АРКАДИЙ - БЕСОГОН
«Каждое лето, аспиды, двор курочат», - подумал я с ненавистью, спотыкаясь о куски асфальта, когда вышел из подъезда с большим мешком мусора, набранным в квартире у ма-тери. С некоторых пор она перестала выбрасывать молочные пакеты и упаковки от йогурта, что я покупал, навещая ее раз в неделю. Поэтому приходилось каждый раз их с боем соби-рать и выбрасывать вместе со старыми газетами и тряпками.
А двор дома, где я жил до 26 лет, несмотря на ежегодные «работы по благоустрой-ству», благоустроенней не становился. Детскую площадку каждый май сносили до основа-ния, чтобы к осени соорудить новую, затем снимали с мостовой уложенный полгода назад асфальт, и жители до октября месили грязь и спотыкались на ухабах. Сейчас вдоль бордюра на тротуаре змеились зловещие трещины, переходя местами в глубокие ямы.
Доставалось и припаркованным машинам, что ютились сейчас по углам, распуганные здоровенным асфальтоукладчиком. Среди «Киа» и «Опелей» выделялся незнакомый черный микроавтобус «Кадиллак» с тонированными стеклами, лямов этак за пять, с антеннами и мигалкой на крыше. Вроде тех, в которых братья Ротенберги на работу ездят.
На этот раз, удачно обойдя куски бетона и избавившись от мешка, я заметил новую напасть: стены помойки были разрисованы странными граффити: звездами, спиралями, зиг-загами, обозначениями планет размером с ладонь. Более того, какой-то сутулый субъект в старомодном сером плаще с деловым видом что-то мерял маленькой рулеткой и фотографи-ровал на телефон.
- Что, не по фэн-шую помойка? Опять сносить собираетесь? – раздраженно спросил я, решив, что это кто-то из строительного руководства.
Мужчина обернулся и я оторопел. Это был Аркаша Фраерман, мой одноклассник, ко-торого не видел почти четверть века. Своих школьных приятелей я встречал все реже – по-чти все разъехались, кто-то сел, некоторые умерли.
Давно заметил, что если человек не полнеет, то до определенного возраста меняется довольно мало. Так и Аркадий. Несмотря на седину в черных кудрях, все так же блуждал напряженно - отстраненный взгляд его карих, близко посаженных глаз, все так же загибался книзу длинный угреватый нос, все так же оттопыривались мясистые уши. Лишь на лбу при-бавилось морщин, да набрякли мешки под глазами.
- А, это ты… - небрежно бросил он, будто мы расстались только вчера, - смотрю, как управляющая компания напортачила: не могут обереги из техзадания аккуратно скопиро-вать. Откуда только у них руки растут! Зла не хватает, - и он опять поднял рулетку.
Я тронул его за рукав:
- Как сам-то? По-прежнему тут обитаешь?
Он отдернул руку, поглядел куда-то за меня, затем вдруг сделал странный жест – то ли сотворил крестное знамение, то ли нарисовал в воздухе овал:
- Нет, я здесь проездом из Барвихи. Хотел проверить, как в округе реализуется феде-ральная целевая программа «Чистая сила», - выпалил он и его бледное худое лицо неожиданно сморщилось в знакомой неприятной гримасе.
То, что Аркаша – псих со справкой, я узнал еще в седьмом классе, когда он месяц от-лежал в Кащенко. Не помню, кто тогда первым озвучил диагноз «подростковая шизофре-ния». А съехал на чертях, и, по-видимому, по прочтении «Вечеров на хуторе близ Ди-каньки» и «Вия». Видимо сила настоящего искусства не всегда идет на пользу людям. Он и до болезни был довольно замкнутым и молчаливым, ни с кем не дружил. На уроках часто просто отрешенно сидел, думал о чем-то своем, или тупо исписывал тетрадь цифрами и странными символами, отвечая учительнице невпопад. И хотя казался дотошным занудой, учился плохо, перебиваясь с двойки на тройку. Вычисление дискриминанта для него всегда было сродни подвигу, зато про нечистую силу знал все и в редкие минуты оживления мог рассказывать о ней часами совершенно книжными оборотами, будто читал трактат, чем в конце концов всех достал. В десятом он уже учил иврит, чтобы правильно произносить древние заклинания, помнил больше сотни имен разных демонов и свободно цитировал «Молот ведьм». Жаль, его знания на фиг никому не были нужны.
