Моя сестра очень любила опята. Она их прекрасно мариновала, хотя, на мой вкус, уксусу можно бы и поменьше класть. Но в её семье всем нравилось; и её гостям, похоже, тоже. Мариновать любила, жарить любила; но больше всего радовалась, когда находила их в лесу. А они - знаете, как растут? Бывает, не то что пень, а целое дерево занято единственной колонией опят. Жёлтенькие, с изображением солнышка на шляпках, с манжетиком вокруг ножки... Таня, набредя в лесу на такую колонию, сначала бухалась на коленки и молитвенно их созерцала, а уж потом начинала срезать - осторожненько, как цветы...
На самом деле, ничего удивительного в таком её отношении не было. Просто опята были её первой грибной любовью - а первая любовь, вы знаете, не ржавеет. Просто она научилась их брать, когда ещё жила на Урале и только приваживалась к грибной охоте. К тому же в Ленинградской области, да и в псковской, потом, не говоря уж о геленджикских южных лесах, мало кто собирал опята. Мало кто в них толк понимал, и люди боялись набрать каких-нибудь ядовитых поганок вместо опят. А Таня понимала. Она на Урале научилась.
Ещё до того, как моя сестра на Урал попала, там жили "наши" то есть, которые из нашей большой и разнообразной семьи. Первым туда забросило нашего дядю, папиного брата, дядю Валю. Его туда в начале войны забросило. Он перед самым началом войны служил срочную, солдатом, на границе Украины и Германии. Поэтому он всегда иронично улыбался, когда говорили, что Германия, мол, напала неожиданно, и потому мы первое время отступали. По его словам, все видели, как на границе скапливались немецкие войска, и все, даже они, рядовые солдаты, понимали, к чему дело идёт. Между ними тогда такой анекдот ходил - дескать, Сталин спрашивает Гитлера, зачем он свои войска на нашей границе скапливает? Если мы как бы дружим. А Гитлер ему отвечает: ты же знаешь, я сейчас воюю с проклятой Англией. Франция, Польша, то да сё... Солдаты мои устали; а где ж и отдохнуть, как не на границе у друга?.. У нас же тогда с Германией вроде как дружба была; хотя те, кто в Первую Мировую воевал или в оккупации жил, и сомневались...
Да, так вот, дядя Валя служил на границе с Германией. Но у него была редкая по тем временам профессия: он был физик-ядерщик. То есть, не совсем ещё физик; но он изучал до призыва ядерную физику. И вот в один прекрасный день его вызвали в штаб и передали в распоряжение какого-то штатского, а тот его и направил на Урал, под Свердловск. И там мой дядя прожил потом много лет, работая в закрытом городе на секретном заводе. Там, на Урале, он потом и женился, там и моя двоюродная сестрёнка Ирка родилась. Потом туда же перебрался мой двоюродный брат Алёша, тоже физик... А потом, значительно позже, и Таня. Таня - в шестидесятых годах. Когда она, после школы, по конкурсу в Гнесинку не прошла. Потому что сначала она пыталась поступить в Гнесинку - она хорошо играла на фортепьяно. И сдала все экзамены неплохо, но конкурс был большой, и она не прошла.
А в шестидесятые, в начале шестидесятых, среди молодёжи была мода на заводы идти, на стройки всякие. Мы же тогда коммунизм строили. Вот Таня и захотела на производство или на стройку. И дядя Валя её взял на свой завод в лабораторию, лаборанткой. Жила она, как положено, в общежитии (в нашей семье "блат" не приветствовался) и дружила с молодыми рабочими, разными туристами-альпинистами. Туризм и альпинизм были тогда в моде у молодёжи. Там Таня познакомилась со своим первым мужем Жоркой, который был, вообще-то, не Жорка, а Рафик, но у него со школы было прозвище Жёрик за любовь к пёстрым рубахам и джазу. Жорка же, коренной уральский, был настоящий лесной человек, кедровик... Хотя вообще-то он был слесарь - самого высокого разряда, и человек на заводе известный за свой талант слесаря.
И вот Жорка приохотил ТАню к лесу и открыл для неё эту радость - опята. Они ж ходили вместе по лесам - когда в компании, когда вдвоём. И этот образ жизни, который так полюбила моя сестра, был у неё в воспоминаниях тесно связан с опятами.
Отсюда её особая к этим грибам любовь.
То есть, опята - и они с жоркой, молодые, вдвоём у костра - это было одно...И я её прекрасно понимаю. Потому что лично моя любовь к волнушкам, розовым пряничкам лесным, тоже связана с моими воспоминаниями о лесных походах с моим мужем, Кириллом. Волнушки - это была первая грибная любовь уже д л я м е н я ;
поэтому я люблю их больше самых что ни на есть драгоценных боровиков.
(Продолжение следует)