Еще до II-й мировой войны в Черниговской области Украины существовала достаточно многочисленная немецкая диаспора. Этнические немцы компактно проживали в нескольких населенных пунктах, именуемых Беловежскими колониями. Поселились они там во второй половине XVIII века, инициатором создания немецких колоний была императрица Екатерина II. По ее указу в 1766 году на землях Иваницкой сотни Нежинского полка, принадлежавших Генеральной Артиллерии Войска Запорожского, и появились первые поселенцы.
Колонистов, завербованных в немецких землях, вместе со всем домашним скарбом, сельхозинвентарем и живностью перевозили на кораблях из Гамбурга и Любека в Санкт-Петербург, а дальше они ехали в кибитках к местам поселения. Были это, преимущественно, крестьяне и мелкие ремесленники. Большая часть колонистов была лютеранами (58%), они переселились из Гессена, а также из Саксонии, Ганновера и Пруссии. Другую часть переселенцев составляли католики (32%), прибывшие из Майнца, Пфальца, Вюрцбурга, Швабии и других мест. Остальные принадлежали к реформаторским конфессиям, гонимым за веру (меннониты).
Недалеко от Бахмача в верховьях реки Остер организовалось шесть колоний с административным центром, названным Белая Вежа. Возле поселения находились развалины крепости времен Киевской Руси с таким названием, впервые упоминаемой в летописях 1085 года, а в 1239 году разрушенной монголо-татарами. От названия древнего городища и произошло название колонии.
В Белой Веже поселились лютеране, основавшие еще три поселения: Городок (первичное название Катеринополь), Кальчиновка и Рундевизия (Рундевайзе). Белая Вежа была духовным центром немцев-лютеран, здесь находилась кирха и дом пастора, молитвенный дом имелся также в Рундевизии.
Католики основали две колонии: Великий Вердер (Грос Вердер) и Малый Вердер (Кляйн Вердер), находившиеся в нескольких километрах севернее лютеранских колоний. В Великом Вердере первые поселенцы построили римо-католический костел.
Позднее административный центр колоний переместился в Кальчиновку, ставшую волостным центром Борзнянского уезда.
Поселения колонистов располагались в Беловежской степи, уже заселенной украинцами. Кальчиновка была старым козацким поселением, известным с первой половины XVII века, она есть на карте де Боплана 1648 года. На момент прибытия колонистов там уже было 9 хат и 5 мазанок артиллерийских служащих, выпасавших лошадей. В непосредственной близости от других поселений располагались украинские хутора. Между Белой Вежей и Городком находился владельческий хутор Скоропадского (Скуропатского), ныне это село Вишневское в Бахмачском районе Черниговской области. К Великому Вердеру примыкали хутора Генерального писаря Семена Савича (Писарщина), и Генерального подскарбия Андрея Марковича (Марковский), теперь это село Зарукавное. А в двух верстах на юго-восток от Великого и Малого Вердера находился владельческий хутор Кочубеевка (теперь село Беловежи Первые).
На строительство колоний выделялись средства из государственной казны, так, в Белой Веже на церковь, школу и ратушу было выделено более 5000 рублей, а всего переселенцам на обустройство выделялось из казны около 100 000 рублей.
Согласно манифесту императрицы колонистам предоставлялись местное самоуправление, защита от посягательств общей администрации, свобода вероисповедания и существенные льготы: освобождение от всех налогов и воинской службы, беспроцентные кредиты, беспошлинная продажа производимых новых товаров и др.
Преодолев неизбежные трудности первых лет, немцы создали эффективные фермерские хозяйства, основу которых составляло земледелие и животноводство. Болота в верховьях Остра колонисты осушили, выкопав каналы и построив шлюзы. Выращивали зерновые культуры, держали много коров и свиней. С середины XIX века начали успешно культивировать картофель, значительную часть которого продавали.
Немецкие поселения имели четкую планировку, добротные здания, отличались чистотой и аккуратностью. Так, в Белой Веже (Белых Вежах) улицы имели мощеные тротуары, а дорога-брусчатка через хутор Скоропадского вела в соседнюю колонию Городок.
