ПО СЛЕДАМ ТАИНСТВЕННОГО МОНАХА
(Продолжение «Истории из старого блокнота», http://proza.ru/2016/03/17/271)
-5-
Вообще говоря, озеро Свит лейк формально многими считается еще арамбольской территорией, но по факту лежит на полпути, если смотреть с моря, между Арамболем и Керимом — самой северной точкой Гоа - и на картах имеет самостоятельное название «Калача бич». Этот небольшой пляжик широкой вогнутой дугой раскинулся между Арамбольским рогом и массивом острых скал, за которыми лежал Керим. Если когда-нибудь Вы решитесь пройти от Свит лейк до Керима по берегу, то миновав эти скалы не пугайтесь — вполне возможно, что вы наткнетесь на нудистов. Конечно, не факт, но это одно из немногочисленных мест в Гоа, где люди собираются «понудеть» довольно часто. Это связано с тем, что участок берега между Арамболем и Керимом в Гоа — один из наиболее удаленных и труднодоступных.
Сам пляж Свит лейк хорош еще и тем, что людей здесь на порядок меньше, чем в Арамболе, и те, кому не нравятся шумные, людные пляжи — вполне комфортно могут провести здесь время. Само же озеро расположилось между пляжем и двумя холмами, прямо на подножии которых начинались джунгли. Озерцо было малюсеньким — метров сто на сто. Его образовывал ручей, стекавший на пляж с гор. Название Свит (Sweet, Сладкое) отражало либо желание, либо иронию местного населения, так-как на самом деле вода в нём была солоноватая из-за того, что в мунсун шторма заливают это озерцо соленой морской водой. На берегу озера росла небольшая пальмовая рощица, в тени которой стояли с десяток шезлонгов. Немногие желающие иногда купались здесь, несмотря на то, что начиная с середины сезона вода в озере уже густо зарастала зелёной тиной.
Я обогнул водоём слева и приблизился к началу тропы, которая вела меня к конечному пункту маршрута. На скале немного правее и выше был нарисован огромный глаз, который не мигая :-) глядел на каждого, кто решился пойти дальше. Чуть поодаль двое молодых индусов были заняты сортировкой мусора, который они собирали на пляже. По большей части это были, увы, пластиковые и стеклянные бутылки. Кивнув им и молвив дежурное «Рам Рам», я вскарабкался на возвышение, с которого начиналась тропка и достал телефон, чтобы сверху сделать несколько снимков озера. В телефоне была также возможность панорамной съёмки, и я решил ей воспользоваться. Медленно поворачиваясь вместе с телефоном слева направо, я в один из моментов вдруг увидел на экране человека с большой седой шевелюрой и длинной бородой, в белых индийских штанах и рубашке. Он поднимался вслед за мной на тропку. Что-то знакомое мелькнуло в выражении его лица, что-то из молодости.... Смутное чувство тревоги забралось в моё сердце, пульс участился. Но человек замахал руками, потом закрыл лицо, развернулся и широкими шагами ушел назад. Вообще-то, многие индусы не любят, когда их фотографируют, я, например, всегда спрашиваю разрешения, если хочу сделать фото, где в кадр попадают местные. Вот ведь как неловко вышло. Догнать его и извиниться? Это ещё более бестактно... Сложив вслед ушедшему руки в индийском приветствии и слегка поклонившись, я таким образом загладил вину и углубился в джунгли.
Тропинка, идущая вдоль южного склона холма, вдоль упомянутого ручья, дающего жизнь озеру, затейливо петляла из стороны в сторону и вверх-вниз. Иногда приходилось аккуратно шагать по нагромождению камней, а примерно на полпути, если вам доведётся здесь идти, будьте особенно осторожны — тропка здесь узкая, с покатым уклоном, а справа — крутой обрыв. Иногда на стволе дерева или лиане можно было увидеть следы синей краски — ей был обозначен путь, подобно нашим, сибирским таёжным затесям.
Когда до баньяна оставалось рукой подать, навстречу мне попалась молодая женщина с ребенком — девочкой лет семи. Судя по густому, плотному загару и потрепанной грязноватой одежде, в Гоа они заехали явно задолго до меня. Шли они быстрым шагом, а взгляд женщины был тревожным. Поравнявшись с ней я сказал:
- Намасте!
- Намасте - ответила она. - Ты русский?
- Да.
- Не ходи туда!
- А что случилось, вроде всегда нормально там?
И она рассказала мне странную историю. Речь её была сбивчивой и быстрой, фразы странно построены. Судя по всему, она находилась под воздействием наркотиков. Причем не алкоголя или марихуаны — таких людей я повидал в Гоа немало, а чего-то боле сильного и психоделичного. Грибы? Лсд?
