Не сказать, чтобы это была полноценная встреча: Елена Фёдоровна с трудом уговорила Сергея Павловича пустить её в палату Орлова.
-Я тихонечко, - уверяла она доктора, - только посмотрю на него одним глазком и поздороваюсь.
-Уверяю вас, Леночка, протестовал тот, - зрелище — не из приятных. К тому же он сейчас находится в искусственной коме. И вряд ли вас услышит.
-Вот и хорошо! - уверяла Маринина, - значит моё посещение ничем ему не повредит!... Вы ведь именно этого опасаетесь?
-Я опасаюсь, что вы... сильно разочаруетесь, увидев Константина... Он уже не тот яркий красавец, что был двадцать лет тому назад... Для вас это тоже будет ощутимый удар... Я думаю... - ответил ей доктор.
-Не думайте обо мне, - настаивала на своём Маринина, - вы же знаете, что у женщин запас прочности намного выше, чем у мужчин... И воля к жизни выше... Я просто боюсь, что он не захочет бороться за свою жизнь... Ну, вы-то меня должны понять, доктор?!
И Сергей Павлович разрешил посещение.
-Только не надолго! - сказал он. - Едва я пойму, что состояние Орлова хоть чуть-чуть изменилось в любую сторону, вы должны, Елена Фёдоровна, покинуть палату.
-Хорошо, я согласна, - ответила та.
Пока они шли в палату номер восемь, доктор инструктировал женщину, как нужно вести себя с больным.
-Не волноваться! - сказал он. - Даже небольшое волнение с вашей стороны может передаться и пациенту.
-Хорошо-хорошо, - обещала Маринина, даже не задумываясь над словами доктора — она сейчас кажется готова была обещать всё, что угодно, и доктор только хмыкнул в ответ.
На специальной кровати, обставленной со всех сторон разными приборами, обвешенный проводами, лежал пожилой, исхудавший мужчина, голова которого была покрыта короткими, совершенно белыми волосами. Светлана Фёдорона невольно вздрогнула от этой картины и на её глазах навернулись слёзы.
-Я предупреждал вас, - сказал доктор. -Может вернётесь, пока не поздно? Ваши слёзы он не должен почувствовать.
-Я уже взяла себя в руки! - заявила Тропинина и слёзы на её глазах словно просохли.
Она лёгким шагом подошла к кровати Орлова, села на стуле и сказала с улыбкой:
-Ну, здравствуй, красавчик! Вот я тебя и нашла... Как поживаешь, дорогой? Вижу решил отдохнуть?... Ты не задерживайся там долго... И тут дел много. Во-первых: выслушать все мои глупости по поводу того, как я жила без тебя столько лет... А во-вторых: тебе рассказать, как жил без меня... Не надейся, что я от тебя отстану! Ты же меня знаешь: я въедливая...
Доктор показал Елене Фёдоровне знак, что пора заканчивать разговор, скрещивая руки.
-Ты это... Неплохо выглядишь, дорогой, - заверила она, слегка дрогнувшим голосом. - Я уверена, что мы скоро сможем подольше поболтать с тобой... А сейчас у меня дела... Я же работаю, Костя: преподаю русский и литературу... Пришлось сменить профессию... Ну, всё, мне пора, Костенька. Я приеду к тебе завтра. Завтра у меня мало уроков — и времени у нас с тобой будет побольше...
Она едва прикоснулась кончиками пальцев к руке Орлова, и показания на приборах заплясали. Митин сделал зверское лицо, взглядом приказывая немедленно покинуть палату. И Маринина ушла.
-Только не жалейте его, - в коридоре сказал ей доктор. -Этого он даже вам не простит!
-Откуда вы знаете?! - вспыхнула Елена Фёдоровна. - Его всю жизнь никто не жалел. Ни мать, которая выбросила новорождённого сына в мусорный контейнер, ни детдом, в котором его гнобили за то, что он такой непокорный и несгибаемый, ни в юности, когда он без всяческой поддержки пробивался, как дикий бамбук на свет, ни потом, когда завистники считали его паршивым аристократом... Может пора всё-таки пожалеть его? Хоть немного, Неужели он не заслужил, чтобы его пожалели?...
Ревела Лена всю дорогу до дома, отвернувшись к окну от Петровича, который и в больницу её привёз, и домой решил довести, видя в каком состоянии она вышла из палаты.