Население колоний росло, уже в начале XIX века стала остро ощущаться нехватка пахотных земель, хотя они и были выделены с запасом. Самой бедной немецкой колонией был Городок. Там планировалось создать ремесленный центр по обслуживанию других колоний, поэтому переселенцам выделили меньше пахотных земель, но изделия ремесленников не находили спроса. Часть колонистов переселилась на юг Украины под Мариуполь, создав там дочерние колонии (Грюнау), переселялись и в Ставропольскую губернию (Кроненталь).
В 1871 году император Александр II отменил все привилегии немецким колонистам, переведя их в категорию поселенцев-собственников. Немцы в целом восприняли реформы достаточно спокойно и довольно быстро приспособились к новым условиям хозяйствования. В Беловежских колониях они скупали земли, что было невозможно ранее, а их эффективные крестьянские хозяйства выглядели таким себе островком экономической стабильности и успеха на фоне помещичьих имений и крестьянских хозяйств украинских сел. Развивалось и производство, в Белых Вежах действовали суконная и табачная фабрики.
После отмены колонистского статуса часть немцев Беловеж нашла себя на поприще государственной и общественной деятельности, они стали видными учеными, ветеринарными врачами, агрономами. Об этом можно прочитать в авторской статье “Немецкие колонисты Гиммельрейхи с Черниговщины”.
В новых условиях немцам пришлось служить в армии, ведь воинская повинность стала обязательной. Во время I-й мировой войны их не привлекали воевать с соотечественниками, но они участвовали в боевых действиях на Кавказском фронте, воевали с турками.
Октябрьский переворот и приход к власти большевиков немцы восприняли спокойно, ведь уважение к власти и законопослушание было их характерной чертой. Ичнянский краевед Константин Самбурский в своих дневниках (1925 г.) приводит высказывание старика Юрия Раймхена из Белых Веж. На вопрос “Спокойно ли в колониях?”, тот ответил: “Мы не бунтуем, мы живем спокойно” (Самбурський Костянтин Іванович. Щоденники 1918–1928 рр. Гірка українська історія очима псаломщика з Гужівки).
В 1921-1923 годах из-за засухи Поволжье и южные области Украины охватил голод. На Черниговщине засухи не было, но из-за неконтролируемой продразверстки также имела место нехватка продовольствия. Немцы Беловежских колоний вместе с украинскими селами выполняли грабительские планы хлебозаготовок. Об этом писал К. Самбурский: “1922 год, 19 (31) августа, пятница. Кальчиновка и Вердер, немецкие колонии, везут в Ичню продналог”.
Во время голода немцы Беловеж принимали своих соотечественников из голодающих регионов. Снова дневники Константина Самбурского: “1922 год, 5 (17) июня, воскресенье. Приехало несколько семей немцев. Это немцы из Самарской губ. В прошлом году выехали в Херсонскую губернию, затем в Екатеринославскую, а теперь едут в колонии Борзнянского уезда, у Вердер, Рондивизию и др. Едут немцы на ручных тележках. Голые, оборванные дети. Две семьи без матерей. Их матери умерли в Сезьках в Прилуцком уезде. Осталось двое грудных детей – худых, при смерти. Сердобольные крестьяне принесли им молока. Старшие дети кормят их сосками. Один ребенок умирает. Немцы расположились возле потребительской лавки у дороги. Одного ребенка приезжих сегодня похоронили”.
В 1923 году была проведена административно-территориальная реформа, немецкие села вошли в состав Парафиевского района Конотопского округа. По переписи 1924 года в Беловежских колониях проживало 5152 человека, имелось 912 дворовых хозяйств. В ХХ веке в немецких селах проживали и представители других конфессий, преимущественно, украинцы, относившиеся к приходам православных церквей окрестных украинских сел. Проживали также евреи, владевшие лавками в Белых Вежах, Великом и Малом Вердере, Городке и Кальчиновке. В Белых Вежах и Великом Вердере численность лиц других конфессий достигала 16-18%, а в остальных селах составляла 9-12%. Немцы проживали и в украинских селах, в частности, в украинских Белых Вежах (Кочубеевке), имели место и смешанные браки лютеран и католиков с православными.
