— Московское время шесть часов тридцать минут. И теперь мы опаздываем по-настоящему.
Гражданин Z368AT, или просто Зет, открыл глаза.
— Ты дурак? — устало спросил он. — Я уже месяц как не работаю.
— Прошу извинить, — смутился слуга. — Привычка.
Зет вздохнул и свесил ноги с кровати.
— У меня тоже, — признался он.
Он почесал ногу и внимательно посмотрел на слугу.
— Вот скажи, чем бы ты занялся, если бы тебе не нужно было работать?
— Совсем? — уточнил слуга.
— Совершенно.
— Тогда, — мечтательно проговорил слуга, — я бы для начала переклеил, наконец, обои в гостиной. Затем перекрасил бы потолок…
— Ты безнадёжен, — вздохнул Зет. — Представь, что и по дому ничего делать не надо.
Слуга помолчал.
— Тогда, думаю, я пошёл бы и подмёл дорогу у подъезда, — сообщил он.
— На улице? — удивился Зет.
— Ну, это ведь лучше, чем ничего, правда? Я запрограммирован работать.
— Ну так иди и работай, — озлился вдруг Зет.
Он закинул ноги обратно на кровать и уставился на календарь. Месяц. Завтра будет ровно месяц, как он не работает. Спасибо Уайту. Хотя… При чем тут, к черту, Уайт? С него и раньше-то спрос был невелик, а теперь и подавно. Напра-а-ву! Нале-е-ву! Кру-у-у-гом! Идиот несчастный! Надо ж так было. Врагу не пожелаешь. Но понять можно. Трое детей. Тут одного-то завести страшно. Только представить: ну заведёшь ты его, такого. Родишь, воспитаешь, выучишь. Наверняка ведь ещё и привяжешься к нему, подлецу. И тут — бац! Очередной прорыв. Ура! Ваше рабочее место, дорогой гражданин, автоматизировано. Наконец-то. Пойте и пляшите: вам больше не нужно работать. Ни вам, ни тем более вашим детям. Совсем. Никогда. Ни в этой жизни, ни в следующей. Просто забудьте. Забудьте и ступайте отдыхать. И ни о чем не волнуйтесь: ваше пособие уже оформлено и будет дожидаться вас в банке первого числа каждого месяца.
И на этом всё. Ты — ноль. У тебя больше ничего нет и никогда ничего не будет. Как и у твоих детей, а уж про их детей и говорить нечего. Тех, скорее всего, уже и самих не будет. Работа, которую ты любил — а хоть бы и ненавидел, — вдруг оказывается единственным, что у тебя было стоящего. Вдруг оказывается, что это был твой единственный капитал. Единственное, что ты мог оставить после себя детям. Единственное, из чего ты состоял.
Нет работы — и ты уже никому не нужен. Ну, разве война или выборы. Тогда, конечно, снова нужен. Но это бывает редко и если очень уж повезёт. А так — нет, не нужен. Выписали пособие и забыли.
Пособие! Зета передёрнуло. Интересная штука — пособие. Вроде и с голода не помрёшь, и в рванине ходить не будешь. А вот за квартиру в центре уже не расплатишься. И, значит, переезжай, милый друг, подальше от центра.
Уж Зет-то знал, во что можно превратиться всего за год жизни на пособие. Повидал. Когда денег нет, даже чтобы оплатить визор. Точнее, есть, но если отдать, не на что будет купить пиво. А пива при такой жизни нужно ой как много. И вот сидишь, потягиваешь это пиво и сутками смотришь бесплатные каналы. А там девяносто процентов рекламы — это минимум. И где-то через месяц с пеной у рта начинаешь доказывать соседям, что только идиоты смотрят фильмы целиком, когда все самое интересное содержится в трейлере и бесплатно. А чего доказывать, если соседи ещё год назад пришли к тому же выводу? Нет уж, спасибо.
Так что прав Уайт. Такой должности не то что на троих — на дюжину детишек хватит, если, конечно, с умом разменивать. Нет, дело тут не в Уайте.
Дело в той суке — ах, вот бы её найти! — которая слила всю эту историю в газеты. Интересно, сколько получил этот иуда? Наверняка ведь Зет его видел или даже знал. Ели в одной столовой, ходили в один туалет, может, и руки друг другу жали.
Зет поморщился и невольно вытер ладонь об одеяло.