Из фрагментов повествования я восстановил события её последних суток. Оказывается, с неделю назад на баньяне появился какой-то местный со своей компанией, и разогнал всех, кто там жил, кроме самого БабЫ14. Туристов на баньян эта гоп-компания не пускает, учеников БабЫ тоже. Все его боятся, а когда Марина (её звали Марина) с мужем возмутились, они попытались напасть на них. Более того, этой ночью на пляже Свит лейк, где Марина с мужем и дочкой ночевали, эти люди, вооружившись палками повторили попытку, из-за чего мои соотечественники вынуждены были забраться далеко в море, где и простояли до рассвета. По её словам, муж ушел в Арамболь, чтобы его не избили.
- А ты тогда что здесь делаешь? Почему с дочкой тоже не ушли?
Этот вопрос поставил её в тупик. Она смотрела на меня и молчала. Через добрый десяток секунд , прикоснувшись к моей руке, очнулась и с чувством сказала:
- Не ходи туда, не ходи! - и что-то бормоча потянула дочку за руку и пошла дальше.
Мда-а-а.... Наркотики — зло. Бред какой-то. Но что мне делать? Тут идти-то осталось... Я хмыкнул, пожал плечами и за пять минут, перебравшись по крутым валунам через текущий под ними ручей, добрался до священного дерева.
-6-
Множество стволов баньяна росли прямо из расщелин между скалами, вокруг естественной площадки — плоской поверхности скалы, диаметром метров восемь. С одной стороны от неё возвышалась другая скала. В середине площадки тлел окруженный камнями размером с кирпич очаг, вокруг которого были постелены циновки. Метрах в трёх от очага, там где молодые стволики дерева образовывали нечто вроде небольшой естественной живой изгороди, был устроен нехитрый алтарь — стояли несколько картонок с изображениями богов, висела пара гирлянд из уже увядших цветов, видавшая виды манджира15 и жестяная подставка под ароматические палочки. Внутри круга никого не было. Только на самом краю, опёршись на ствол и подбоченясь, стоял с гордым видом небольшого роста полноватый индусик. Я сказал дежурное «Рам Рам, ап кесе хе'н?», скинул шлепки и вошел внутрь круга. Индус с тревогой глянул на меня, не ответил ничего, но и против, видимо, тоже ничего не имел.
Я присел на одной из циновок и просто стал ждать. Индус явно разговаривать не хотел, и спрашивать у него где БабА я не стал. Через пару-тройку минут я услышал тихий голос.
- Эй... эй!
Взглянув наверх, на скалу, я увидел голого по пояс молодого человека с дредами, Он глядел на меня испуганными глазами и махал рукой, приглашая подняться к нему наверх.
- А что ты туда забрался? Иди сюда! - в полный голос ответил я ему.
- Нее.. я не могу... - ответил он.
- Ну ладно, сейчас.
Я встал, вышел из круга, надел тапки и кряхтя забрался по крутой скале, цепляясь за выступы и аккуратно ставя ноги в углубления. Здесь, на высоте метров четырех-пяти над площадкой, было сравнительно ровное место, где можно было комфортно расположиться и поговорить.
Айнур, так звали моего нового знакомого, рассказал примерно то же, что и Марина, только более связно и подробно. Оказывается, компания индусов была против употребления наркотиков и алкоголя на территории баньяна, и именно поэтому у обитателей этого места и приходящих туристов случались с ними конфликты. Против БабЫ никто ничего не имел, наоборот, все его уважали. Сам же БабА в конфликты не вмешивался, как и положено просветленному, держался отстраненно, а сегодня рано утром ушел в Арамболь, и когда появится — неизвестно. Несколько людей, которые порой неделями здесь живут в поисках «просветления» путем употребления различных интересных веществ, сейчас разбрелись недалеко от баньяна и прячутся в джунглях. Про нападение на семью Марины он ничего не знал. Пока Айнур рассказывал мне всё это, внизу, на ручье послышались громкие возгласы, зазвучала русская речь и через минуту у баньяна показалась компания из шести человек. Индус преградил им путь в круг, встав прямо перед ними.
- Это чё такое, я не понял? - спросил громко один из них. - Чё за дела?
Оглянувшись вокруг, он увидел нас и спросил:
- Слышь, братья, вас как зовут?
- Айнур.
- Михаил.
- Я Дима. Мишаня, чё тут творится?
Я парой фраз описАл ситуацию.
- Да он рамсы попутал! Я не первый год сюда хожу, и с бабОй и шмаль курил, и портвейн пил, чё он гонит?!