Проводившаяся в 1920-х годах политика НЭПа стала для немцев Беловеж последним периодом их спокойной и благополучной жизни. С лета 1929 года началась коллективизация крестьянских хозяйств, вызвавшая стихийные протесты крестьян по всей Украине, и немцев Беловежских колоний в том числе.
Законопослушных немецких крестьян в данном случае было практически нереально убедить отдать свое имущество в колхозы добровольно, ведь индивидуальные крестьянские хозяйства они вели уже полторы сотни лет.
Пассивные протесты немцев-лютеран против принудительной коллективизации, так называемые “волынки”, возглавлял пастор Феофил Мельман. Со служителями культа большевики не церемонились, когда после территориальной реформы 1923 г. понадобилось помещение под сельсовет в Белых Вежах, у пастора отобрали дом. Пришлось ему квартировать у своего псаломщика в Городке. По постановлению особого совещания при Коллегии ГПУ УССР от 19.12.1932 г. пастора Мельмана приговорили к 3-м годам тюремного заключения, а церковь закрыли.
У немцев-католиков активную агитацию против политики большевиков проводил ксьондз Петр Барановский, настоятель Петропавловского костела в г. Нежине. Был он единственным ксьондзом на четыре уезда, службу в костеле Великого Вердера правил наездами. В сентябре 1929 года по постановлению коллегии ОГПУ Петр Барановский был заключен в Соловецкий концлагерь на 10 лет, а костел в Великом Вердере закрыли. В 1937 г. дело Барановского было рассмотрено повторно, по постановлению “тройки” при УНКВД по Ленинградской области его расстреляли.
Сопротивление немецких крестьян коллективизации было сломлено в результате кампании по раскулачиванию. Крестьян поделили на три категории: бедняки, середняки и кулаки.
К кулацким хозяйствам отнесли все крестьянские хозяйства, постоянно использовавшие наемный труд или имевшие мельницу, маслобойню, крупорушку, просорушку, шерсточесалку, сушилку и др.
С учетом зажиточности и хозяйственности немецких крестьян, многие из них попадали под приведенные критерии. У немецких крестьян не существовало понятий кулак, бедняк, середняк, над таким делением они просто смеялись. Были крестьяне побогаче и победнее, но они составляли единую сплоченную общину, в которой все поддерживали друг друга. К. Самбурский в своих дневниках приводит слова старика Раймхена: “У нас и бедный находит себе занятие и живет хорошо”. Не зря начальник ГПУ УССР В. Балицкий писал в 1932 году: “… середняк немецкого села по своей крепости – кулак украинского села”.
Кулацкие хозяйства, подлежащие ликвидации, были поделены на три категории. К первой категории относились участники и организаторы антисоветских выступлений, подлежащие изоляции в тюрьмах и концлагерях. В 1929-1934 годах было рассмотрено 15 уголовных дел, к тюремному заключению на 5 лет были приговорены 4 жителя Беловеж и еще 7 человек подверглись административной высылке на 3 года или ссылке на 5 лет в северные районы страны.
Во вторую категорию попадали все, кто оказывал менее активное сопротивление кампании раскулачивания, но не чинил явного сопротивления хлебозаготовкам. Их вместе с семьями выселяли в восточные и северные районы страны.
Выселение кулаков второй категории из Беловежских колоний началось в первой половине 1930 года. Информация о местах депортации немцев Беловеж найдена из сведений о политических репрессиях 1937-1938 годов на новых местах их проживания, и из списков немцев, призванных в Трудармию в 1942 году. Основным местом депортации стал Казахстан, а также Урал и Фрунзенская область Киргизии. Всего найдена 131 фамилия уроженцев Беловеж, преимущественно, это мужчины – главы и члены семей. С учетом численности немецких семей, количество депортированных составляло 600-800 человек. Цифра, безусловно, оценочная, для получения точных данных требуются поименные списки депортированных из архивов.
