмму, когда открылись серебряные дверцы кареты и Принц с Принцессой закружились в танце под бетховенского «Сурка». Мир вокруг перестал существовать, оставив девочку наедине с этим рукотворным чудом.
Эмма Георгиевна провела ладонью по шкатулке, словно поздоровалась. А вот эта, с поющей птичкой, — тоже из детства.... Насладившись разноголосым птичьим пением, она открыла третью шкатулку, где находились ювелирные украшения. Поверх серёг, колец, брошей и браслетов лежало письмо, подписанное: «Эмме».
«Дорогая Эмма! — писала тётушка на удивление ровным почерком, — Это всё тебе. Поступай, как знаешь: пользуйся всем сама, продавай или дари. Только музыкальные шкатулки никому не отдавай.
Письмо прочтёшь, когда меня уже не будет.
Я никому из вас не рассказывала о своей жизни в Женеве. И лишь тебе приоткрою завесу. Мне казалось, что ты одна из всего моего окружения более близка мне и понимала меня всегда.
Его звали Августин. Моего возлюбленного звали Августин. Он работал мастером на фабрике по изготовлению музыкальных шкатулок. У нас была тайная любовь. Почему тайная? Он был женат. Ради меня хотел оставить жену и детей, но я не смогла переступить через них, но и отступиться от Августина, уйти от него тоже не смогла.
Он погиб. Несчастный случай на фабрике. Потеряв любимого, я осталась совсем одна. И решила вернуться в Россию.
Эмма, длительное одиночество изменило мой характер, я превратилась в брюзгу и сама этому не рада. Но, ты знаешь, стоит зазвучать шкатулкам, я начинаю представлять, что это сам Августин играет для меня, и становлюсь прежней — весёлой и нежной. Вот только жаль, что такою меня никто не видит...
У Николая Ашукина, русского поэта, есть стихи «Шкатулка с музыкой»:
Люблю наивно с музыкой шкатулки.
Их нежных песенок хрусталь;
Как светлые осенние прогулки,
Они баюкают печаль.
В их музыке, как бисер рассыпаясь,
Звенит надломленная грусть, —
Люблю я слушать их, позабываясь,
Хотя все знаю наизусть.
Таится странное очарованье
В их музыке: всё об одном
Звенит тоска, поют воспоминанья,
Переливаясь серебром.
Былых надежд и лиц мелькают тени,
Сквозь лепет зазвеневших грёз.
Так сладостна их нежность повторений
И горечь закипевших слёз…
Стихи эти — обо мне.
Простите меня все и прощайте.
Ваша Анна».
Прочитав письмо, Эмма Георгиевна вспомнила, как однажды застала тётушку при слезах. На вопрос, что случилось, та ответила, что просто взгрустнулось. Затем села у окна, открыла шкатулку и тихонько пропела:
O, du lieber Augustin,
Augustin, Augustin,
O, du lieber Augustin,
Alles weg, alles…
Ах, мой милый Августин,
Августин, Августин,
Ах, мой милый Августин,
Всё прошло, всё!
А потом спросила: "Ты любила?".
Вопрос застал Эмму Георгиевну врасплох. Она тогда только пожала плечами и ничего не ответила...
http://www.youtube.com/watch?v=USmhlWBlsko