К пяти часам крытая двойной рогожей повозка поджидала своих пассажиров перед таверной «Чёрный Петух». Впряженная в неё рыжая лошадь обмахивалась роскошным хвостом цвета корицы, отгоняя назойливых слепней, вылезших на волю после дождей. Насекомые впивались в кожу и причиняли немалое беспокойство своими укусами. Застоявшаяся лошадка ритмично кивала головой с белым цветком на лбу и задорно фыркала, словно сообщала: «Не дождётесь! Лучше отправиться путешествовать, чем томиться в душной конюшне». Она радовалась не только предстоящей поездке, но и новой упряжи*, позволяющей тянуть повозку не шеей, а грудью.
Матрос Семён, провожавший Анри в первый день, уже знал, что лошадь звали Флёр, а полностью Флёрдоранж* (цветок апельсина). Эта кличка, несомненно, подходила молодой кобылке. Правда, флёрдоранжем она не благоухала, но форма белого пятна на лбу, на рыжей шерсти, и лёгкий характер лошади, полностью оправдывали столь прекрасное имя. Семён протянул Флёр кусок яблока на раскрытой ладони, прошептал что-то на ухо и погладил длинную шею. Мягкое и почти нежное прикосновение губ лошади к мозолистой руке матроса заставило его улыбнуться и вспомнить детство, проведённое в деревне. Он любил лошадей и всегда помогал отцу за ними ухаживать.
Вскоре из таверны вышли высокий и серьезный Матвей Тимофеевич и улыбающийся Василий, левой рукой размахивая шляпой, а правой держась за эфес новенькой шпаги, приобретенной в Труа. Дороги во Франции и в других европейских странах были опасны встречами с желающими поживиться за чужой счет. Приходилось обороняться. Матвей Тимофеевич шпаги не признавал, а палочными ударами и в кулачном бою свалил бы с ног любого. В длительные поездки он брал с собой фузею, более облегченный вид мушкета. Стрелял он превосходно, с детства ходил с отцом на охоту. Имел дело и с аркебузой, и с пищалью, но самое надежное оружие – охотничий нож, всегда носил с собой.
Василий сделал реверанс и в очередной раз махнул шляпой, приглашая купца первым занять место в повозке, затем залез сам. Семён, взяв вожжи, устроился на облучке и тронул лошадь. Дорога заняла менее получаса и была достаточно комфортной по наезженной колее. Когда они подъехали к усадьбе, солнце золотило овощи и фрукты, крыши домов и деревья. Было не жарко, но по-летнему тепло. Лениво развалившись на террасе, серая пушистая кошка одним глазом поглядывала на пёструю птичку. Лишь кончик хвоста подрагивая, выдавал неравнодушие хозяйке к маленькой гостье.
Как только лошадь остановилась, мужчины спрыгнули с повозки, и Семён зычно крикнул: «Бонжур!», не заботясь о произношении, кошка вскочила, распушилась, выгнула спину и зашипела, спугнув при этом маленькую птаху.
Через минуту у ворот показался слуга, высокий крепкий мужчина средних лет. Он спросил имена и причину визита, открыл ворота и впустил гостей. Предупредив, что Анри просил его не беспокоить, слуга предложил устроиться на террасе, а сам пошёл уточнить, примет ли хозяин месье Александрова.
Анри сидел за круглым столом в мастерской, похожей на лавку антиквара. С левой стороны красовался камин, декорированный изразцовыми плитками с цветочным орнаментом и сценками из жизни крестьян и виноделов. Вероятно, в холодное время года он не только обогревал помещение, но и служил дополнительным источником света. Основными же были подсвечник на столе и небольшое окно, в которое периодически смотрел Анри, порой не замечая, а иногда вдохновляясь уходящими вдаль виноградниками, холмами, цветами и частью крепостной стены. Над этим прекрасным пейзажем в хорошую погоду летали разноцветные бабочки, стрекозы и птицы, прославляющие весну и лето, или поющие печальные песни о наступившей осени и надвигающейся зиме.