Сведения о числе раскулаченных семей имеются по католическим селам. В 1930-1931 годах в Великом Вердере было раскулачено 25 семей из 153, а в Малом Вердере – 29 семей, или же четвертая часть жителей (114 семей).
Спасаясь от высылки, немцы бежали в дочерние колонии, перебирались в ближайшие города и села, меняя даже фамилии и национальность.
К третьей категории кулаков относились все, кто не сопротивлялся раскулачиванию. Им предоставлялись уменьшенные земельные участки за пределами колхозных массивов, а средства производства, имущество, домашний скот, даже дома, изымались. Люди оставались в селах, но без средств к существованию.
В ходе раскулачивания большевики использовали вековую религиозную вражду между лютеранской и католической общинами. Первыми сопротивляться коллективизации перестали лютеране, вступив в колхозы. Все добротные дома и надворные постройки в Великом и Малом Вердере, отобранные при раскулачивании, разбирались и перевозились в Кальчиновку и Рундевизию. Такой откровенный грабеж соотечественников протестов у лютеран не вызывал.
И только в 1932 году имущество раскулаченных начали забирать в местные колхозы “Дружба” и им. Сталина, что составило 10-15% от вывезенного из Великого и Малого Вердера имущества и построек.
Сопротивление немцев-католиков принудительной коллективизации было окончательно подавлено в результате Голодомора 1932-1933 годов. За отказ крестьян сдавать зерно в посевфонд села Великий и Малый Вердер были занесены на “черную доску”, что влекло за собой запрет на передвижения и внешнюю военную блокаду сел, прекращение каких-либо продовольственных поставок, неограниченный террор “активистов хлебозаготовок”. Все продовольствие из сел было выкачано, от голода умерло 256 человек, из них 60 детей, что составило около 20% от общего числа жителей. Некоторые семьи вымерли полностью.
Из воспоминаний уроженки Малого Вердера Софии Райт: “Очень многих убил голод. По поселку ходили тени человеческие – кожа да кости. Некоторые даже идти не могли самостоятельно, опирались о забор, еще надеясь, что, может, кто-то даст хоть маленький кусочек хлеба. Это никогда из памяти не изгладится, заставляет делать все, чтобы не повторился этот страшный мор”.
Попытки как-то помочь голодающим односельчанам предпринимались. В Великом Вердере учителя открыли ясли, где кормили голодных детей, но этого было явно недостаточно.
Лютеранские села перенесли голод легче, хотя и там имела место нехватка продовольствия из-за спущенных сверху нереальных планов хлебозаготовок. В колхозах были открыты столовые, сказались также зажиточность и хозяйственность немцев. Как сообщал Николай Луфт, его дед, проживавший в Городке, лично распределял продукты на большую семью, он говорил, что кушать нужно, хоть и понемногу, но каждый день. Подкармливал и внучку, прибегавшую к дедушке из Кальчиновки, где она жила у отчима.
Об умерших от голода в лютеранских селах нет сведений, впрочем, списки умерших составлялись по свидетельствам очевидцев, когда немцев в селах уже не было. В окрестных украинских селах свирепствовал голод, их жители ходили к немцам просить милостыню.
Но своим соотечественникам-католикам лютеране не помогали, скорее наоборот. София Райт вспоминала, как в 1933 году отец выменял на маслобойке в Рундевизии две макухи, а когда их раздробил, то внутри оказались только шелуха, мусор и окурки, скрепленные каким-то раствором для прочности.
В итоге все немцы Беловеж стали колхозниками, заплатив высокую цену за сопротивление коллективизации. Но это их не спасло от сталинских репрессий 1937-1938 годов.
Первые репрессии немцев начались в 1936 году, касались они граждан, имевших немецкое подданство, но вскоре распространились и на этнических немцев, являвшихся гражданами СССР.