Мужики загалдели, засмеялись, Дима уверенно отодвинул индуса рукой и все, разувшись, прошли и уселись вокруг кострища. Я пригласил Айнура спуститься вниз, и мы через минуту присоединились к шумной компании. По кругу пошла курительная трубка и бутылка гоанского портвейна, который здесь, кстати, весьма неплох. Я пригубил портвейна из вежливости, и разговорился с мужиками. Дима из Омска, Илья, Андрей, Антон — из Москвы, Сергей — из Воркуты. Вместе с ними был сикх по имени Гури, в чалме и упрятанными под нее длиннющими волосами, с бородой. Правда, его борода ни в какое сравнение не шла с бородой Антона — длинной в локоть, окладистая и ухоженная, она делала Антона похожим на русского купца девятнадцатого века. Из разговора я понял, что Антон приехал в Гоа на авто, через Кавказ и Иран. Услышав нашу громкую речь, постепенно стали подтягиваться аборигены. Еще один русский, двое индусов с закосом под садху16 — один с дредами, один просто с длинными волосами, оба длиннобородые, и одна накачанная чем-то интересным русская девушка. Речь её была похожа на речь Марины, и я понял, зачем та ходила сюда, несмотря на вчерашний конфликт — видимо, закрома у них были общие. Все они сначала с опаской косились на своего обидчика, но тот мирно стоял в сторонке, и они постепенно успокоились.
Через некоторое время я предложил аборигенам подкрепиться и отдал им свой пакет. С водой здесь проблем не было — её набирали в ручье и заваривали чай, а вот поесть им удавалось нечасто, и поэтому уже после первого сюда визита,состоявшегося несколько лет назад, я всегда прихватывал с собой что-нибудь съестное. Фрукты разошлись довольно быстро. Я с удовлетворением отметив про себя о сделанном добром деле поднялся, чтобы размять ноги. Ходя вокруг баньяна, я в чем-то согласился с сердитым индусом. Вокруг валялись пустые бутылки из под рома и портвейна, сигаретные пачки, окурки. Еще в прошлом году такого не было — если только не допустить мысль, что каждый раз перед моим приходом кто-то здесь наводил порядок. Через полчаса подтянулась еще одна компания — два парня и две девушки. Потом через некоторое время сверху, с горы спустилась многочисленная,— человек тридцать, ватага индусов. Я разговорился с одним из них. Как оказалось, они все приехали сюда из своей деревеньки, из соседнего штата Махараштра. Расположились чуть поодаль от баньяна — он махнул рукой вверх по ручью, и я разглядел там сквозь деревья и лианы кучку пестрых рюкзаков, одеял и других шмоток. Жадно оглядывая белых людей и особенно разбитную деваху, которая к тому времени уже отчитывала одного из свих знакомых — того индуса с дредами — за то, что он ночью выпил её ром, они ни слова не говорили. Мой новый знакомый долго мялся, но потом попросил меня с ним сфотографироваться. Как только он достал свой «Самсунг» и щелкнул со мной пару кадров, его друзья налетели на меня как коршуны — каждому нужен был снимок с белым человеком. Следующие десять минут я был занят-)).
Затем я опять спустился в круг и уселся. Справа от меня сидел Дима, он со смехом прокомментировал мою селфи-сессию и достав свой смартфон стал показывать мне свои фотографии. Мы с ним обсуждали и комментировали кадр за кадром, пока один из них не оказался фотографией того мужчины, которого сегодня я видел в начале тропы. Я заволновался, попросил Димаса увеличить лицо.
!!!!!!!! Сердце гулко застучало, запульсировала кровь в висках. Ладони мои моментально вспотели. Куся! Мой студенческий друг, пропавший бесследно много лет назад! Я выхватил димин телефон у него из рук и твердил:
- Куся... Куся... Куся...
- Ты чего, Мишаня, с тобой все в порядке? Ты это, может трубочку перекурил? - Дима забрал свой телефон назад.
Все засмеялись. Затем кто-то стал рассказывать очередную хохму, и на меня перестали обращать внимание. Я постепенно стал приходить в себя. Столько лет прошло, может я уже толком и лица то его не помню, да еще тогда мы были практически пацанами, а сейчас нам уже за сорок. Попросив у Димы телефон еще раз, я стал подробно рассматривать фотку. Да точно Куся! Или нет? Может ли такое быть? Но где-то под темечком тоненько звенела мысль, что моя догадка была верной, и это ощущение, похожее на дежавю, теперь уже не оставит меня в покое. Я попросил Диму перекинуть мне фото. Мы обменялись контактами в ватсапе, и я опять уставился на таинственного незнакомца (или знакомца?), теперь уже в своем телефоне.
- Oh, it's my friend! - сказал вдруг тот полупьяный индус с дредами, тыкая пальцем в фото.
Я стал его расспрашивать на смеси ангийского и хинди, и выяснил, что человек этот — уважаемый садху, появился здесь пару дней назад, несколько раз о чём-то разговаривал с БабОй, и что живёт он вроде как в Бомбее. Больше о нем ничего не было известно.
Я еще несколько раз до отъезда наведывался на баньян, но не встретил ни его, ни бабУ.
Продолжение следует... http://www.proza.ru/2019/08/30/779
Примечания:
14. БабА (ударение на последний слог) — уважительное обращение к святому или уважаемому человеку.
15. Манджира — индийский ударный музыкальный инструмент, небольшие тарелочки.
16. Садху — святой, монах и т.д.