Я пришел работать в школу с благородной целью: спасти хоть одну заблудшую душу. И такой случай мне представился уже через полгода. На очередном педсовете стоял вопрос об исключении ученицы девятого класса. Девушке только исполнилось 16 лет, но выглядела она взрослее. Вся беда её заключалась в том, что она была «скороспелкой» то есть, раннего полового развития. А когда у девушки начинается половое развитие, то сразу заканчивается умственное. Хорошо это или нет, но так устроена природа, и с этим надо жить. В общем-то случай не такой уж исключительный, и учителя с этой проблемой сталкиваются регулярно. В данном случае исключением была красота девушки. Природа поработала над ней основательно и создала такой образ, что мужчины видя её пускали слюни, а женщины возмущались несправедливостью: почему ей все, а нам ничего. Так как в педагогическом коллективе были одни женщины, то исход собрания был предрешен.
Девушка в спортивном костюме стояла посреди сцены актового зала. Почему она надела спортивный костюм в обтяжку и при этом не надела нижнего белья – непонятно. То ли из-за нищеты (её растила одна мама - уборщица), то ли из-за скромности, но этот «прикид» действовал на учителей как красная тряпка на быка. Возмущались все, обсуждая не девушку, а «наряд»: кому-то он казался слишком откровенным, кому-то дорогим; как могла мать-уборщица купить такую дорогую вещь? Но суть проблемы была в другом: раздражала их красота девушки. Словно "Афродита из пены морской" она явилась в этот мир: нищеты ума и чувств. И сейчас эти люди: уставшие, немолодые и некрасивые будут судить её. Конечно, она понимала, что её исключат из школы. Поэтому вела себя развязно: на вопросы или не отвечала, или дерзила. Зато плакала её мама: худенькая, маленькая женщина постоянно просила прощение за дочь и умоляла учителей оставить её в школе.
- Если вы её выгоните то, что мне с ней делать? На работу её не возьмут – несовершеннолетняя. Меня она не слушается. Она же пропадет.
Но доводы были напрасны. Учителя её не слушали и твердо стояли на своем: отчислить за неуспеваемость. Я смотрел на девушку и думал: за что же так ненавидят красивых? Ведь в школе есть и глупее, но они такие серенькие и обыденные, что их просто не замечают, а воспринимают как данность без особых эмоций. Тупо учат: по программе, по методике и даже не задумываются о результате своих усилий. Но вдруг появляется необычный ребенок и учителя впадают в ступор. А если это еще и красавица, а среди учителей одни женщины…
Но мои размышления прервала председательствующая: «Ну, что все высказались? Будем голосовать. Кто за то, чтобы отчислить ученицу 9-го класса…» Но тут с места поднялся я и попросил слова. В зале сразу воцарилась тишина. Все недоумевали, что может сказать молодой неопытный учитель.
- Отчислить её мы всегда успеем, я предлагаю дать ей еще один шанс. Пусть закончит хотя бы 9 классов. Я беру её на поруки: отвечаю за поведение и успеваемость, если мама не против, то я буду занимать с ней дополнительно по 2 часа каждый день.
Мама перестала плакать и одобрительно закивала головой в знак согласия. Девушка тоже перестала паясничать, но особых эмоций не выражала и, казалось, даже расстроилась. Но тут поднялась директриса и трагическим голосом объявила:
- Молодой человек, вы хотя бы представляете, какую ответственность на себя берете?! Она несовершеннолетняя, где и когда вы с ней будете заниматься, и кто вам будет оплачивать эти часы?
- Заниматься я буду с ней в школе – после уроков и бесплатно.
Наступила неприлично долгая пауза: все ждали, что же решит «начальство». Наконец, о чем-то пошептавшись с директрисой, поднялась завуч и, ехидно улыбаясь, объявила:
- Но если молодой учитель горит желанием наставить на путь истинный нерадивую ученицу, а заодно преподать нам урок педагогики, то давайте дадим ему такую возможность.
Притихшие учителя, молча, проголосовали за то, чтобы оставить её в школе до первого серьёзного замечания.