В Беловежах первые аресты начались в октябре 1936 года. Чекисты “разоблачили” немецкую контрреволюционную фашистскую организацию, якобы имевшую ячейки во всех немецких селах. В некоторых приговорах эту организацию называют украинско-немецкой. У чекистов уже имелся богатый опыт по “разоблачению” разного рода украинских повстанческих националистических, петлюровских буржуазно-националистических, еврейских шовинистских, а также военно-офицерских организаций вплоть до “Штаба повстанческих войск освобождения Украины” (смотрите авторскую статью “Дело Весна на Черниговщине”).
“Разоблаченная” чекистами фашистская организация выглядела странной, ее члены обвинялись по ст. 54-11 УК УССР (всякое участие в контрреволюционной организации), а другие части ст. 54, предполагавшие ответственность за вредительство, саботаж, диверсии, терроризм, шпионаж и др., не применялись. Получается, что организация, вроде бы и существовала, но никакой активной деятельности не вела. Очевидно, что в контрреволюционную организацию чекисты просто записали всех немцев, недовольных политикой большевистской власти, получив необходимую информацию от агентуры и путем следственных действий с применением мер физического воздействия. Логика чекистов была простой – кому из немцев не нравится советская власть, тот и фашист.
Сведения о сталинских репрессиях в немецких колониях Черниговщины взяты, в основном, из изданной в Украине серии Книг памяти «Реабілітовані історією. Чернігівська область”. В них содержатся пофамильные сведения от “А” до “Я” за украинским алфавитом.
По имеющимся данным, за участие в деятельности немецкой контрреволюционной фашистской организации, проведение контрреволюционной и антисоветской деятельности и агитации, выражении антисоветских настроений (ст. 54-10 и 54-11 УК УССР) было арестовано 162 человека. Аресты проводились не только в селах Беловеж, но и в окрестных украинских селах, где проживали немцы, а также в городах Бахмач, Нежин и Прилуки.
К высшей мере наказания – расстрелу (ВМН) были приговорены 102 человека, а 36 человек были осуждены к заключению в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) на 5-10 лет.
Большая часть расстрельных приговоров вынесена внесудебными органами, “двойками” и “тройками”. В состав “двойки” входили начальник УНКВД области и областной прокурор, а в составе “тройки” был еще секретарь обкома партии.
В судебном порядке было рассмотрено 18 дел, спецколлегии Черниговского и Киевского облсудов приговорили 2 человека к ВМН.
Наибольшее число осужденных к ВМН было в Белых Вежах (35 человек), в Рундевизии расстреляли 24, а в Великом и Малом Вердере – 20 человек.
Большая часть репрессированных – колхозники или рабочие, указываются их профессии: ветеринарный санитар, комбайнер, конюх, кузнец, пасечник, плотник, сапожник, слесарь, столяр, стрелочник, счетовод, чернорабочий, шорник … У большинства указано начальное образование (школы в немецких селах были 4-х классными), встречаются и неграмотные.
Среди расстрелянных были и представители сельской интеллигенции – директора школ в Великом Вердере и Кальчиновке Рудольф Миллер и Иван Сартисон, имевшие неоконченное высшее образование. Они были осуждены за участие в контрреволюционной организации, а в действительности за попытку обучения детей немецкому языку. Агроном из Рундевизии Яков Лаукарт покончил жизнь самоубийством во время следствия.
Самому младшему из расстрелянных был 21 год, а самому старшему – 61, еще четыре человека погибли в ИТЛ.
Расстрельные приговоры приводились в исполнение работниками Черниговского УНКВД в помещении областного управления, тела грузились на машины и вывозились за город в урочище вблизи села Халявин Черниговского района. В 1989 году на месте массовых захоронений был установлен памятный знак в виде гранитной стелы.
Хотя немецкие колхозы и были созданы насильственным путем, они выгодно выделялись на фоне коллективных хозяйств в украинских селах, благодаря трудолюбию, организованности и дисциплинированности немцев, которые просто не умели работать “спустя рукава”.
