В 17 лет с дипломом техника-механика по авиадвигателям я пришел на легендарный Авиационный завод № 18 в городе Куйбышеве. Моей дальнейшей судьбой должен распорядиться главный инженер завода, уважаемый Василий Иванович Данилюк.
Успокоившись немного под мудрым взглядом седеющего руководителя, я изложил ему, горячо и страстно, что уже четыре года бредил мечтой о двигателях, учился на моторостроительном факультете, заслушивался шумом турбин. И мечтал, что мне достанется не только шум моторов, но и "пыль со взлетной полосы"!
Прошу Вас направить меня на ЛИС в бригаду испытателей, я за этим и попросил сюда направление.
Василий Иванович подозрительно задумался, прежде чем зазвучал его тоненький певучий голосок:
- Кто же Вас сюда направил, если завод осваивает новое изделие и у испытателей года три не будет работы. Кадровых испытателей занять нечем!
- Как же так, что же мне теперь делать? Я пойду в техникум переделаю направление!
Я сразу потерял под собой опору, ощутил полную свою незащищенность и безвыходность, как мышь в мышеловке.
А Василий Иванович снова «запел»:
- Да не получится у Вас ничего, дорогой. Только через Министерство решается такой вопрос. Вас на три года ко мне заслали! Давайте будем вместе думать... А какой у Вас был дипломный проект? Тема, какая?
- Конструкторский, с гордостью ответил я. Проектирование центробежного компрессора!
- Ну-у-у, во-о-от, совсем уж весело запел Василий Иванович, вы же готовый конструктор! Ваше место в бригаде ДУ /Двигательных Установок/ в СКО /Серийно-Конструкторском Отделе). Там сейчас много работы. И вам не может там не понравиться.
Не дожидаясь моего ответа, он позвонил в СКО, чтоб меня приняли в их бригаду ДУ.
В бригаде ДУ мне сразу понравилось: сидели будущие мои коллеги с умными выражениями лиц, копались в каких-то чертежах. Во всю стену разрисована мудреная топливная система самолета, обеспечивающая питание двигателей. Оформив необходимые бумаги, я отбыл на последние студенческие каникулы перед работой, которая представлялась мне все же интересной.
А после каникул мне довелось проглотить пилюльку погорче. Выяснилось, что не нужен бригаде ДУ моторист-романтик. И вообще в серийно-конструкторском отделе /СКО/ никто не нужен. А вот в бригаду ШиУ /Шасси и Управление/ меня принять согласились.
Моего согласия уже никто не спрашивал, какая, мол, разница, где этому пацану болтаться. От безработицы всех защищала общая номенклатурная «крыша» и Конституция Советского государства!
Мне пришлось переучиваться в самолетчики, в смежную, так сказать, область. Моим первым непосредственным начальником стал Плаксин Виктор Иванович. Это он согласился меня взять в свою бригаду.
Его начальственный поучительный голос соответствовал его фамилии и был идентичен голосу главного инженера. Чаще всего так и бывает: подчиненный, как правило, подражает своему шефу. И мой патрон пародировал Василия Ивановича Данилюка великолепно: «Ну-у-у, во-о-о-т, я же говори-и-и-л». Я робко спросил Виктора Ивановича:
- Чем я буду тут заниматься?
- Ты будешь помогать мне отлаживать машину.
Меня «воодушевило» предстоящее мне поле деятельности. СКО, где я начал работать, призвано быть посредником между КБ А.Н.Туполева и Авиационным заводом.
В СКО помогали Туполеву Андрею Николаевичу отлаживать его машину. В Москве, в КБ проектировался новый самолет: создавался только деревянный его макет и все чертежи. А в Куйбышеве, на заводе-изготовителе проектировали только оснастку и технологию производства. У нас рождался первый летный образец «машины». И только потом ее, т.е. изделие, отдавали в серийное производство.
Когда в бригаду возвращался из своих начальственных прогулок сам Плаксин, всякая болтовня в комнате мгновенно прекращалась. Все сгибались к столу, под грузом производственных проблем.
- Неронов, ты знаешь, где цех 9?
