Еще одной больной в палате, была девочка. Ей было 22 года, но я не могла назвать ее по другому. Ее белые, с серым отливом кудряшки торчали в разные стороны. Их было настолько много, и они были такие непокорные, что им не хватало места на маленькой головке, и они непрерывно боролись между собой за место, сливаясь в непокорную гриву.
У нее был неправильный прикус, и белые, ровные зубы всегда были раскрыты в улыбке, не давая сомкнуться пухлым губам. Она всегда смеялась. К ней приходили мама, сестра и любимый парень. Девочка работала милиционером, была спортсменкой и всегда представляла сборную Татарстана по двоеборью. И вот заболела.
И как –то, ей принесли игрушечного львенка. Желто – оранжевого, лохматого и веселого.
Нажмешь на кнопку – он заливается рассыпчатым, звонким, захлебывающимся смехом.
Он был похож на Девочку. Они вместе смеялись, обнявшись, сидя на кровати.
Девочку увезли на операцию. Она также улыбалась, махая мне, лежа на каталке в щелку закрывающихся дверей. Улыбка не покидала ее, вот только лицо было неестественно бледным. Я знала, что операцию делает известный профессор, что все должно быть хорошо, но было горько и больно.
Потом я видела ее, через стеклянные двери реанимации. Точнее не ее, а торчащие белые кудряшки, которые стали такими грустными и безжизненными. Она долго не приходила в себя.
А на кровати Девочки, сидел и ждал ее желто оранжевый львенок. Он сидел, и растерянно – виновато улыбался, глядя куда – то в сторону. Но он больше не смеялся.
Ему было не смешно.