В Кальчиновке перед войной был образцовый колхоз, который славился высокими урожаями зерновых культур, а еще здесь издавна выращивали породистых лошадей. В селе действовала средняя школа. Колхоз возглавлял коммунист Христиан Эдель, а его брат Даниил был председателем сельсовета. Кальчиновка меньше других сел пострадала от сталинских репрессий, здесь расстреляли 9 жителей.
В Рундевизии до войны имелась больница с родильным отделением, средняя школа, кирпичный завод, электростанция – улицы села освещались. Работали электромельница и литейный комбинат, на котором изготавливались чугунные поддувала, плиты, дверцы для груб и другие изделия хозяйственного обихода. Действовал ветеринарный пункт, обслуживающий все немецкие села, имелся и стационарный кинотеатр.
С началом войны началась массовая мобилизация граждан Украины в Красную армию. Немцев в армию не брали, хотя некоторых все же мобилизовали в первые месяцы войны, в армии находились и немцы довоенного призова. В октябре-декабре 1941 года по указу Сталина немцев убрали из действующей армии, отправив в Трудармию, и даже в тюрьмы.
Найдено лишь 5 жителей Беловеж, успешно служивших в Красной армии. Для этого им пришлось сменить национальность. В частности, так поступил уроженец Малого Вердера Иван Райт, призванный в армию в начале июля. В сентябре 1941 года он был ранен, попал в госпиталь, а при выписке обратился к комиссару госпиталя с просьбой помочь остаться в армии. Комиссар посоветовал ему написать заявление, что он не немец, а украинец. В дальнейшем по документам он числился украинцем, воевал в разведке, в феврале 1943 года был тяжело ранен под Курском и демобилизован из армии по инвалидности.
Уроженец Белых Веж младший лейтенант Христиан Лаукарт в конце войны был награжден орденом Красной Звезды. В 1985 году всех ветеранов войны, уроженцев Белых Веж, Рундевизии, Великого и Малого Вердера, наградили орденом Отечественной войны II степени, а Ивана Райта — орденом I степени.
Часть мужчин Беловеж в августе 1941 года была мобилизована в рабочие колонны, они копали окопы, противотанковые рвы и строили другие укрепления на западном направлении.
В последний день августа 1941 года вышло Постановление политбюро ЦК ВКП(б) “О немцах, проживающих на территории Украинской ССР”. Им предписывалось арестовать немцев, состоящих на учете как “антисоветский элемент” и мобилизовать остальных трудоспособных немцев-мужчин от 16 до 60 лет в строительные батальоны с передачей НКВД для использования в восточных областях СССР. Но Черниговский УНКВД не смог выполнить это распоряжение, поскольку уже 9 сентября Чернигов был захвачен немецкими войсками.
Лишь в Городке еще 23 июня были арестованы за антисоветскую пропаганду и агитацию четыре жителя. Приговоры им вынести не успели, отправив этапом в Кустанайскую тюрьму (Казахстан). Один из арестованных умер в тюремном вагоне на станции Челябинск, другой скончался до вынесения приговора в больнице Кустанайской тюрьмы, еще один пропал без вести при этапировании. Приговора дождалась лишь Екатерина Кистер, в 1942 году её осудили на 10 лет ИТЛ.
Войска вермахта захватили села Беловеж 14 сентября, их население оказалось в зоне оккупации. Жители, которые на тот период находились на восток от мест проживания, были депортированы, а мужчин мобилизовали в Трудармию. В частности, в Омутинский район Тюменской области отправили на поселение три семьи Луфт из Городка, которые в августе сопровождали вывозимый колхозный скот до Перми. Зиму 1942 года семьи провели в землянках, выкопанных в тайге, поскольку в селе Красноярская ферма их не приняли. А в Трудармии оказались мужчины, мобилизованные в августе в рабочие колонны.