Я с энтузиазмом принялся за воспитание и обучение, в общем-то, неглупой девушки. Составил план: программу и методику преподавания. Но не это было моей главной задачей. Главное было отвлечь её от соблазна, не дать «свихнуться» и не пуститься во все тяжкие. Так в свое время меня «спас» пожилой учитель физики, отвлекая от улицы и уличных авторитетов. Я старался, как мог, поинтереснее рассказать ей о законах физики, об ученых открывших эти законы, о правилах решения сложных уравнений, о красоте и непревзойденной рациональности математики. Она вежливо слушала, кивала в знак согласия головой, а взгляд её выражал такую тоску непонимания: чего он хочет от меня, чего он добивается? Я смотрел на неё строгим взглядом и продолжал рассказывать о пользе научных открытий…, а в голове звучали строки Есенина: «Ах, люблю я поэтов! Забавный народ. В них всегда нахожу я историю,сердцу знакомую,- как прыщавой курсистке длинноволосой урод говорит о высоких мирах, половой истекая истомой».
Потом она улыбалась, смотрела на меня спокойным ироничным взглядом и тихо произносила: «Вячеслав Юрьевич, ну что вы так мучаетесь: тупая я и нехорошая девчонка. Если вам очень хочется: скажите, я вам дам, мне для вас ничего не жалко». Я делал вид, что не понимаю, о чем она говорит, и продолжал ей объяснять закон Ома. Она подпирала милую головку ладошками, улыбалась и делала вид, что внимательно слушает, хотя ироничный взгляд её выражал одну и ту же мысль: ну и идиот же ты. Я, конечно, понимал, что эффективность моего воспитания ниже, чем КПД паровой машины. Но отступать было некуда, и я продолжал учить её так, как когда-то учили меня. Стереотипы мышления не давали нам объясниться откровенно, я пересказывал ей параграфы по программе, а она делала вид, что слушает меня внимательно. Как долго бы это продолжалось – не знаю, но все решил случай.
Уже не помню, по какому поводу, но я вышел из дома в половине 6-го утра. Рассвет только занимался,был выходной, и город еще спал. Я шел в непривычной тишине и «пил» бодрящий воздух ранней весны. Как-то вдруг исчезли текущие заботы, и я погрузился в весну первой любви, теперь уже такой далекой юности. Мне 16 лет, я влюблен в девушку из параллельного класса…, да только ли я? Она такая красивая, что в неё влюблены все парни из нашей школы…, да только ли из нашей? Мне надо объясниться ей в любви. Но кто я такой, и будет ли она меня слушать? Конечно, нет. Мне надо сначала стать героем, подняться над толпой и только тогда, она увидит и услышит меня. И скажет: «Да, я люблю тебя, герой. Я так долго ждала этой встречи с тобой». Героем я стал, но только не её романа. С весной ушла и первая любовь. Но почему я вспомнил о ней именно сейчас, отчего мне так легко и радостно на душе, будто сейчас встретится то, что не сбылось в далекой юности. Меня обнимет юная прелесть и тихо скажет: «Ну, где же ты был, я так долго ждала тебя». В состоянии эйфории не заметил как «взлетел» на мост и встретил её… мою ученицу.
Навстречу шла «драная кошка»: уставшая, замученная ночной «работой», но с чувством выполненного долга; без раскаяния и сожаления. Было ясно, что для себя она давно решила, чем будет заниматься. И прекрасно понимала, что ни мама-уборщица, ни учителя, ни наставник, не дадут ей то, что дают мужчины, удовлетворяя свою похоть. Они не читают морали, а платят деньги, и это уже хорошо.
Мы были одни на мосту шли навстречу, даже посмотрели друг другу в глаза, но не поздоровались, а разошлись будто незнакомые. На следующий день она не пришла на занятия, а я не настаивал на продолжении обучения. Я понял, что душу её уже не спасу. Может поздно, а может слишком рано, но я явился не вовремя. Мало иметь благие намерения, надо еще знать, как воплотить их в жизнь.