Часто бюллетенил, однако в спецшколу не перешел и аттестат зрелости со сплошны-ми тройками таки получил. На выпускном вечере отсутствовал. То ли опять лег в больницу, то ли директор не пустила, чтобы избежать повторения одного инцидента, когда на торже-ственном собрании в честь Великого Октября он вдруг стал гонять невидимых чертей по всему актовому залу. Некоторые ребята тогда авторитетно утверждали, что это конкретная белочка. Физрук с трудовиком его тогда еле повязали. Несмотря на субтильность, в нем таи-лась изрядная физическая сила, обнаруживаемая правда лишь во время припадков. Иногда он чудил и на переменах – рисовал мелом на полу круг со вписанной звездой, вставал в середину и кричал уборщице, пытавшейся стереть его художества: «Изыди, сатана!» и еще какие-то грубые слова на неведомых языках.
Потом он поступил в Московский областной педагогический институт на филологи-ческий факультет. По его окончании в школу работать не пошел, а, к моему большому удив-лению, остался на кафедре и защитился по теме «Образ черта в народной сказке и его влия-ние на формирование мировоззрения детей дошкольного возраста». Об этом он сам ра-достно поведал при последней встрече. Думаю, без родительских денег и влияния тут не обошлось. Мама его успешно работала в торговле, а отец преподавал историю КПСС в том самом вузе.
Я в то время рвал задницу в МИРЭА, пытаясь защититься на своем приборе, что мне стоило в итоге пяти неповторимых лет молодой жизни.
Пока я перебирал нахлынувшие воспоминания, мой собеседник ходил вокруг помой-ки, горестно качая головой и бормоча:
- Кто так строит!? Щели в кладке в палец, предохранилища халтурные! Сплошная от-себятина! Зачем мы эскизы под роспись на совещаниях раздавали!?
- Оставь ты в покое эти каракули! - не выдержал я, - Лучше расскажи, чем занимаешься.
Я уже полгода сидел без работы и мои навыки опытного электронщика оказывались в XXI веке невостребованными, что было неожиданным и угнетало. В 50 лет, не будучи начальником, трудно устроиться в нашем жестоком мире. Я уже начинал жалеть, что месяц назад отказался от места сантехника в жилом комплексе. Поэтому было любопытно, насколько востребованы эпохой шизофреники - кандидаты педагогических наук.
Тут он сунул рулетку в карман, подошел, впервые посмотрел, насколько позволяло его косоглазие, мне прямо в лицо, потом куда-то вдаль, насупился, постоял в задумчивости и наконец начал трагическим голосом:
- Ты не догоняешь… Ты рассуждаешь, как серый обыватель, как профан, как фили-стер… Тебе невдомек, как вообще мир устроен. Ты бы хоть Авессалома Подводного почитал что ли, еще каких классиков. Страна 73 года стонала под властью красных бесов и только сейчас поднимается с колен. Россия – на передовом крае борьбы с Вселенским Злом. Дрог-нем сейчас – и весь мир, вся мировая цивилизация полетит ко всем чертям, причем в самом прямом смысле. А нежить как раз на помойках да свалках и заводится. И что удивляться, если люди стали часто болеть, в депрессию впадать, жен бить, спиртным злоупотреблять, колоться, вешаться. Это все от бесов! Я как специалист говорю, их на своем веку перевидал, будь здоров! Неделями спать не мог. Вот так –то! Мусорную реформу, думаешь, зачем про-вели?
Хорошо хоть наш ФГУП «Федеральное агентство по надзору в области ноосферы, микро- и макрокосма», сокращенно «Росноонадзор», этими проблемами занялся. У нас от-дельная строка в госбюджете, приоритетное финансирование. Бьемся с Сатаной, демонами, упырями, асурами, претами, дэвами и прочими темными сущностями не щадя живота своего.
Нас лично вице-премьер курирует, а генеральный – Медведев Анатолий Семеныч. Я у него замом по перспективному развитию и международным связям. Подо мной еще департа-мент профилактики, лицензирования и экспертизы. Концепции, бизнес-планы, экономиче-ские обоснования, проекты, отчеты - все на мне. Пашу, как папа Карло! Сетью не пользуюсь, чтобы не подсмотрел враг рода человеческого, весь обмен информацией только через курьеров. У меня в департаменте штук тридцать одних курьеров.
- И откуда вы народ берете? Таких, как ты, одаренных, небось единицы на всю страну, - иронически бросил я, намекая на очень выгодный дар глючить без наркоты.
