1.
Хорошо, что пока не штормило. МПК (малый противолодочный корабль) «Комсомолец Латвии», скрипя всем, чем только можно скрипеть – своим железом и нервами экипажа – к полуночи закончил отработку очередной нелёгкой задачи, покинув район маневрирования.
Конечно, устали все. Но на ходовом посту и в боевом информационном (в БИПе) ещё не чувствовалось приятной активности приготовления к возвращению в военно-морскую базу. Оставалось поднять специальным условным сигналом на поверхность подводную лодку с небольшой глубины и так неглубокой Балтики, обменяться с ней «любезностями» по связи, доложить оперативному дежурному и уже потом можно было спокойно брать курс домой.
Вахтенный офицер командир ракетно-артиллерийской боевой части старший лейтенант Евгений Коляшин в очередной раз прильнул к экрану навигационной РЛС и доложил о безопасном расхождении с удирающим в стороне от полигона боевой подготовки рыбацким сейнером.
– Товарищ командир, пеленг меняется на корму!
– Прекрасно… – с хрипотцой и лёгким прибалтийским акцентом в голосе отозвался измотанный недосыпом командир корабля капитан третьего ранга Илмар Лежинскис. – Всё, время вышло. Пора поднимать родимую!
Корабль занял курс против слабой волны и сбавил обороты машин до самого малого. А как только сигнал на подъём ПЛ гулко саданул по борту, Коляшин немедленно получил обязательную для такого случая команду:
– Евгений Петрович, уточните в БИПе координаты её всплытия! Будем надеяться, что до нулей часов она порадует нас.
– Есть! – живо отозвался старлей, растормошив окриком в открытую дверь на крыло ходового мостика своего глазастого, но явно заскучавшего сигнальщика. – Смотреть в оба!
Заканчивалась вахта Коляшина, а очередная – с нулей до четырёх утра или «собака», как её называют на флоте, по графику досталась виновнику торжества противолодочников – лейтенанту Сергею Лобову, командиру минно-торпедной боевой части, которая успешно выполнила зачётное боевое упражнение: «Бомба вышла. Замечаний нет!» Первая стрельба вчерашнего выпускника училища и сразу на «отлично» – это радовало весь молодой и дружный экипаж «Комсомольца…» Дебют минёру по-настоящему удался!
Но не успел Евгений обернуться, как БИП сам «явился» с докладом на ходовой мостик, причём не один. Вот ведь как домой всем сразу захотелось! Следом за вошедшим старшим лейтенантом Александром Быстрицким – начальником радиотехнической службы (вся корабельная локация и связь находились в его заведовании) в темноту крохотного ходового поста МПК попросился штурман – лейтенант по второму году службы – звёздный посланец латвийского комсомола Андрис Звайгзне, ведь «звайгзне» по-латышски – звезда! Заглянул в эту рабочую тесноту и начальник штаба Лиепайской бригады кораблей охраны водного района капитан второго ранга Александр Александрович Чистов, старший на этом осеннем выходе в море, с ободряющим напоминанием:
– Ну всё! Отработали, слава богу! Пора в базу… Всем внимательно наблюдать, скоро должна всплыть. Командир, ложись в дрейф пока качать сильно не стало. Где там она, наша драгоценная «Э оборотная»?
Именно этой буковкой «с оборотом», чтобы наверняка на слух и вид отличать от буквы «Е» или «Есть», как в дореволюционной кириллице или в азбуке нынешнего боевого эволюционного свода сигналов, в военном флоте морзянкой светом и звуком (две точки – тире – две точки), или даже устаревшим флажным семафором сейчас уважительно кличут любую подводную лодку.
– По пеленгу 275, в пятидесяти с половиной кабельтовых должна появиться – наперебой отозвались из темноты штурман с начальником РТС.
– Всё безопасно, товарищ командир. Рыбаков и других посторонних целей в районе нет! – продолжил уже один Быстрицкий. – У гидроакустиков эхоконтакт с ПЛ устойчивый, ждём всплытия.
2.
