1. Гнедуха запнулась.
Знойным летом в начале шестидесятых годов прошлого века, как и в предыдущие годы, после окончания школьных занятий мы все лето работали в колхозе. Жители колхоза «Победа» жили в бревенчатом поселке ссыльных переселенцев Шангинск, построенном в Тюменской области в конце тридцатых годов раскулаченными крестьянами и ссыльными немцами, калмыками и крестьянами из Ишимского района и Аромашево, где в начале тридцатых годов были очень большие и жестокие крестьянские восстания. У нас в поселке было несколько ссыльных семей из тех мест.
Выполняли в основном доступную нашему возрасту работу. Мальчишки, как правило, в первую очередь назначались ездовыми на лошадях. Возили навоз, траву при заготовке силоса, копна на сенокосе, овощи и зерно с полей, заготовленные веники для овец, дрова и разный другой груз. В этот день в полуденный зной в полях, лесах и болотах было несметное количество овода, слепней и другого кровососущего гнуса, Что было характерно для западной Сибири. Особенно его болотистых районов среднего Приобья, где жили мы. Не выдерживали даже люди, а на страдания животных было невозможно смотреть.
Председатель колхоза Азаров Еремей и бригадир Обухов Данила, поэтому и по причине сильной жары, приняли решение обеденный перерыв удлинить до пяти часов, а рабочий день продлить до темноты. Конюх Миллер Яков из ссыльных приволжских немцев, посчитал возможным рабочих коней сгонять на пастбище еще и днем подкормить свежей лесной травой. Мы деревенская ребятня уговорили его, коней сгонять в рощу у бывшего кирпичного завода. Во –первых нам хотелось покататься наперегонки , а во-вторых в той роще были старые карьеры для добычи глины для изготовления кирпичей, наполненные водой
Вода в этих карьерах была желтая и мутная от глины, но очень всем хотелось покупаться в такую жару. Правда, после купания все тело покрывалось глиняной коркой, но нас это не смущало. Речки в нашем поселке к нашему глубокому сожалению не было. До озера Мангатай было далеко и тропинка проходила через топкие болота, которые тянулись до рек Тобола и Иртыша. До самого г Тобольска. Взрослые нас туда не пускали из опасения, что можем провалится и утонуть в болоте. До 3-й и 4-й гарей, что образовались от лесных пожаров на месте хвойных боров и стали целыми озерами с чистой водой, тоже было далеко. После купания было также очень приятно поваляться на траве, посидеть у костра и поесть поджаренные на ивовых прутьях грибы, которых в тех березовых лесах было много.
Всем хотелось немного развлечься и одновременно отвлечься от беды, которая произошла в поселке незадолго до этого и очень омрачила жизнь людей. Все чувствовали себя угнетенно. В тот день Мария Шнайтмиллер со своим семилетним сыном Сашей собирала из валков солому на сжатом поле и укладывала ее на волокушу, а Саша верхом на лошади был ездовым и управлял конем. Подобрав солому, Мария легонько вилами шлепнула лошадь по холке, чтобы она немного продвинулась вперед вдоль рядка.
Лошадь от неожиданности резко тронулась и Саша, потеряв равновесие, упал между оглоблей волокуши и боком лошади под ноги коню, запутавшись ногой в поводе узды. От этого он повис вниз головой у лошади между задними ногами. От испуга лошадь понесла и копытами стала бить по головке Сашу. Он от страха и боли страшно кричал, лошадь от этого в панике бежала еще быстрее. Когда её остановили, все уже было кончено. У Саши была раздроблена голова. Он умер. На похоронах все плакали и очень жалели его и тетю Марию. Думали, что она от горя сойдет с ума.
Напоив коней после работы, мы несколько ребятишек 10 – 13 лет, подобрали себе на выбор из табуна по лошади. Мне досталась Гнедуха. Она была среднего возраста и роста, спокойная не норовистая кобылица. На седлах в колхозе ездили только председатель колхоза, бригадир, агроном и конюх. Больше седел не было, а мы-то мальчишки уж всегда ездили без седла. В лучшем случае подстилали под себя фуфайку. Выехали, не торопясь из поселка, чтобы не поднимать пыль. Затем разогнали табун до рыси и оставив одного сзади глотать дорожную пыль и следить за табуном. Остальные выехали вперед. Подравняли коней и по команде пустили галопом. Начались соревнования на первенство, приехать на место первым. Расстояние было около двух километров.
Кони, приняв дух соревнования, прижали уши и не нуждаясь в понукании, рванулись вперед изо всех сил, стараясь обогнать друг друга. Будто они не рабочие, а скаковые кони.
Табун, глядя на нас скакавших впереди, тоже перешел на галоп. Пыль за нами закрывала весь горизонт. И вот в этой стремительной гонке, моя Гнедуха, не заметив на дороге выемку, вдруг запинается и мы, как в приключенческом художественном фильме оба кубарем летим на дорогу. Разница лишь в том, что мы падаем на такой скорости на пыльную дорогу взаправду, обдирая кожу, выворачивая суставы и травмируя мышцы и тело, а не для киношной показухи.
Гнедуха после падения шустро вскакивает на ноги и в азарте устремляется догонять ушедших вперед. Пытаюсь, лежа и задыхаясь в облаке пыли от боли , понять и осознать, что же со мной произошло. Но тут снова подобно смерчу надо мной и по мне, лежащему в дорожной пыли, на полной скорости проноситься, отставший от гонщиков табун. Лежу на дороге полузасыпанный пылью и песком в каком-то полусознательном состоянии. Глаза, уши, рот и нос забиты. Очень тяжело и трудно дышать Давит кашель. Ни говорить, ни кричать, ни стонать не могу. В облаке зависшей на дороге пыли, чувствую боль во всем теле и переждав, когда пыль рассеется, стал ощупывать и осматривать себя.
Ободраны в кровь колени, локти и кисти рук. Из ссадин на голове и лице сочиться кровь. Очень больно в правой ступне и отбито левое плечо. Не могу дотронуться до большого пальца левой руки. Видимо вывих, так как он неестественно повернут в наружную сторону Царапины, ссадины и мелкие повреждения кожи по всему телу. Тяжело дышать, наверное, сильно стукнулся о землю спиной, а может, ударила копытом лошадь, когда я валялся на дороге после падения, а надо мной проносился табун лошадей. С горем - пополам встал на ноги и пошел, хромая домой. Было уже не до купания.
Мама с бабушкой были очень перепуганы и расстроены всем, что со мной случилось. Первое, что сделала мама, резко дернула палец на руке, отчего у меня от боли посыпались искры из глаз, и вправила вывихнутый палец. Затем они отмыли меня от грязи, пыли и корост от засохшей крови и смазали мои ушибы, ссадины и мелкие раны гусиным салом и йодом. Некоторые раны пришлось забинтовать. Явных переломов и опасных ранений и ушибов они не обнаружили. В течение месяца на мне все заживало и зарастало, а также проходила боль от ушибов.
После перевязок бабушка с мамой помолились, что все кончилось хорошо, а могло быть и хуже. Благодарили Господа, что мне не нанесены тяжелые увечья и не затоптал меня лежащего на дороге скачущий галопом табун лощадей. Ни одна лошадь, похоже, не наступила на бегу на меня. Вспомнили трагическую судьбу Саши Шнайтмиллер. Бабушка сказала мне, что до свадьбы все заживет, а я должен теперь всю жизнь благодарить своего Ангела – Хранителя, который сохранил мне жизнь и спас всех нас от большой беды.