О жизни немецких колоний Беловеж в период оккупации сведений мало. Административно колонии подчинялись Роменскому ортскоменданту и бургомистру Роменского гебита. Крестьяне добились восстановления индивидуальных хозяйств, хотя оккупационные власти настаивали на создании сельских общин по типу колхозов. В Рундевизии возобновила работу мукомольная мельница.
Оккупанты привлекали местных немцев к работе в администрации, служили они переводчиками в комендатурах, полицаями в народной самообороне, им отводилась роль старост, вспомогательного персонала в органах немецкого управления и др. Это были, преимущественно, лютеране, сохранившие немецкий язык и национальную идентичность благодаря наличию национальной церкви, которая поддерживала немецкие традиции и самобытную культуру.
А большинство жителей Великого и Малого Вердера немецкого языка уже не знали и говорили, преимущественно, по-украински. Костел Покровы Божьей Матери Ружанецкой в Великом Вердере длительное время подчинялся Гомельскому деканату Могилевской католической архиепархии. Назначаемые деканатом настоятели костела не были немцами. Безусловно, литовец Сенвайтис, поляк Жискар или белорус Барановский были весьма достойными проповедниками католической веры, но задача сохранения национальной идентичности немцев не стояла среди первоочередных приоритетов Ватикана. Церковная служба у католиков традиционно велась на латыни, а во второй половине XIX века по требованию властей в богослужении стал использоваться и русский язык.
Других возможностей сохранения языка и национальной культуры у немцев-католиков не было, из-за изолированности Беловежских колоний связь с исторической родиной была утрачена.
В сотрудничестве местных немцев с оккупационной администрацией не все было так однозначно и у лютеран. В конце 1941 года карательный отряд мадьяр, прибывший из Бахмача в Кальчиновку, учинил жестокую расправу над семьей бывшего председателя колхоза Христиана Эделя. После оккупации села Христиан и Даниил Эдели ушли в подполье. В Кальчиновку они тайно проникли под новый 1942 год, хотели проведать родных, взять теплые вещи и продукты. На них донес кто-то из соседей. Семья Христиана Эделя состояла из 10 человек, среди них одномесячные близнецы Николай и его сестра. Даниил Эдель также тогда находился в его доме. Всех их расстреляли. Пока шла экзекуция, семье Даниила Эделя удалось скрыться.
С приближением фронта в августе 1943 года началась широкомасштабная эвакуация этнических немцев с территории Рейхскомиссариата Украина в Германию. Первыми эвакуировали жителей Беловежских колоний. По сути, выбора у немцев Беловеж не было, попали они в сложную ситуацию между двумя тоталитарными режимами. Часть из них, находясь в оккупации, служила интересам Германии, другие, насколько возможно, избегали сотрудничества с оккупантами, но всех оставшихся снова ждали бы депортации и тюрьмы. Да и за отказ от эвакуации оккупанты угрожали расстрелом.
В конце августа-начале сентября немцы четырех лютеранских сел отправились своим ходом на подводах на Запад. А значительная часть католиков Великого и Малого Вердера осталась. В ночь перед эвакуацией они заперли свои дома и спрятались в нескошенных хлебах окрестных полей.
В марте 1944 года беженцы были размещены в районе Вартегау в Западной Польше, где их расселили по разным населенным пунктам, использовались эвакуированные на разного рода работах, а в январе 1945 года бежали дальше на запад. Их судьбы сложились по разному, части эвакуированных удалось раствориться среди беженцев в Германии (ориентировочно около 40 %), а других нашли розыскные команды НКВД. Поначалу их отправляли назад в СССР под видом советских военнопленных, они фигурируют в записях ОБД Мемориал как освобожденные из плена, в том числе и женщины. После Постдамской конференции право СССР на репатриацию признали союзники по коалиции, эвакуированных немцев стали выдавать НКВД в американской и английской зонах оккупации.
Массовая репатриация обставлялась торжественно: кумачовые транспаранты, пламенные речи с трибуны, из динамиков звучала песня “Широка страна моя родная”, а на перроне играл духовой оркестр. В официальных документах местами репатриации, специально для международного сообщества, записывались адреса прежнего проживания немцев на Черниговщине, но везли репатриантов на восток в спецпоселения.