Под окном, на стенах справа и сзади были укреплены деревянные стеллажи различной высоты, прерываясь лишь на маленькую узкую дверь. На полках размещались фигурки животных из глины, дерева и полудрагоценных камней, инкрустированные шкатулки, чаши и вазы, а также материалы, инструменты, камни, короба и толстые книги.
Анри держал в руках янтарно-оранжевый сердолик размером с женскую ладонь. Внизу камень расширялся и имел почти бурый оттенок. Анри рассматривал все неровности, прожилки и переходы цвета, видя в них перышки будущей птицы, когда в дверь постучал слуга. Услышав фамилию гостя, молодой дижонец поспешил навстречу, не выпуская камня из рук.
Матвей Тимофеевич тепло поздоровался с Анри и представил ему Василия. Светловолосые и сероглазые молодые мужчины были похожи, как братья. Только Анри был выше, моложе и с усами. Матвей Тимофеевич переводил взгляд с одного на другого, а когда пауза затянулась, все трое рассмеялись. Анри предложил пройти в садовую беседку и попросил слугу принести туда бутылку вина и нарезанный сыр. Семён же остался на террасе, предварительно поставив рыжую Флёрдоранж в прохладу тенистого дерева. Вскоре и Семёну принесли стакан лёгкого вина.
У беседки Анри замешкался, развернулся, вытянул руку, указывая путь, и в этот момент луч солнца словно нырнул в сердолик. Камень заиграл всеми оттенками: от бледно-желтого к ярко-оранжевому, красному и коричневому. Казалось, внутри зажёгся огонь, Анри чуть не выронил сердолик, боясь обжечься. Преодолев секундный страх, он вытянул руки к солнцу, надежно обнимая камень двумя ладонями. Василий издал нечленораздельный звук, похожий на русское ругательство, Матвей Тимофеевич лишь расставил ноги и шире раскрыл глаза. Анри же увидел живую птицу, в богатом красками оперение, цепко уцепившуюся за его пальцы и время от времени поворачивающую свою янтарную голову.
Исчезло это волшебство с приходом слуги, не обладавшим воображением, а чётко исполняющим свою работу. Он поставил на деревянный стол в беседке кувшин с вином, поднос с бокалами, блюдом с сырами и яблоками. Разлив вино, он удалился.
Первым прервал молчание словоохотливый Василий.
– Слышал я, у Вас прекрасное вино? Выпьем за знакомство?! – Он поднял бокал и чокнулся с мужчинами. Затем преподнёс вино к носу, вдохнул вишневый аромат с нотками розмарина и, наслаждаясь каждым глотком, выпил до дна не спеша.
Анри всё ещё рассматривал свой камень, положив его на стол перед собой, и очнулся только тогда, когда Василий от восторга издал новое, не подлежащее переводу, слово.
– Базилий, видно придётся мне ввести новую систему штрафов! – По-русски предупредил Матвей Тимофеевич, потом улыбнулся Анри и спросил. – Как мои ребята, справились сегодня? Ягоду принесли, сок отжали?
– Да! Мне кажется, они собрали ежевику и малину со всей Бургундии! И так быстро и слаженно управились, как будто всю жизнь только этим и занимались. Своих работников я отпустил на день, чтобы не было разговоров, а те, кто остались, испугались, когда Ваши отжимали сок, подумали, что всех уволю. Подошли ко мне и напомнили про договор, у нас же всё строго. Пришлось заверить, что русские никогда сок не пили, решили попробовать, а заодно и потренироваться на прессе, чтобы у себя соорудить подобное.
– Вот как слухи появляются! – Рассмеялся Василий.
– Хорошо, думаю, с урожаем прошлого года, куда ты добавил ягодный сок, проблем не будет, продашь к Рождеству. Нынешний виноград соберёшь с первыми морозами. – По-хозяйски подвел итог Матвей Тимофеевич. – Вино в бочках трёхлетней выдержки и разлитое по бутылкам, которым не более двадцати лет, стоит попридержать, цены только растут. – А что ты собираешься делать с бочками, которым более пяти лет? Ты говорил, есть такие. Ваш сорт же не любит ни длительной выдержки*, ни долгого хранения*...