– Обе машины стоп! – распорядился Лежинскис и Коляшин, тут же исполнил приказание обеими рукоятками машинного телеграфа, продублировав, как и положено своё действие в пост энергоживучести вахтенному механику старшему лейтенанту Гагику Гамаляну, а взглянув на светящиеся зеленоватым фосфором цифры и стрелки корабельных часов, с металлом в голосе громко произнёс в микрофон уже по всему кораблю – Третьей боевой смене приготовиться на вахту!
Пятнадцать минут до смены… Командир с начальником штаба вышли глотнуть свежего воздуха на открытое левое крыло ходового.
– Товарищ капитан второго ранга, вахтенный сигнальщик матрос ПавлЭнко! – по уставу представился и по-украински «экнул» в середине своей фамилии моряк-первогодок Чистову.
– Смотри внимательно в бинокль, Павленко, примерно на траверзе в пятидесяти кабельтовых лодка должна своим силуэтом проявиться. – посоветовал в ответ опытный старший офицер.
– БИПу готовность номер один, всем усилить наблюдение! – распорядился Лежинскис.
Корабль лёг в дрейф. Лёгкий нордовский ветерок – редкость для этого времени года на Балтике. И сейчас действительно всё было тихо и спокойно. Море если и волновалось в эти минуты, то лишь самую малость, поэтому корабль на холостых оборотах дизелей практически не чувствовал качки. В ясном ночном небе привычно выстроились знакомые созвездия, а сияющая желтой лампой луна, оставляла удивительную по своей красоте светящуюся дорожку на тёмных волнах…
Евгений тоже выбрался через левую дверь на сигнальный мостик.
– Ну, чего, Костян, не всплыла ещё наша «Э оборотная»? Не видишь её? – обратился он к Косте Павленко. – Красота-то какая, как на картине Куинджи «Лунная ночь…» у вас на Днепре!
– У нас лучше, та-ста-ща! – не отрываясь от бинокля, отозвался скороговоркой старшему лейтенанту сигнальщик. – Не видно её пока. Луна в стороне светит, не помогает!
Напряжение с каждой минутой нарастало.
– Ну, где она там? – не выдержал первым начальник штаба. – Павленко, наблюдаешь её в бинокль?
И тут же доклад-сообщение из боевого информационного поста:
– Ходовой, сигнальный – БИП! Слева 85 – крохотная отметка отбивается. Есть всплытие!
– Вижу! И я её вижу, товарищ командир! Товарищ капитан второго ранга (это уже Чистову), вон она, чуток правее траверза – тёмное пятнышко. Всплыла родимая!
– Запроси её светом!
– А что передать? – засуетился матрос, занимая место у сигнального фонаря.
– Да она это, Сан Саныч! – успокаивающе вставил своё командир. – Ну, давай семафорь, Павленко, вызывай её!
– Есть вызывать! – и сигнальщик начал отбивать светом сигнал запроса.
– Ответила!!! – чуть ли не хором с неподдельной радостью воскликнули все, заметив едва различимый ответный семафор.
– Спроси у неё – «Вы “Э оборотная”»? – не унимался опытный противолодочник Чистов.
И тут началось…
3.
Сигнальщик начал кропотливо выполнять свою работу, но явно переусердствовал от волнения, нет, не моря, а своего собственного, внутреннего. Как-никак, а первая самостоятельная «фонарная вахта» у матросика после сдачи зачета на самостоятельное обслуживание своего заведования!
– Ты чего там так долго? – не успокаивался Чистов.
– Так передаю же, товарищ капитан второго ранга…
– И что ты уже отсемафорил?
– Всё, как вы сказали. Сначала «веди», потом «еры», следом «есть» – в смысле «эхо», ну и дальше… «Он», «буки», снова «он», рцы», опять «он», «твёрдо» вот уже передал…
– Какое, на хрен, «твёрдо», якорь тебе в… В твою «Э оборотную»!!! – начал закипать недовольством и откровенно ругаться начштаба. – Командир, и что у тебя за сигнальщик такой непутёвый?
– Павленко, в чём дело?!! Коляшин, запросите их коротко тремя буквами с «вопросительным» «Вы Э?»!!! – рявкнул уже без прибалтийского акцента командир корабля в сторону вахтенного офицера.
