Как обычно после окончания трудового дня, слесарь сантехнического отдела Виктор Иванович Рукохватов, спешил домой. Сегодня он особенно торопился, поскольку позволил себе лишнего и был изрядно выпивши. Голова его налилась свинцом, а ноги обросли ватой. Привычный маршрут показался невыносимо длинным и Рукохватов решил срезать. Он живо свернул с дороги и, пройдя пару сотен метров, упёрся в кладбище. Кладбище было настолько огромным, что затеряться в его мраморно-металлическом безмолвии не составляло труда.
Мёртвых он боялся в хмели, поскольку и представить себе не мог: на что они способны, эти несуществующие окутанные легендами личности. Тень надвигающихся сумерек свисала с ветвей и Рукохватов перекрестился.
Сотни глаз, словно безжалостные осколки стекла, впились в его худощавую перекошенную ужасом физиономию. «Смотрят», - бурчал он под нос, и, запинаясь за выпуклые коренья, едва удерживал равновесие.
- Уважаемый! - Рукохватов обернулся на голос и оцепенел от страха. Возле увитого искусственными цветами надгробия стоял человек. Чёрный костюм и галстук при белой рубахе. Гладко зачесанные назад волосы. Цвет лица бледный с ясно выраженным румянцем на щеках. Это ли не главная атрибутика клиента данного пансионата. «Что это?» - подумал Рукохватов. - «Призрак»?
- Гром меня разрази, Витя! – призрак развёл руками и направился на встречу. - А я – то гадаю, ты не ты? – он подошёл к Рукохватову и, хлопнув по плечу ладонью, добавил: - Держи костяную!
Рукохватов попятился и, выпучив глаза на протянутую ему руку, промычал:
- Я… не я… домой торо-п-люсь. Срезать хотел, вот и занесла окаянная. Но я никому. Могила. Пойду, а?
- Да ты брат того, не признал что – ли? Жора я! Пулькин Жора! Ну? – Он снова хлопнул по плечу Рукохватова. – Учились вместе! Я тебя ещё носом в отхожее место натыкал, помнишь? Ну ладно, чего там. Полно дуться – то дело прошлое. Ну, признавайся, простил? Признал?
- Простил, - ответил Рукохватов. – Вас, Евгений Осипыч, теперь и словом дурным не помянешь. И в церковь схожу. И свечку поставлю.
- Ну, это и необязательно, - засмущался Пулькин.
- Обязательно! – воскликнул Рукохватов. – Да упокоится душа Ваша в царствии небесном! Да станет землица Вам сырая периною мягкой. А Вы бога видели?
- Ты что несёшь, какая перина?
- Мягкая, как и у цариц Египетских. Вас теперь, слыхивал, в зеркалах только и лицезреть возможно.
- Да ты, никак за жмура меня, принял? Ох, и праведник. Друга я пришёл навестить. Конкурента бывшего. Бизнес, знаешь, ещё та оказия. Ты мне палку в колесо, а я тебе цветочки в чётном количестве. Ладно, не к месту это… вырвалось. На! – Он коснулся ладонью щеки Рукохватова. - Чувствуешь, как жаром обдаёт? Разве мертвечина способна так?
- Не знаю. Я больше по сантехнике волоку. Трубы там прохудились. Или кран сорвало.
- Башку у тебя сорвало, пьяница несчастный. Вот я тебе сейчас в ухо заеду, мигом просветление придёт.
- Держите, держите его, - закричал Рукохватов.
Пулькин обернулся, а Рукохватов дал стрекача. Больше он путь не укорачивал, а ходил быстро и часто оглядывался.