А из осенних листьев я поначалу ничего делать не умела.
К сентябрю пятьдесят третьего, когда я начала ходить в эту, новую для меня, школу, и на осень-то ещё ничего не было похоже. Деревья (они в школьном дворе до половины стволов были побелены известью) - деревья ещё стояли совершенно зелёные и не роняли листвы. Это были тополя, клёны и акации. Там, на юге, было много белой акации, она вырастала очень высокой. Это я говорю для тех, кто бывал только в средней полосе и думает, что акация бывает только жёлтая и растёт кустами. А вот и нет! Белая акация - это дерево... Трава на школьном дворе была соломенного цвета; но она там, на юге, вообще очень рано жухнет и желтеет, потому что летом очень жарко.В начале сентября тоже прохладой не веет, и мы, в наших форменных шерстяных платьях, сильно страдали. Потому что потеешь, вся чешешься. Наши беленькие воротнички и манжеты становятся грязными, лица красными, мокрыми. Какие уж мы королевны! Королевны не такие...
Так что в королевны мы стали играть уже потом, когда с гор подул прохладный ветер, когда школьные тополя стали желтеть и ронять листву. А листья у осенних тополей желтеют очень красиво. Они не вянут, а просто меняют цвет. Одни становятся ярко-жёлтыми, на других остаются зелёные пятнышки и прожилочки. Главное, пахнут они восхитительно - свежо, нгмножко горьковато; грустно так пахнут... А у клёнов листья не только желтеют, но и краснеют. И тоже с оттенками, неодинаково. Некоторые алые, другие багровые; и жёлтые тоже есть, и со всякими зеленоватыми узорами. Форма же у кленовых листьев такая, что ими и настоящие царицы не отказались бы короноваться...
И вот однажды на большой переменке Алла Степаненко и Света Цыплакова стали учить меня, как гирлянды плести. Можно гирлянды, можно корону. Берёшь листок с достаточно длинным и толстым черешком, аккуратно надкусываешь зубами черешок - вот так, аккуратненько, вдоль, чтобы не совсем перекусить, а чтобы только щёлочка такая образовалась. В эту щёлочку продеваешь черешок другого листика, и этот надкусываешь, и потом третий листик... Вот так плетёшь. Когда хорошо научишься, то у тебя за одну переменку и корона, и пояс, и браслеты на обеих руках. И совершенно неважно, что на тебе коричневая форма с чёрным передником. Вы бы видели, какие мы получались королевишны!
Когда постепенно приходит мастерство, начинаешь комбиниревать тополиные листья с кленовыми.Или так - корона и пояс у тебя, например, из кленовых листьев, а воротник и браслеты - из тополиных. С цветом начинаешь по-разному экспериментировать: я уже говорила, что листья бывают с оттенками и с узорами...
Время это, начало пятидесятых, было трудное, послевоенное. Дети не были так красивы, как теперь. Худые были, довольно неуклюжие. На руках и ногах у нас были цыпки, на лице всякие болячки - ячмени, "заеды". Чиряки по всему телу. Потому что кормили нас не очень хорошо, а некоторых и вовсе плохо. Но мы не обращали на это внимания, а росли себе и росли. А когда украшали себя осенними листьями, то и впрямь становились королевишнами.
Были у нас в классе две особенно красивые девочки, Гала Громова и Люба Ейвина. У Галы были каштановые косы и каштановые ласковые глаза. Её мама работала в другой школе учительницей, а отчим (отец-то в конце войны погиб)проводил у нас военные занятия, маршировки всякие в строю перед праздниками; учил нас гранаты кидать. Деревянные, конечно. Отчим тоже был раненный на фронте и хромал. Но в самой Гале - ничего воинственного. Она была тихая, глаза ласковые, бархатные такие.Отличница, между прочим. Одни только круглые пятёрки... А у Любы глаза ореховые, а волосы короткие, но вьющиеся, цвета необыкновенного - совсем светлые и с оттенком сливочного масла. И вот когда они, Люба и Гала, надевали на головы кленовые венцы, опоясывались гирляндами... ну, просто как в настоящей сказке! Между прочим, Люба, несмотря на свои короткие волосы, никогда не была ни пажом, ни королевичем. Нельзя было тратить такую красоту на что-то второстепенное... Королевна, безусловно, королевна! Это было для всех очевидно... Хотя многие девочки её и не любили. Очень уж молчаливая и казалась гордой... Они, Ейвины, из Орджоникидзе приехали. Я не знала тогда, что они не просто приехали, а бежали, потому что фронтовые друзья её отца предупредили его о предстоящем аресте. То было время послевоенных сталинских репрессий... Но к нашей игре это не имело отношения.
А вот что имело отношение, так это погружение в глубокую осень. Приближение зимы. Уже труднее стало найти свежие красивые листья. Они жухли и вяли прямо на ветках. Пошли дожди, наши прекрасные наряды падали в грязные лужи. И ветры дули часто, срывая листья ещё до того, как они успеют войти в самую красоту...
Напротив окна, где стояла моя парта, стояла акация. В начале осени она была вся просвечена солнышком, её листья сияли в синеве. Листья акации не подходили для гирлянд, но они сами по себе были такие чудесные, так золотились, так любили играть с солнцем и ветром... А теперь ветер с гор качал ветки акации, склонял её крону, срывал её листья и разносил их повсюду.Они разлетались лёгким роем, открывая всю беззащитность веточек. И мне было так больно на это смотреть, что я даже не всегда слышала, как наша злая учительница, Ангелина Александровна, стучала по столу и кричала на нас сиплым голосом: "У, вредители!.." Да мне и неинтересно было, что она там кричит...
А про что рассказ-то, спросите вы, и какая в нём мораль?.. А не про что. Если же есть в нём мораль, так только такая: Жизнь хороша в любом климате и при любой погоде. Не стоит пропускать свою жизнь незамеченной, даже если в ней нет ничего героического. Даже без особого сюжета.Единственно, что в ней плохо, это вот что: со временем она иссякает и прекращается. Но это потом, потом... когда-нибудь...
2019г.