От неожиданного приказания «возглавить» семафорную связь, остро переживая всю складывающуюся ситуацию, растерялся на мгновение уже и Евгений. Артиллерист и ракетчик в одном лице – ведь не связист же! Но надо было срочно спасать ситуацию…
– Ты чего там, «фонарь»? – вполголоса буркнул Коляшин на вахтенного сигнальщика. – Азбуку совсем свою позабыл, матрос? Смотри-ка лучше… Чего они нам уже сигналят в ответ?
– Не могут разобрать наш текст, та-ста-ща!
– Ещё бы! Пиши заново давай, как начальник штаба с командиром велели: «Вы “Э оборотная?”», то есть просто – «Вы Э?»!!!
– Да не понимают они! Отвечают ЕЕЕЕ…
– Или «Э»?
– Не-е-э-э… – протянул Павленко. – Знак ошибки это – ЕЕЕЕ пишут.
– Тогда отправляй «Вы ПЛ?»!!!
– Передаю… «Веди», «еры» – «Вы “покой”, “люди”» – Вы ПЛ. Отправил уже! А знак вопроса тоже передавать? Ой, смотрите-смотрите, отвечают, та-ста-ща!
– Она это?
– Две буквы принял: «добро» и «аз». «Д» – утвердительно «Да»! Но, «аз»?.. – смутился сигнальщик. – «А» – отрицательный знак, то бишь – «Нет».
– Это я и сам помню. С первого курса училища… Сдаётся мне, это они обе буквы слитно написали – «Да», значит.
– Так точно, товарищ старший лейтенант. – Кажись поняли нас, эти черти подводные!
– Кажись-кажись… Перекрестись! Просто на наш вопрос их сигнальщик по-русски ответил «Да», так получается?
– Похоже на то… Наша лодка это, та-ста-ща! Нет же других целей поблизости.
– Товарищ командир, «Э оборотная» подтвердила своё всплытие! – с радостным облегчением доложил Евгений.
– Олухи царя небесного… Да и морского тоже! – продолжал сокрушаться Чистов, покидая ходовой мостик. – Отправляйте телеграмму в адрес оперативного дежурного флота! Всё, командир, спасибо за работу. Давай домой под турбиной!
– Третьей боевой смене заступить! – опомнился Коляшин, глядя на появившегося на ходовом посту после развода вахты своего сменщика – друга и соседа по каюте, лейтенанта Лобова.
– Чего это тут у вас случилось-то, Жень?
– Серёга, это ты в БИПе потом узнаешь у начальника РТС. Вахта «собака» – на то и «собакой» называется, чтобы глаз не смыкать! А всем нам учить и тренировать, в общем, «гавкать» на службе, в хорошем смысле этого слова, на своих подчинённых иногда даже полезно. Лодку подняли, а семафором никак опознать не могли. Смех, да и только. Ты давай рули уже домой скорей!
– Товарищ командир, разрешите меняться?
– Обе машины вперёд малый! Штурман, курс в базу! Меняйтесь… Коляшин, помощника моего старшего лейтенанта Саломовича на ходовой пригласите, пожалуйста.
4.
После докладов командиру «Вахту сдал! – Вахту принял!» и команды по кораблю «Подвахтенным от мест отойти» Евгений чуть не столкнулся на трапе с молодым матросом, сигнальщиком Костей Павленко.
– Извините, товарищ старший лейтенант! Там на вахте… Думал ведь, как лучше просемафорить! Растерялся я.
– Индюк тоже думал, Константин… – устало ответил ему со вздохом Коляшин. – Не переживай! Теперь оба умнее станем. Я ведь сам поначалу тоже опешил…
– Та-ста-ща, а разрешите вопрос? – всё никак не успокаивался моряк.
– Ну, давай. Только быстро, Костян, может покемарить ещё удастся маленько до захода в Лиепаю.
– С якорем в мою задницу я кажется допёр сам – виноват, всё понятно, а вот почему буква «Э» оборотной называется – никак не пойму!
– А ты подумай… – улыбнулся Коляшин. – Только не обижайся, Костя, не со зла так тебя начальник штаба. Ответственный он, сильно переживает за наше общее дело.
– Да не обижаюсь я вовсе, вы мне про букву «Э» лучше. Как это понимать, отчего она «оборотная» стала?
– Ну вот, слушай… Суть в том, что гласные звуки Е и Э одинаковые, отличаются они тем, как звучит согласная, после которой они следуют. Буква «Е» делает любую согласную более мягкой. У тебя по русскому, что в школе было?