Но он не заметил иронии, как никогда не замечал в школе шуток и юмора:
- Да, с кадрами не просто. Сейчас, сам знаешь, везде засилье жуликов и дилетантов. Десять лет назад отдел себе подбирал буквально поштучно, все психбольницы с диспансера-ми в Москве и Подмосковье облазил. Но сейчас уже полегче, напрямую с главным психиат-ром Минздрава работаем.
Да еще недавно начальника отдела кадров взяли – настоящего зубра. Диссидент, жертва карательной советской психиатрии. В Казанской спецпсихбольнице червонец отмо-тал. Все волосы и зубы там оставил, тремор такой, что стакана воды не выпьет, половину не расплескав, зато и людей и нелюдей видит насквозь и еще на три метра под землей. Пронзи-тельный мужик! У меня теперь как гора с плеч. Могу на главном сосредоточиться.
Ты пойди, попробуй лицензию на экзорцизм и ворожбу у меня получи! К нам оче-редь от метро стоит, каждый день по дюжине шаманов и колдунов тестируем. Только успеваем отказы выписывать, редко, кто с первого раза сертификат получает. Прохиндеи косяком прут. У ауры, бывает, цвет не может различить, а туда же, в экстрасенсы метит.
- Так вы и колдунами занимаетесь?
- А как же! Это дело на самотек пускать нельзя, иначе порчу такую напустят, что не разгребешь. Вот как раз случай вспомнил, мы только систему аттестации вместе с Минобра-зования начали внедрять. Приходит как-то один умник в малице, унтах, побрякушками с ног до головы обвешан.
- Я, - говорит, - верховный шаман всея Сибири и Дальнего Востока. Прошу подтвер-дить полномочия.
Ну а я-то знаю, кто на самом деле верховный шаман Сибири и Дальнего Востока, сам удостоверение выписывал, это уже четвертый уровень, с правом членства в квалификацион-ной комиссии. Но мы ему вежливо:
- Пожалуйте документы по списку, что на нашем сайте висит.
Подает паспорт. Смырабредж Гельбак Сахасрарович, зарегистрирован в станице Ку-щевской Краснодарского края. Ладно.
- Теперь документ о профильном образовании.
Предъявляет какую-то левую бумажку об окончании ускоренных курсов народных целителей «Радуница» в городе Кудымкар Коми-Пермяцкого национального округа. Пробиваем по базе, а у этой «Радуницы» нашей аккредитации-то и нет.
- Пожалуйте в наш учебный центр, - говорю, - неделя предаттестационной подготовки – сорок тысяч.
Жмется, а платит, ибо куда деваться, зря что ли в первопрестольную прикатил. Потом платит еще двадцатник за аттестацию, сдает худо-бедно проверку теоретических знаний на первый уровень. Видно, что где-то старые вопросы скачал, что-то почитал. Хорошо, перехо-дим к практическому экзамену. Даем ему бубен, колотушку - мол камлай, дорогой товарищ, лети хоть в Верхний, хоть в Нижний мир. Все дороги тебе открыты, все пути. А он, каналья, и не знает, с какого конца за бубен взяться, как на нем шкурку подтянуть.
- Ну, - говорим, - не расстраивайтесь. Подзабыли видать маленько, с каждым бывает. Езжайте к себе в тундру, практикуйтесь, а через год возвращайтесь. Или записывайтесь в нашу школу молодого шамана, пока места есть. Три месяца плюс летняя практика – двести восемьдесят тысяч, учащиеся обеспечиваются благоустроенным общежитием. Вот так-то.
А знаешь, сколько проектов строительства нашу экспертизу не проходит? В каждом втором – сатанинские знаки, каждый третий заговоренный, чтобы потом крыша обрушилась или пожар случился.
На рынке - засилье китайских подделок, вешаешь амулет на дверь, а он, собака, наоборот, зло притягивает. Для борьбы с фальсификатом собираемся акцизы на них вводить.
А сколько сил ушло, чтобы договоры с регионами пробить! Зато сейчас с московской мэрией сотрудничаем, чтобы астрал над столицей очистить, каждую весну ритуалы повторя-ем, гарантию даем. «Ночной дозор» ведь фактически про нас сняли, я консультировал. Прав-да приврали еще с три короба. А теперь эти бездельники знак земли не могут на стенке пра-вильно нарисовать!
