Александр Блок | Размышления о Ницше
Из записных книжек Александра Блока (1906, декабрь).
<< «ПРОИСХОЖДЕНИЕ ТРАГЕДИИ» (Ницше)
То — от чего погибла трагедия, — учение Сократа о нравственности, диалектика, довольство собою и радостное настроение теоретика, — разве не может быть этот сократизм признаком упадка, переутомления, болезненного вырождения, утративших свою гармонию инстинктов.
Греческая жизнерадостность позднейшего времени напоминает вечернюю зарю.
Перед судом нравственности (особенно мистической, безусловной) жизнь должна быть всегда и неизбежно неправа.
Потому нравственность должна быть стремлением к отрицанию жизни, тайным инстинктом уничтожения, принципом упадка.
Оценка жизни — артистическая и антихристианская. Искусства пластические — Аполлон, не пластические (музыка) — Дионис. Два мира: сон и опьянение. Во сне (относится к Аполлону) совершенно понятен всякий образ, ни к чему не относимся равнодушно. Приятная необходимость поучаться во сне. Аполлон — бог изобразительных искусств и бог-предсказатель. Дорическая архитектура в звуках. Понятия, соответствующие духу Аполлона, — только завеса, скрывающая царство Диониса.
Аполлон — отец богов, так как боги — торжествующее бытие, лучезарное, созданное, чтобы закрыть ужас и гнусность бытия, ведомые грекам.
Наивность — полное погружение в самого себя при красоте того, что нам представляется. Наивный художник — Гомер.
Обоготворение индивидуума (при властных и законодательных стремлениях его) знает только один закон — самого индивидуума— сохранение его границ, меру. Аполлиническая мера, а для того чтобы сохранить её — самопознание. Познай самого себя. Не выступай из границ. Чрезмерность (например, самовозвышение) чужда Аполлону. Аполлону же представляется титаническим и варварским влияние Диониса, хотя он не мог скрыть от себя своего родства с этими титанами и героями. Его бытие основано на скрытом фундаменте страдания и познания. Аполлон не мог жить без Диониса. Военный лагерь Аполлонова культа — дорическое государственное устройство и дорическое искусство.
Таинственный брачный союз обоих стремлений (Аполлон и Дионис) — аттическая трагедия и драматический дифирамб — дети, совместившие как бы в себе свойства Антигоны и Кассандры. Гомер и Архилох.
Никакое художественное произведение не может быть создано без объективности, без чисто беспристрастного созерцания. Шиллер описывает процесс своего творчества: состояние, предшествующее акту творчества, — но ряд проходящих образов и мыслей, а музыкальное настроение. Когда проходит известное музыкальное настроение духа, является уже поэтическая идея. Тождество лирического поэта с музыкантом.
Можно так определить лирического поэта: сначала он, как художник в духе Диониса, совершенно сливается с первобытно-единым, его скорбью и противоречием, снимает с него копию посредством музыки, если только эта последняя по справедливости считается эхом мира и снимком с него. Затем эта музыка, как бы в символическом изображении, видимом во сне или под властью сна, относящегося к искусству Аполлона, является ему в видимых образах. Художник отрекся от своей субъективности ещё при той стадии творчества, в которой действовало влияние Диониса. Субъективность, как понимают её новейшие эстетики, только воображаемая. Лирические стихотворения на высшей ступени своего развития называются трагедиями и драматическими дифирамбами.
У музыканта — последователя Диониса — нет решительно ни одного образа, он представляет собою только первобытную скорбь и первобытное её эхо.
Шопенгауэр считает сущностью пения — взаимодействие противоречащих друг другу воли и созерцания. Воля постоянно нарушает спокойное созерцание, но от него постоянно, в свою очередь, отвлекает прекрасное окружающее.
Ницше: «субъект», одаренный волею, и преследующий эгоистические цели индивидуум должен считаться только противником, но не источником искусства.
Архилох ввел «народную песню». Это — соединение культов Аполлона и Диониса. Народная песня прежде всего — музыкальное зеркало, отражающее мир, первобытная мелодия. Язык её употребляет все средства, чтобы подражать музыке. Различие языка Пиндара и Гомера.
Лирический поэт, как гений в духе Аполлона, объясняет музыку посредством изображения воли, между тем как сам он, освобождаясь от алчной воли, наслаждается светлым, чистым, незатемнённым созерцанием, — это его отличительное свойство (хотя воля сама по себе — противуэстетическое). Символика музыки, понятная всем людям, никоим образом не может быть исчерпана речью. Сущность музыки не выразить словом. >>