Временной телепорт в Таманской лесной даче я обнаружил случайно. Решил с новой работы пойти пешком через ставропольский лес. Я ведь, откровенно говоря, люблю по хорошей погоде пройтись пешком. Начинаешь видеть город и его жителей.
Кругозор водителя авто ограничен дорогой и козлами, которые на этой дороге нарушают дорожные правила и негласные нормы дорожного этикета. Только сидя на пассажирском кресле автомобиля можно хоть немного разглядеть город. Ну и конечно козлов, нарушающих правила. Но даже в этом случае, всякая цветовая информация проносится перед глазами слишком быстро. А вот идя пешком можно рассмотреть город в мельчайших деталях, недоступных как водителю, так и пассажиру.
Выхожу я, значит, за ворота и думаю, а не пойти ли мне через лес домой, по свежему воздуху. Это ведь полезно. Ну знаете, дожил я до того возраста, когда полезное, стало актуальнее красивого.
Вот, возьмем, к примеру, ставропольскую зиму. Грязь, слякоть, два-три хороших снегопада, которые быстро тают и надо успеть в них в бане попариться, чтоб выбежать из жаркой парилки и со всей уже немолодецкой дури плюхнуться с мягкий такой, только что выпавший снежок. Вы когда-нибудь хорошо распаренный прыгали в только что выпавший пушистый снежный сугроб? Никакой бассейн с этим удовольствием не сравнится.
А так всю ставропольскую зиму можно проходить в кроссовках и кепке. Это сейчас. А в молодости в туфлях демисезонных и вообще без головного убора. Помню, иду однажды с дискотеки в ДК «Профсоюзов», голова мокрая, мороз кожу щиплет, челка замерла наглухо. Да, тогда у меня даже были волосы, причем отрастил я их в свое время аж до плеч, я же был постпанком, променявшим песни «Секс Пистолс» на сказки Карлоса Кастанеды. Но это случилось позже. А тогда я был простым пацаном, с обычным таким провинциальным хаером, неотличимый от миллионов таких же провинциальных пацанов по всей стране. И шел я, как миллионы таких же провинциальных пацанов, вечером с дискотеки с замёрзшей наглухо мокрой челкой. А дома челка оттаяла и все. Даже насморка не было.
Вот если бы сейчас я бы шел с дискотеки с замёрзшей наглухо мокрой челкой, то наутро бы уже слег с каким-нибудь острейшим менингитом. А тогда хоть бы хны.
Но так как моя голова теперь зимой бывает не только в Ставрополе, но и в других городах и весях нашей необъятной Родины, где зимы совсем не грязны и слякотны, как дома, завел я себе малахай – монгольскую шапку ушанку. И теперь моя голова зимой не мерзнет ни в Ставрополе, ни в Красноярске.
Это и есть, когда полезное, стало актуальнее красивого. А в малахае я себя чувствую баскаком Золотой Орды с картины Сергея Иванова, приехавшим на Русь за ханской данью. Короче, элитой себя чувствуешь. Практически не последним человеком в своей слободе. Только никто не кланяется. Я теперь понимаю, почему большие советские начальники любили норковые шапки-ушанки. Тепло, функционально, красиво и полезно. Особенно для здоровья. Это так всегда женщины говорят. Съешь, говорят, утром творог со сметаной или кашу манную, это для здоровья полезно. А вот перед сном шашлык с самогоном – это для здоровья не полезно.
Но ведь, черт возьми, как это красиво откушать на ночь самогона с шашлыком. Это же не кашу манную и не творог со сметаной.
Вот если бы женщине вместо букета роз подарили бы пакетик плодов шиповника, со словами: «это же полезно для здоровья». Ведь шиповник реально полезнее роз. Его можно заваривать в чай. Это полезно. Розы тоже можно заваривать, но это не полезно. Можно даже заливать розы самогоном. Это тоже не полезно, но красиво.
Короче, женщины, если бы вам вместо роз дарили шиповник, только на том основании, что он полезен, да вы бы нас мужиков уже давно бы поубивали, как те амазонки своих мужей.
Вот поэтому не все что полезно, нужно делать. А у меня наступил такой возраст, что полезное, становится актуальнее красивого.
Вот иду я значит через лес, думаю о том, что ходить одному по тропинке в ставропольском лесу полезнее, чем красивее, и о многих других вещах иду думаю, и вдруг понимаю, что одному ходить в лесу не очень-то и полезно.
Ну, мало ли, вдруг мне навстречу выйдет медведь. Ставропольский. К примеру, сбежавший из зоопарка. Я конечно, медведя не боюсь, и с медведем поборюсь если надо, но ведь бороться с медведем – это, ой, как не полезно. Знаю я несколько человек, которые в свое время время боролись с медведями, и здоровья им это совсем не прибавило. Кой-кому вообще эмигрировать пришлось.
И пока я, значит, иду и обо всем этом думаю, уже выхожу уже из леса Таманского на Сочинскую улицу. А Сочинскую улицу не узнать. Стоят хоромы большие да каменные, заборы высокие, камеры повсюду на меня зыркают стеклянным глазом. Людей нет, только черный мерин стоит. Как из 90-х. А рядом с ним мужик в трениках. Тоже как из 90-х. Прохожу я мимо мужика в трениках у мерина, и слышу за спиной, помните, этот звук мобильника из «Бумера» - тилим-тилим-тили-ли-ли-ли-ли-лим. И хриплый глухой голос:
- Здорово, брат…