Нет, не те сны, которые тревожили и бередили неокрепшие солдатские души под воздействием молодых растущих тел и вспышек страха, испытываемых порой. А те сны, которыми наши измученные души возвращали вполне окрепшие тела в пору роста и страха.
Первое время, года три после возвращения домой, всё, вся жизнь и окружающая обстановка, казалось не совсем реальным. Не то, чтобы раздвоение реальности, мол, всё, что вокруг не настоящее, а просто было ощущение постоянной скрытой угрозы. Если тишина, то это не к добру. И никогда тишина не означала покой, но всегда нарастающую тревогу. Лучше какой-нибудь монотонный, но понятный шум. А любой неожиданный громкий звук, отдалённо напоминающий выстрел, вызывал поиск укрытия, и рука машинально искала ремень автомата на правом плече. И сразу холодный пот: «Автомат потерял!» На всё это уходило несколько мгновений, и не было заметно окружающим. С кем-то поделиться даже не приходило в голову, мы же сильные! И слабину свою сами переживём и избудем!
Свербело гипертрофированное чувство справедливости… Всегда в свою пользу, или «в нашу»… Допустить, что можешь ошибаться сам, или действовать не по-человечески, было совершенно невозможно! Из более поздних рассказов пацанов стало ясно, что многие безотчётно чувствовали себя преданными всеми, кто там не был, а особенно нашими девушками. Допустить, что это просто мы вернулись не совсем адекватными, а вернее совсем неадекватными, никто не мог, поэтому виноваты были все вокруг. Думаю, что из-за этого множество жизней пошло по-другому, множество душ было разделено, и это тоже можно отнести к потерям… А те новые подруги, которые нас подобрали в пространстве между реальностью и недавним прошлым, понесли на себе все проблемы нашего возвращения в самих себя. Не все из них это вынесли, и не все из нас вернулись. И это тоже потери!
Часто, слишком часто, снились два сна, повторяясь в подробностях, и сменяя друг друга…
В первом, коротком, перед лицом на земляной бруствер падала граната. Обычная такая Ф-1 с отлетевшей уже чекой. Всякий знает, что в этом случае надо попытаться отбросить её от себя обратно за бруствер. Шансов мало, но есть… Во сне мне ни разу не повезло! Каждый раз, вместе с ослепительной вспышкой взрыва, я, рывком, с резким выдохом с голосом: «Га!» - садился, сбрасывая одеяло, и оказывался в спасительной темноте и тишине… Жена поначалу просыпалась, пугалась, пыталась принять участие в постдействии, но потом, довольно быстро, привыкла и перестала даже просыпаться.
Второй, был гораздо тяжелее, так как не заканчивался сам по себе и не приводил к пробуждению, а тянулся и тянулся в замедленном темпе. Из горла начинал исходить продолжительный, нарастающий по громкости стон. К этому жена привыкнуть никак не могла, но знала, что стоит меня разбудить и всё закончится. Снилось, что мне в грудь и живот входит чья-то бесконечная пулемётная очередь. Боли, понятное дело, нет, сон ведь. Крови и всяких ран на мне тоже нет. Вижу каждую пулю, медленно подлетающую и входящую в меня. Никакого фильма ужасов со спецэффектами, а просто смертельная, сдавливающая горло, тоска от того, что это конец.
Случалось, не слишком часто, почти лунатическое действо. В результате каких-то, не запомнилось, перипетий во сне, я должен был кого-то спасать, вытаскивая из-под огня. Этим кем-то, уже в реальности, оказывалась, находящаяся всегда под рукой, опытная в этих делах жена. С целью спасения, помню это очень хорошо, я брал её в захват, перекидывал через себя, мы сваливались на пол, и я, почти проснувшись, но, не выйдя из сна до конца, полз по полу, волоча за собой «спасаемую». Первый раз всё было страшно и закончилось слезами и долгим курением на кухне. Но чем больше это повторялось, тем спокойнее и деловитее всё проходило. Было быстро замечено, что чем сильнее она сопротивляется, тем дальше и упорнее я её тащу. И наоборот, если она начинает мне помогать, отталкиваясь ногами от пола, я сразу просыпаюсь, и спасательная операция заканчивается. Было потом смешно представлять себе эту картину со стороны.
Жили мы тогда на первом этаже. Ночью, когда уже наступала тишина, и движение по улице полностью прекращалось, под окнами мог пронестись на большой скорости, гремя всем, что у него может греметь, тяжёлый грузовик. Такое происшествие, всегда, не зависимо от того, снилось что-то или нет, вызывало одну и ту же реакцию, я садился в постели, вытягивал руку, как памятник Ильичу и провозглашал: «Ну вот и всё, конец!» Слово «конец», поизносилось, конечно же, трагически и в своём нецензурном варианте. Затем я падал обратно на подушку и спокойно засыпал.
Не буду производить здесь разбор этих сновидений по старику Фрейду, это ведь просто байка, хоть и получилась она не совсем смешной…