Вопрос купца застал дижонца врасплох. Год назад они спорили с отцом, когда и как лучше продать вино из дальней галереи, но наступила тяжёлая зима, болезнь и смерть отца, похороны родителей. Видя замешательство, Матвей Тимофеевич положил руку на плечо Анри и с теплотой в голосе сказал:
– Ты прости, что вмешиваюсь. У меня никогда не было сына, и я по-отечески хочу тебе помочь. Не скрою, собирался покупать вино в Боне, благодаря способностям Василия по сходной цене. Уже и пустые бочки* для этого заказал. Теперь готов купить вино у тебя по цене, которую бы ты запросил, скажем, месяц назад. Не собираюсь юлить. Скорее всего, зимой ты сможешь продать это вино гораздо дороже. Подумай! Уверен, моё предложение выгодно нам обоим. Тебе нужны деньги сейчас, летние и осенние сборы налогов, оплата наёмных работников, да и жить до Рождества как-то надо.
Василий, уплетая всё это время сыры, посматривал то на Анри, то на Матвея Тимофеевича. Когда повисла пауза, он не удержался:
– По-моему, надо выпить! – Не надеясь на ответ, он ловко разлил рубиновое вино, и первым поднял бокал.
Матвей Тимофеевич усмехнулся, чокнулся серебряным бокалом с Анри, подмигнул ему, наклонился и прошептал. – Вот, за что я держу Василия – никогда не унывает и найдет выход в любой ситуации!
Вечерело. Длинные от беседки тени легли на клумбу с цветами, птичьи трели сменились на сольное пение, подул свежий ветер. Анри проводил гостей до ворот, попрощался, когда они сели в повозку, и с грустью вспомнил, как несколько месяцев назад также смотрел вслед отъезжающей кареты Орландо Кавалли.
Решение о продаже вина он обещал принять вечером следующего дня, прислав записку в таверну. Анри отдал слуге распоряжения о поливке утром виноградника, попросил сутки его не беспокоить и вернулся в мастерскую.
Прервавшись только на короткий сон и изредка на питье и хлеб, дижонец работал разными по форме и толщине резцами по камню. Голова, туловище, крылья, хвост и лапы птицы проявлялись всё отчетливее после каждого, даже едва уловимого движения руки мастера. К пяти вечера следующего дня, когда слуга робко постучал в дверь, на столе восседал с виду живой совёнок. Лапы и коготки вцепились в кусок дерева из тёмного сердолика, а на пёрышки хотелось дунуть, чтоб распушить. Не хватало только глаз и клюва. Анри не решил, что с ними делать, ведь у совы на Нотр-Даме их нет, а выглядело их отсутствие жутковато.
– Прошу прощения, месье Анри! Вы просили напомнить, когда придёт время послать посыльного в таверну «Чёрный Петух».
По правде говоря, Анри совершенно забыл, что должен был принять и сообщить решение о продаже вина. Он погладил птицу, как котёнка, встал, потянулся, чтобы размять затекшее тело, и сделал знак слуге, что последует за ним.
Выйдя на улицу, он с удивлением увидел, что его работники всё ещё снуют туда-сюда, окучивая виноградник, собирая фрукты и овощи. Вероятно, вчерашние слаженные действия русских матросов изрядно напугали их. Анри улыбнулся и произнёс вслух слова Василия:
– Надо выпить! – Удивленного слугу он попросил принести письменные принадлежности, вино и закуску в садовую беседку.
* Такая упряжь была изобретена только в 17 веке.
* Fleur d’orange (франц.) — «цветок апельсина».
* Вино из пино нуар выдерживается в бочках полтора-два года. В более давние времена до трёх лет. В бутылках, в отличие от бордосских вин, которые могут храниться более ста лет, пино нуар хранится не более тридцати-тридцати пяти лет.
* До 1728 года во Франции существовал официальный королевский запрет на транспортировку вина в бутылках (разрешалось перевозить вино только в бочках). Конечно, в небольших количествах «для личного потребления» перевозили вино и в бутылках, или прятали в трюмах.
"Секрет винодела". Глава 7. http://proza.ru/2019/11/19/1786