-Леночка, не волнуйся так, - уговаривал Петрович. - Он выкарабкается... Ради тебя. Ради сына. Уж мы-то знаем его характер! Он же кремень.
-Николенька, - плакала Светлана, - если бы ты видел его... Ты бы так не говорил....
-Видел, - ответил тот и голос его едва ли не хрипел. - Но я верю! Я буду за него молиться... Хотя и не верующий..
С этого дня Елена Фёдоровна каждый день навещала Орлова — заглядывала хотя бы на час-полтора. Она говорила и говорила, вглядываясь в лицо Константина, находя в нём и новые чёрточки, и новые морщинки. От её слов лицо его разглаживалось и, казалось становилось светлее и мягче.
Доктор уже не противился, видя, что эти встречи идут пациенту на пользу. Настал, наконец, день, когда Орлова вывели из комы. Светлана присутствовала при этом.
Заплетающимся голосом Орлов сказал:
-Я... всё... слышал.
Маринина сидела у изголовья и гладила руку Константина Львовича.
-Я знаю, - ответила она. - Поэтому и болтала, как сорока, чтобы потом не тратить время на рассказ о нашей жизни... А вот тебе, дорогой, придётся многое объяснять из того, что ты натворил... Поверь, буду слушать весьма внимательно, и не перебивать.
-Не... верю, - попытался улыбнуться Орлов, но улыбка получилась кривоватой.
-Ничего, - заверил врач, - через месяц-полтора это пройдёт. Разрушения мозгового аппарата незначительные, если Костя начал говорить.
За всё это время ни Артёма, ни Лану к больному не пустили.
Елена сказала сыну:
-Вам лучше сейчас не появляться в палате... Это ведь после вашего разговора с Костей приключился инсульт.
-Ты, что, мама, нас обвиняешь в этом?! - удивился Артём.
-Ни в коем случае, родной! - запротестовала та. - Но лучше его не беспокоить... По крайней мере пока.
Артём пожал в ответ плечами: он и сам не горел желанием смотреть на беспомощное тело, распластавшееся на больничной кровати - больница всегда навевала на него тоску.
Артём с головой ушёл в дела: учёба, проблемный бар отнимали много времени. Они даже с Ланой стали видеться редко. Временами ему казалось, что у девушки нет особого желания видеть его. Он решил, что всё это из-за Орлова. Слишком много унижений ей пришлось вынести от этого человека, и теперь этот шлейф накрыл и Артёма: она решила, что гены нельзя сбрасывать со счетов.
Тем более между ними произощёл один инцидент, который Лана, по-видимому, не может простить ему.
Несколько дней назад, провожая Лану, Арём вплотную притянул девушку к себе. В её бок упёрлось что-то твёрдое.
-Ты такой же развратник, как твой отец? - тихо спросила она.
Лицо парня начало бледнеть и он изменившимся голосом ответил ей:
-Нет... Просто я люблю тебя... Но в отличие от Орлова я не импотент.
-Не понимаю такую любовь! - в сердцах бросила Лана.
-Любовь не нужно понимать — нужно просто от неё терять сознание.
Как холоден был его взгляд, и как он сейчас напомнил ей Орлова.
Она поняла, что обидела парня.
-Прости, Тёма, - тихо сказала она, опуская голову.
Артём бережно зажав, её лицо в своих ладонях, поднял его вверх и, глядя прямо в глаза девушки, сказал:
-Никогда больше так не говори. Слышишь? Я не Орлов — я Маринин. И сравнивать нас не нужно.
Он отвернулся от девушки, опуская руки.
-Я же люблю тебя! - с отчаянием выдал он.
-Тебе только девятнадцать! - горько улыбнулась Лана. - А мне уже 24-е...
Но Артём перебил её:
-Разве так важно сколько мне лет?!
Он взял её руку и приложил к своей груди, где протестующе билось его сердце.
-Главное, что у меня здесь. А в нём — любовь к тебе. Сколько себя помню.
Сердце парня трепетало точно так же, как несколько дней тому назад у Рагдая, боясь потерять, любя и надеясь. Глупое сердце, которому было всё равно кому сколько лет — главное, чтобы его не предали, не разбили...
Окончание:
http://proza.ru/2019/07/22/581