Мне и так есть, чем заняться. Кафедру демонологии на богословском факультете МГУ с нуля создал, теперь руковожу. Хочу в кандидатский минимум свою дисциплину ввести. А то ведь все эти физики, химики, биологи – дремучие, как тайга, ни аза не смыслят, простейших заговоров не знают, лба правильно перекрестить не могут. Еще в Академии Маймонида иврит преподаю, но это так, для души. Да тут еще как на грех на стихи пробило. Вот послушай, у тебя же в девятом классе по литературе вроде пятерка была.
Он приосанился, возвел косые очи горе и начал читать наизусть с выражением, как в школе:
Бесы бродят по помойке,
Ищут лучшие места:
За бачком, у левой стойки,
За стеною у шеста.
За столом да на трибуне,
В телевизоре, в строю –
Утирают с морды слюни,
Чуя выгоду свою.
Кризис, брошенная стройка –
Огляди со всех сторон.
Мир – огромная помойка,
И чертей в нём миллион.
- Неплохо, - похвалил я для подстраховки, хотя от самопальных вирш такого типа ме-ня тошнило с детства, - видно, что с глубоким чувством написано.
- Вот, даже ты масштаб понял! А у меня в департаменте постоянная склока. Свои же затирают и подсиживают! Приходится постоянно от наветов отбиваться. Некогда не то что книжку стихов издать, докторскую дописать не могу, хотя по рангу положено.
Я его уже почти не слушал, ибо по тому, как «Остапа несло», понял, что лечение ему не помогло, ремиссии так и не наступило. Однако годы прошли не зря и Аркашин бред под-нялся на качественно новый уровень, обретя систему и целостность. Даже музы не полени-лись осенить крылом его больную голову. Интересно, а если бы он в школе вместо Гоголя начитался Шекли или Ефремова, сейчас так же убедительно мне про зеленых человечков, про свое возвращение с МКС втирал? И читал стихи о «пыльных тропинках далеких пла-нет»? Однако при упоминании докторской я на всякий случай спросил:
- А тема какая? Ты кандидатскую вроде на сказках защищал.
- Сказки – уже отцепленный вагон. Моя тема теперь актуальнейшая: «Философско-антропологическая концепция культурно-исторической парадигмы нечистой силы и ее влияние на общественное сознание в период глобализации информационного общества». Сейчас, в эпоху НТР и высоких технологий, нечистой силы, как ни странно, повсюду расплодилось как грязи - и в Интернете, и в МВФ, и в ООН. Отсюда нарастание всяких рисков, экономических, финансовых, экологических и других кризисов, техногенных катастроф, войн. Только успевай разгребать. Суверенитет страны ведь не только на армии и экономике держится, духовная борьба в ноосфере и астрале не менее важна, чем борьба в киберпространстве! Ты бы видел, какие мы обряды в Кремле закатываем накануне каждых выборов, каких матерых бесов из белоленточников и всяких оппозиционеров изгоняем! Зато результат налицо!
Скоро в Сколково запустим цех по производству святой воды в промышленных мас-штабах. Будем в поливальные машины в Москве заливать, армии, РПЦ поставлять, а то попы своими крестами только идею дискредитируют. Мы вообще много с религиозными органи-зациями работаем, открыты для всех. Только с кришнаитами дел не ведем, по принципиаль-ным соображениям. У них в индуизме какого бога ни ковырни, обязательно злым духом окажется, благодати ни на грош. Ну и конечно сатанистов выявляем, нейтрализуем. Хотим под это дело статус силового ведомства себе пробить.
«Да, да, как же, как же, - саркастически думал я тем временем, - Без тебя администрация президента как без коренного зуба! Прямо так тебя в «Роснано» и ждут, прямо во ФГУПах своих двинутых не хватает, чтобы департаментами руководить! Живешь небось, балабол, со старушкой мамой в убитой трешке, с хлеба на квас перебиваешься, да горбатишься в своем теперь уже гуманитарном университете доцентом на семинарах для тупых оболтусов за пятнадцать тысяч, половина из которых уходит на нейролептики. А когда забываешь аминазином или галоперидолом ширнуться, тебя опять накрывает и начинаешь бродить по улицам, как идиот, каббалистические знаки на всем подряд рисовать, да выставлять потом свою хрень в Инстаграме». Хорошо хоть не собираешь по помойкам разное барахло в тележку из супермаркета».