А скандал, конечно, вышел знатный. Давненько Очистка так не подставлялась. У неё и до того-то поклонников было немного, а тут все словно с цепи сорвались. Даже президент не выдержал… «Чрезмерные полномочия. Тайная полиция. Непрозрачная отчётность. Государство в государстве. Серьёзные недочёты…»
Надо признать, в этот раз Служба висела на волоске. Одни заголовки чего стоили. «Лицензия на убийство», «Серые и серийные», «Очистка или зачистка?» И, однако, опять обошлось. Вывернулись. Снова. Который раз. Уволили Зета и вывернулись. Интересно, что же такого должно случиться, чтобы у людей лопнуло наконец терпение?
***
Уайт отослал служебную записку в пять часов утра. Когда без четверти семь Зет вышел из подъезда, чтобы идти на работу, его уже ждали газетчики. На следующее утро они же первые сообщили ему, что он уволен. Зет тут же развернулся, поднялся домой и больше уже не выходил, чем страшно разочаровал прессу. Следующие три дня газеты пестрели фотографиями парадной двери подъезда, где жил Зет; зашторенного окна квартиры, где жил Зет; выгуливающей собаку жены Зета, а также всех его родственников и сослуживцев. Долго так продолжаться, разумеется, не могло, и на четвёртый день читателям представили качественное фото самого Зета: в полном отчаянии он сидел в своей комнате на кровати, вцепившись в волосы руками и глядя в одну точку.
И точку в этой серии поставила фотография, сделанная в три часа следующей ночи: Зет, Несс и Холмс, заскакивающие в такси. Через месяц, когда они вернулись, тема была закрыта.
Фотография убитого горем Зета, лично выбранная им из более чем сотни снимков, сделанных Несс во время двухчасовой фотосессии, превзошла все ожидания и оказалась поистине золотой, пусть и не совсем правдивой. Отчаяние, депрессия и безысходность — все это было не совсем про Зета. Единственным сильным чувством, которое он испытал после убийства, был стыд — и именно за то, что он всего этого почти не испытывает.
Продав фотографию, Зет и Несс сели в такси, заскочили по пути в собачью гостиницу и, оставив там Холмса, на целый месяц улетели на Новую Ривьеру. Где, как известно, все голые, пьяные и плевать хотели на окружающих, зато очень интересуются сексом, морем и солнцем.
Деньги, которые, казалось, невозможно потратить, кончились через месяц, и пара наконец вернулась домой: оба счастливые и загоревшие, оба без работы и без денег. Особенно они на этот счёт не переживали. Не они первые, и не они последние. Отсутствие выбора облегчало решение. Перейти на пособие, переехать в квартиру подешевле и постараться счастливо дожить там свой век, как уже старались до них миллионы, если не миллиарды, их сограждан.
Как обычно, все испортил Уайт. Чувство вины заставляло его продолжать искать решение там, где его не было. Как это обычно и бывает, решение вдруг нашлось, поставив Зета и Несс перед очень непростым выбором. Решение явилось к ним прямо на дом в виде Уайта, который со страшно таинственным видом выложил на стол бумажку с телефонным номером.
— Это что? — подозрительно спросила Несс. С некоторых пор она не ожидала от Уайта ничего хорошего.
— Это телефон Службы занятости, — гордо ответил Уайт. — Можно сказать, секретный телефон. Почти никто не знает, что эта служба вообще существует.
— А она существует? — на всякий случай уточнил Зет.
Уайт поджал губы.
— Позвоните, — предложил он. — По моим сведениям, у них полно работы.
***
Терять было нечего, и они позвонили. Звонка после десятого трубку сняли, и Зету ответил очень настороженный голос. Голос был уверен, что его разыгрывают. Убедившись, что это не так, голос сдался и, сделавшись вдруг совершенно больным и расстроенным, нехотя подтвердил, что да, он, точнее, они действительно оказывают услуги по трудоустройству.
— Когда можно подъехать? — спросил Зет.
— Ну, — замялся голос, — сегодня я… то есть мы… В общем, запись есть уже только на завтра.
— А на какое время? — не унимался Зет.
— Ну, — голос совсем потерялся, — в полдень было бы… Впрочем, можно и в восемь. Но лучше ближе к одиннадцати.
— Отлично, — заявил Зет. — Будем у вас в десять. А как, вы сказали, до вас добраться?