– Трояк. В нашем селе училки по русскому языку не было. Завуч всех учила! И украинскому, и русскому, и немецкому.
– Понимаю… – сочувственно вздохнул Евгений. – Тогда разумей наш родной язык сейчас в море. Пригодится в жизни! Оборотная – потому что пишется как обратная Е. Вот напиши большую «Е» на листе бумаги и посмотри на неё в зеркало в вашем кубрике – увидишь ту самую букву «Э»!
– Так то в чистописании… – не унимался Павленко. – А я же семафорю её. Светом, товарищ старший лейтенант! Как быть-то?
– А ты суть сейчас на слух улови, Костик, просто звук Е – более распространенный у нас на Руси. Мягкое звучание этой гласной традиционно для русского восприятия, да и для белорусского, уверен, – тоже! Мы же один единый народ!
– Доходить стало, та-ста-ща … Вам бы учителем в школе работать!
– Скажешь тоже! А, кстати, замечал ли ты, как наш замполит и твой земляк старший лейтенант Мусаренко порой «экает»? В украинском ведь «Е» читается твердо и совсем не смягчает гласную. Она на Украине называется «Е оборотное», вот у вас обоих и получается вместо «Е» звук Э, матрос ПавлЭнко! Хотя все мы – и белорусы, и украинцы, и русские, и другие народы и народности – один великий советский народ!
– Тогда по-любому светом или звуком по Морзе, думая про «Э оборотную» – надо «Е оборотную» отправлять?
– Теперь окончательно дошло, наконец! – рассмеялся Коляшин. – Раз в семафорной азбуке – «Е» и «Э» одинаково пишутся, значит и передавать «Э» как букву «Е» следует! А кто принимал сегодня на подводной лодке – понять был обязан, что это к ним обращаются! Мы же на одном флоте служим! Один народ мы, дружище!
– А вы гЭний, та-ста-ща! – «гэкнул» снова скороговоркой и улыбнулся матрос.
– Я не гений, я Евгений.
И они снова оба расплылись в улыбке, пожав друг другу руки. Старший лейтенант Коляшин открыл дверь своей каюты, а первогодок Павленко юркнул следом в матросский кубрик.
В это мгновение по корабельной громкоговорящей связи из динамиков пронеслось «командирское напоминание» голосом вахтенного офицера Лобова…
– Помощнику командира корабля, прибыть на ходовой!
«Фу ты, чёрт меня подери, ПавлЭнко, якорь тебе в…» мысленно чертыхнулся командир ракетно-артиллерийской боевой части – «Совсем вылетело из головы: ведь «помоху» разбудить забыл, его Лежинскис же вызывал!» – И старший лейтенант Коляшин пулей выскочил из каюты, чтобы поднять на ходовую командирскую вахту помощника кэпа белоруса Саломовича…
Тем временем начинал сбываться краткосрочный прогноз – ветер быстро сменил направление на норд-вест и стал крепчать. Волнение моря усилилось, корабль уже раскачивало с борта на борт… Обычное дело для осенней Балтики!
Добряк-механик армянин Гамалян с командирского «добра» подключил газотурбинный двигатель и МПК заметно прибавил ходу! Неслучайно этот проект небольшого по водоизмещению охотника за подводными лодками называется «Альбатрос», птицей летел он сейчас в родную военно-морскую базу. Уставший, но довольный своей работой, интернациональный экипаж возвращался домой. И уже совсем скоро другой вахтенный сигнальщик ингуш Загиев первым заметит свет нашего старого друга – маяка Лиепаяс-бака!
А в самой Лиепае или «маленьком Париже», как мы, шутя и любя, называли этот чудесный латвийский город, родные и близкие – жены и дети – ждали нас, своих морских защитников большой страны, которая тогда величалась СССР. Если вслух, для твёрдости и гордости, то ЭС-ЭС-ЭС-ЭР!
Всё на букву «Э оборотное». Заглавными! И наша Великая Страна, и целая Советская Эпоха, так и не канувшие в Лету…
Лиепая, Балтийское море (1986) – Санкт-Петербург (2020)
© Н. Кирюшов, 2020 г.