Это в молодости сумасшествие бывает окружено неким романтическим ореолом, ко-гда принимаешь всерьез книги и фильмы, где что не псих, так гений или гениальный злодей, а свихнувшиеся кажутся занятными. Но в зрелом возрасте, вдоволь наобщавшись с реальны-ми тронутыми, отъехавшими, расплющенными и шибанутыми, понимаешь, что душевно-больные – это несчастные люди, обреченные на одиночество, бедность и раннюю смерть. Причем они, в силу своей шибанутости, сами этого обычно не осознают.
- Летом в отпуск куда собираешься? - попытался я сменить тему. Но не тут-то было.
- Не будет у меня в этом году отпуска, - горько вздохнул он, хмуро глядя себе под но-ги, - в июне на шесть недель командировка на Ближний Восток: Ливан, Израиль, Иордания. Буду собирать материал и проводить полевые исследования на родине Каббалы. Может и для диссера чего нарою. Каждый год такая бяка. А на той неделе из Великобритании вернулся. Устал, как слон - месяц по замкам мотался, опыт борьбы с привидениями перенимал. Каждая ночь – на новом месте. Такого навидался, не приведи Господь, еще и дождь все время настроение портил.
Сейчас дела немного разгребу да лягу в клинику Управделами президента. Хоть в чувство немного приду, - тут он снова тревожно посмотрел куда-то мимо меня, опять поводил по воздуху руками и надолго замолчал, потом, видимо что-то вспомнив, спросил:
- Ну, а ты как?
- Без работы сижу. Сам знаешь, наша электронная промышленность гикнулась, все из Китая возят. В институте инженеров разогнали, а помещения сдали.
Его взгляд несколько прояснился:
- Ты вроде в приборах шурупил?
- И даже разрабатывал.
- То, что нужно. Понимаешь, купили мы в Голливуде за десять штук баксов индика-тор протоплазмы, из фильма «Охотники за приведениями». У него еще лампочки разноцвет-ные и палочки по бокам. Так он, зараза, барахлит. В упор на оборотня в погонах наведешь - лампочки мигают, а палочки не поднимаются. И деньги уже не вернешь, контракт больно хитро составлен. Наши кретины не глядя подписали. Ты бы посмотрел, что с ним не так?
- Давай конечно, без вопросов, - решил я ему подыграть, - Времени у меня сейчас до фига.
- Отлично! Вот визитка. Позвонишь, скажешь секретарше, что от меня, она свяжет с начальником техотдела, подъедешь, посмотришь. Если разберешься, возьмем на аутсорсинг, как Никиту Михалкова, а там, глядишь, и на постоянку, - он вытащил из-за пазухи и протя-нул прямоугольный лоскут кожи, по виду змеиной, с тесненными золотом надписями, - Смотри, не посей, она из шкуры василиска. И еще. Съезди в Лавру в Загорск или хоть к нам в бесогонку, вот на визитке адрес, также скажешь, что от меня, - он беспокойно огляделся и понизил голос, - вокруг тебя нечисть так и вьется, особенно злой дух безработицы. Пока с ними не разберешься, удачи не будет. У меня – то защита, - он расстегнул плащ, и стала вид-на серебряная с гравировкой бляха на воротнике рубашки. Потом оттопырил мизинец с перстнем желтого металла с печатью Соломона, - а вот у тебя аура в пяти местах пробита, прана сифонит. Кто-то над твоим биополем основательно поработал.
Тем временем из «Кадиллака» вылез коротко стриженый парень в фуражке с озабо-ченной миной на лице, из-за черной с золотым кантом формы смахивавший то ли на эсэсов-ца, то ли на каппелевца из фильма «Чапаев», и громко сказал:
- Аркадий Михайлович! От генерального уже два раза звонили, материалы к совеща-нию ждут.
- Все, иду, - Фраерман переменился в лице, отвернулся и направился к микроавтобусу.
Я в замешательстве пошел следом. Парень тем временем распахнул заднюю дверь машины. Аркаша скинул плащ, под которым оказался такой же мундир, но с погонами и орденскими планками, и залез внутрь.
- Странно, сколько живу – ни одного беса не видел! – наконец произнес я невпопад, подходя.
- И не благодари! - раздался довольно-покровительственный голос из салона, - Зна-чит, все правильно делаем, не зря свой хлеб едим! Вперед! - и дверь захлопнулась.
«Кадиллак» плавно развернулся и рванул с места, сверкая мигалкой и разбрасывая гравий шипованными скатами. А я так и стоял столбом посреди двора, теребя визитку.