***
Получать работу отправились втроём: Зет, Несс и Уайт. Последний — виртуально, так как физически покинуть службу в рабочее время он был не в состоянии. Теперь его прозрачная голова, парящая в нескольких сантиметрах над ладонью Зета, то сосредоточенно смотрела куда-то вниз (где, видимо, на рабочем столе лежали документы), то, очнувшись, принималась с любопытством озираться по сторонам.
Служба находилась по адресу: Каширское шоссе, дом 1148, корпус 2. Почти центр. Отыскать нужное здание получилось не сразу. Неприметный одноэтажный домик приютился на задворках огромного жилого массива — ровно там, где обычно располагается детская площадка.
— Боюсь, — заметил Уайт, показывая на малышей с лопатками, ошалело топчущихся у входа, — что это поставили не вместо детской площадки, а на неё. И, скорее всего, этой ночью.
Они подошли рассмотреть домик вблизи. Совершенно карликовый на фоне жилого гиганта, он радовал глаз чистотой и свежестью, как кубик сахара, оброненный на грязный асфальт. Домик украшала скромная медная табличка: «Московская служба занятости. Каширское шоссе, 1148, корпус 2».
— Вообще, — объяснял Уайт, — служба обязана существовать согласно закону, когда-то давно принятому каким-то законодательным органом под давлением каких-то обстоятельств. Существовать она обязана, но вот извещать о своём существовании — нет. Поэтому о ней никто и не знает. Мне о ней рассказал… один хороший знакомый.
— Занятный домик, — протянула Несс. — А он хоть настоящий? Может, там и нет ничего внутри?
— Посмотрим, — ответил Зет, решительно толкая дверь.
***
Внутри домик оказался вполне настоящим. Не считая нестерпимого запаха свежей краски, дерева и кожзаменителя, все было именно так, как и должно быть в головном офисе солидной государственной службы: приёмная с журнальным столиком, на котором аккуратными стопками были разложены какие-то анкеты и проспекты, стулья для посетителей и стол с секретаршей.
Секретарша обладала длинными ногами, выдающимся бюстом и прочими достоинствами самой последней модели. Уайт тут же шепнул, что она умеет не только готовить кофе, но и пить его. У него точно такая же.
На фоне секретарши начальник выглядел бледно. Начать с того, что он был человеком. Продолжить тем, что человеком он был молодым. Над ним определённо успели хорошо потрудиться: он был трезв, одет, обут, выбрит и даже чем-то надушен, но все это не меняло главного: начальник был и оставался самым обыкновенным молокососом, неспособным ещё даже притвориться, будто это не так.
Мало того, он потел и волновался, а увидев Несс, покраснел.
— Он наш, — шепнул Уайт.
Кажется, юноша и сам понимал, что, несмотря на громаду государственной машины, незримо подпирающей его сзади, перед этой троицей он совершенно беззащитен.
— Доброе утро, — пролепетал он.
— Вы знакомы с законом три два восемь ноль о занятости, а также с постановлением двадцать четыре тридцать пять шестнадцать о дополнительных правах граждан в области трудообеспечения? — приветствовал его Уайт.
— Конечно, — ответил юноша.
— В таком случае вы, несомненно, осознаете, что результатом этого посещения может явиться только трудоустройство посетителя, без каких-либо оговорок?
— Осознаю, — совсем повесил голову юноша.
— Тогда здравствуйте, — подобрел Уайт. — Поставь меня на стол, Зет. Говорить буду я.
Зет положил телефон на стол перед юношей и осторожно отступил назад. Голова Уайта несколько раз провернулась, осматриваясь, и в конце концов сфокусировалась на хозяине кабинета.
— Итак, что вы можете нам предложить? — сурово вопросила она.
Юноша опять покраснел.
— Для начала я предложил бы вашим друзьям сесть, — неожиданно сообщил он.
— Это нужно было сделать сразу, — с ходу отбрил его Уайт.
— Да, конечно, — смешался юноша. — Садитесь, пожалуйста.
Зет и Несс уселись напротив него. Голова Уайта провернулась вокруг оси и, убедившись, что все в порядке, снова принялась гипнотизировать владельца кабинета.
— Не будем терять времени, — заявил Уайт, сверля собеседника своими прозрачно-голубыми глазами. — У меня совещание через тринадцать минут. Что вы можете нам предложить?
Юноша отвёл взгляд, который тут же наткнулся на портрет президента, висевший над входной дверью. Видимо, это придало молодому человеку сил.
— Могу я поинтересоваться, что именно вы ищете? — почти внятно спросил он.