- Да, знаю, Виктор Иванович!
- Ну, тогда отнеси туда вот это...
- Неронов, ты знаешь, где цех 35?
- Нет, Виктор Иванович.
- Ну, тогда узнай, где, и отнеси туда вот это!
Случалось, что к Виктору Ивановичу с производственным вопросом приходила некая Матильда. Виктор Иванович с большим вниманием относился к цели ее визита, обсуждение было обстоятельным. Когда, наконец, посетительница уходила, Виктор Иванович оставался в хорошем расположении и напевал негромко: «Кто может сравниться с Матильдой моей...»
Осваивая всей своей производственной мощью новое изделие, завод пока еще не выпускал готовой продукции. А страна в ней нуждалась. Требовалось, чтобы рядовые трудящиеся прониклись важностью и срочностью их работы. Каждый маломальский начальник должен был воодушевить трудящихся на самоотверженный труд. Проникновенная речь Виктора Ивановича, произнесенная им своим певучим голосом перед работниками бригады, запомнилась мне на всю жизнь:
- «То-ва-а-а-рищи! Вы зна-а-е-те, как Родине нужна ма-ши-и-ина?!!»
Это было прелюдией накануне выступления большого начальства перед всем коллективом завода. В сборочном цехе составили вместе, еще не совсем готовые, отсеки. Получился впечатляющий общий вид нового сверхдальнего стратегического бомбардировщика Ту-95:
- Мы сильны, берегись, поджигатель войны!
Каждый проникся важностью общего дела и необходимостью добросовестно «тянуть лямку» на своем рабочем месте.
Все вопросы конструкторского характера разрешали специалисты СКО. Сотрудники были веселыми, острыми на язычок, доброжелательными людьми, хорошими конструкторами. За каждым были закреплены агрегаты изделия и их чертежи. Мне доверили вести управление в крыльях, усадили близко к свету.
В силу производственной необходимости, стал я бывать практически во всех цехах. Это было интересно. Мой кругозор расширился до всего самолета. Мои любимые моторы я мог видеть только упрятанными в мотогондолы, и любовь к ним как-то сама собой исчезала. Я теперь любил весь самолет, а не только его сердце!
Учитывая новые обстоятельства, я подал заявление в вечерний институт, но уже на самолетный факультет. Преодолев конкурс: «два человека на место», в сентябре я уже был студентом. Моя слабая загрузка на производстве позволила частично готовить уроки на работе. Более того, я серьезно занялся тяжелой атлетикой.
В коллективе СКО мои занятия не осуждались и не возбранялись. Но расписание моей жизни стало настолько плотным, что приходилось выбирать: в институт сегодня идти или на тренировку.
В бригаде также работал Олег Кудинов - футболист, надежда города и его окрестностей. Бывало, что отзывают его на спортивные сборы. Студент вечернего института. Мы с ним вроде спортивных двойников в коллективе Плаксина.
Еще по разнарядке нас обоих направляли с освобождением от работы на курсы пожарников или санитаров. Очевидно, на нас, молодых, была вся надежда, иначе бы послали инженеров.
Плаксин все бегал плакаться выше:
- У меня в бригаде одни студенты, спортсмены, пожарники и санитары, я задыхаюсь, у меня некому работать!
Жить я поселился в общежитии завода. Окружение было хорошее. Никакого пьянства, хулиганства и недоброжелательности не припомню. Ребята были и из отделов, и из цехов разного возраста.
Коля Воробьев, бортрадист, все в шахматы играл вслепую и всегда у всех выигрывал. Другой Коля, Гражданкин, из плазового цеха, играл на гармони для души, не ради застолья. Позднее он стал начальником цеха, а еще позднее - главным инженером завода. А пока что он каждый день выводил трогательную и многими мамами любимую песню:
Помнишь, мама моя, как девчонку чужую
Я привел тебе в дом и тебя не спросил,
Строго глянула ты на жену молодую
И заплакала вдруг, нас поздравить забыв…
Так спасибо тебе, что хранишь ты, родная,
То, что с нею вдвоем мы сберечь не смогли…
Были, конечно, песни и веселые...