— Не валяйте дурака, — посоветовал Уайт. — Они ищут работу. Хорошую, высокооплачиваемую и недалеко от дома.
Юноша вдохнул побольше воздуха.
— К сожалению, — тщательно выговаривая слова, озвучил он фразу, которую репетировал половину ночи, добиваясь и добившись того, что в ней не звучало и нотки злорадства, — в нашем распоряжении имеются вакансии только в Загороде и, как следствие, исключительно для мужчин.
— Где? — задохнулся Уайт.
— В Загороде, — повторил молодой человек. — Видите ли, закон гарантирует право на труд. Он не гарантирует, что труд окажется в шаговой доступности.
Уайт открыл рот, подумал, закрыл его и, повернувшись к Зету с Несс, проговорил:
— Уходим. Здесь нам делать нечего. У меня есть ещё десять минут до совещания, чтобы выслушать все то, что вы обо мне думаете.
— Ну подожди, — остановил его Зет. — Интересно же.
Он повернулся к молодому человеку.
— А вы там были?
— В Загороде? — переспросил тот. — Конечно, нет. Иначе бы, очевидно, меня не было тут.
— Неужели там все так плохо? — упорствовал Зет. — Откуда вообще это предубеждение, если никто никогда там не был?
— Сказать точнее, никто и никогда оттуда не возвращался, — мрачно поправил его Уайт. — Каждому младенцу известно, что за городом очень трудно жить и практически невозможно выжить.
— Давай послушаем, что они предлагают, — сказал Зет. — Если, к примеру, им требуются дирижёры филармонических оркестров, возможно, все не так уж и плохо.
— Глупости, — буркнул Уайт.
— Будьте добры, — попросил Зет юношу, — озвучьте список вакансий.
Молодой человек пожал плечами.
— Как вам угодно. Но лично я знаю с десяток более приятных способов самоубийства.
— Оставьте их себе! — неожиданно разозлилась Несс. — У вас есть список или нет?
— Разумеется, есть. Но, должен предупредить, вакансии, мягко говоря, не самые престижные. Собственно говоря, это работа, которую до недавнего времени выполняли роботы с IQ от сорока до пятидесяти. Страшно подумать, что будет, когда чертовы аболиционисты доберутся до меньших IQ.
— Действительно, не будем этого дожидаться, — усмехнулся Зет. — Давайте посмотрим, что у нас есть сейчас.
Молодой человек сдёрнул с рабочего стола лист бумаги.
— Отлов и последующая утилизация обездомевших животных, — объявил он.
Несс передёрнуло. Зет поморщился.
— Понимаю, — кивнул юноша, — и полностью разделяю ваши чувства. Далее по списку идёт оказание интимных услуг. Зарплата, к слову, побольше, чем у меня.
Несс фыркнула, но Зет даже не улыбнулся.
— Не моё, — коротко ответил он.
Юноша кивнул и принялся перечислять дальше:
— Испытатель градусников… Погодите кивать, они ректальные… А также клизм, уток и прочей больничной утвари. Я же говорил… Так. Дальше… Ну, это вам не подходит…
— Почему это? — насторожился Зет.
— Потому что здесь написано: «Дегустатор алкогольной и табачной продукции».
— Это мне очень даже подходит! — возразил Зет.
— Едва ли у вас хватит здоровья. Требования достаточно высоки. 60 сигарет и что-то порядка двух литров за смену. Видно, нормативы ещё не пересчитали…
— Ясно. Что у нас дальше?
— Дальше, — молодой человек немного отстранил и снова приблизил к глазам бумажку, — Тут написано: «Служба очистки».
Он поднял брови. Уайт поднял брови. Несс с Зетом сделали то же самое.
— Не понимаю, — пробормотал юноша, рассматривая бумажку. — Должно быть, какая-то ошибка… А, нет!
Он вздохнул с облегчением.
— Ну конечно! Служба очистки городской канализации.
— Не верю в такие совпадения, — сказал Зет. — Какие там обязанности?
Юноша пожал плечами.
— Понятия не имею. Честно говоря, был уверен, что канализация не используется уже лет двести. Вы где-нибудь видели унитаз без расщепителя?
— Неважно. Все равно это единственное, что я умею. ещё что-нибудь об этой работе известно?
— Вот здесь, в графе «причина заявки», что-то приписано от руки.
— А именно?
Юноша близоруко сощурился и по слогам прочёл: «Ива-на сож-ра-ли кры-сы. Гов-но при-бы-ва-ет. SOS!»
Голова Уайта поморщилась. Несс с Зетом переглянулись.
— Говно прибывает, — мечтательно повторил Зет. — Можете не продолжать. Это работа моей мечты. А сколько, вы сказали, за неё платят?
Молодой человек заглянул в бумажку и назвал цифру.
— Вдвое меньше, чем здесь, — тихо сказала Несс.
— Втрое больше, чем пособие, — возразил Зет.
— Больше, чем в других местах, — заметил молодой человек, разглядывая свою бумажку.
— Понятно, — решительно сказал Зет. — Думать нечего, надо смотреть. Как с ними связаться?
— Ну, — протянул молодой человек, — тут указан телефон. А вы что, правда поедете?
— Почему бы и нет? — хмуро спросил Зет.
В глазах молодого человека появился лихорадочный блеск.
— А можно?.. Можно я буду вести репортаж об этой поездке на своём канале? Это будет бомба!
— Нельзя! — отрезал Уайт. — И вообще, дорогие мои, у меня минута до совещания, поэтому я вас покидаю. Настоятельная просьба не принимать никаких решений и ничего не подписывать до моего возвращения. Договорились?
Он подозрительно посмотрел на Зета.
— Замётано, — кивнул тот, и голова Уайта исчезла.
— Давайте позвоним, — повернулся Зет к молодому человеку.
Тот вяло пожал плечами.
— Послушайте, ну что вам стоит? Я просто прикреплю к вам крохотный передатчик…
— Прикрепляйте к себе и поезжайте, — отрезала Несс. — Тут вам не зоопарк. Вы будете звонить или нет?
Молодой человек набрал номер.
— Слушаю, — ответил на другом конце провода хриплый глухой голос.
— Из Службы занятости вас беспокоят, — сообщил молодой человек. — Вы размещали вакансию…
— Два года назад, — перебил его голос.
— Возможно. Но тут, знаете, не сильно много желающих…
— Ты что же, сучонок, мне ещё дерзить будешь? — тут же озлился голос. — Смотри, я ведь до тебя доберусь, ты у меня вмиг манерам научишься. Я же в твой грязный рот вставлю твои чистые ноги и…
— Прошу вас, — поспешно перебил его сильно побледневший молодой человек. — Не надо мне угрожать. От этого мне может сделаться дурно, и мы впустую потратим много времени…
Некоторое время было слышно только тяжёлое дыхание на другом конце линии. Наконец там успокоились.
— Ладно. Я только никак в толк не возьму. Зачем ты мне звонишь-то, если такой убогий?
— У меня есть соискатель на вашу вакансию, — сообщил молодой человек. — Он стоит сейчас прямо передо мной.
— Дай ему трубочку, — прохрипели на другом конце линии.
Молодой человек поспешно отдал трубку Зету.
— Здравствуйте, — неуверенно проговорил тот.
— Без церемоний, друг, — загремел голос, — а то мне может стать дурно, и мы напрасно потратим время.
В трубке раздался сатанинский хохот.
— Так ты что, серьёзно работу ищешь? — отсмеявшись, недоверчиво уточнили в трубке.
— Да, но хотелось бы сначала подробней узнать условия…
— Как сыр в масле, — перебил его голос. — Вот какие условия. Будешь у меня кататься как сыр в масле. Га-ран-ти-ру-ю! Так чего, по рукам, что ли? Тогда завтра прям и начнёшь.
— Завтра? — неуверенно переспросил Зет.
— Ага. Дел-то у тебя, как я понимаю, немного. Так что давай, записывай адрес…
***
На улице Несс с сомнением проговорила:
— Ты уверен? Все эти страшилки про Загород…
— Я одолжу машину, — изрекла, появившись из ниоткуда, голова Уайта. — У меня все равно пока нету прав. А с таким уровнем защиты можно спокойно прокатиться хоть в ад.
Уайт смущённо хмыкнул.
— Вы, кстати, знакомы. Это Той. Немного улучшенный и тюнингованный, но это он.
Зет энергично замотал головой.
— Без него не пущу, — отрезала Несс. — Погоди-ка.
Она наклонилась к Зету, разглядывая какую-то пушинку на его пальто.
— Вот гадёныш! — проговорила она, осторожно снимая пушинку и кладя её на ладонь. — всё-таки прицепил свою дурацкую камеру.
— Привет подписчикам! — пропела она, прихлопывая камеру другой ладонью.