Всего найдено 48 фамилий репатриированных жителей Беловеж, преимущественно, лютеран (3 человека римско-католического вероисповедания), расселили их в спецпоселениях лесной промышленности Вологодской и Кировской областей.
Некоторые из эвакуированных немцев были мобилизованы в войска вермахта, в 1944-1945 годах они служили в Германии, Австрии, Чехословакии и Югославии. Среди них найден один житель Великого Вердера, его репатриировали из Югославии в 1948 году.
Села Беловеж освободили от оккупантов 13 сентября 1943 года бойцы 2-й гвардейской воздушно-десантной дивизии 18-го гвардейского стрелкового корпуса 60-й армии. Следующие за наступающей армией передовые части войск НКВД выявляли всех немцев, которые не эвакуировались по каким-то причинам. Оставшиеся в лютеранских селах жители были депортированы, среди них и семья Даниила Эделя из Кальчиновки. Его сын Валентин позднее несколько раз приезжал на родину, и, найдя в архивах документы об антифашистской деятельности своего отца и его брата, добился установки на могиле расстрелянных памятника, сооруженного по поддержке тогдашнего руководства Бахмачского района.
Военные чекисты разыскивали и арестовывали немцев, сотрудничавших с оккупационной администрацией. Известно 4 таких дела по уроженцам Беловеж. Приговоры выносились военными трибуналами (ВТ) войск НКВД и военных округов. Обвинения предъявлялись по ст. 54-1 “а” УК УССР (измена Родине). Троих уроженцев Кальчиновки и Рундевизии приговорили к 10 годам ИТЛ. Последний приговор по статье “измена Родине” вынес в 1950 году ВТ войск МВД по Вологодской области. Уроженка Рундевизии Мария Лаукарт была осуждена к 25 годам лишения свободы.
Судьба оставшихся на Черниговщине жителей Великого и Малого Вердера также была незавидной. С оккупантами оставшиеся немцы-католики не сотрудничали, поэтому после освобождения Черниговщины они еще 6 месяцев проживали в селах, работая в местных колхозах, а в марте-мае 1944 года все трудоспособные мужчины были мобилизованы Дмитровским РВК Черниговской области в Трудармию.
Их отправили в ИТЛ Бакалстроя-Челябметаллургстроя, где они содержались отдельно от заключенных ГУЛАГа. Найдена 61 фамилия трудармейцев, возраст мобилизованных от 17 до 48 лет. Из них 9 человек были уже в ИТЛ осуждены, приговоры в официальных документах не приводятся, но по другим сведениям их расстреляли, а еще 2 человека умерли от недоедания и болезней. В 1946 году началась демобилизация немцев из Трудармии, но домой они не вернулись, их отправили в спецпоселения (Кыштым, Беломорканал, СУ 859, СУ 880 и др.).
Трудармия мало чем отличалась от концлагерей, но, формально, немцы были мобилизованными, а не заключенными. Пока шла война, за оставшиеся в селах семьи мобилизованных немцев отвечал Дмитровский РВК, поэтому их не трогали. Но в феврале 1946 года всех немцев Великого и Малого Вердера депортировали в восточные районы страны. Директивного документа о выселении, как это было в случае немцев Крыма, не найдено. В справках об освобождении указывается директива НКВД СССР № 181 от 11.10.1945 г., но она касалась правил регистрации репатриантов в спецпоселениях. Немцы-католики Беловеж, не покидавшие мест постоянного проживания, под эту директиву не попадали.
Семьи трудармейцев отправили совсем не туда, где находились их отцы, братья, мужья и сыновья. Всего найдено 32 фамилии депортированных членов семей. Список неполный, подходящих фамилий немцев, высланных по обвинению “лицо немецкой национальности”, много больше, но прежнее место проживания в источниках не указывается, что не позволяет их однозначно идентифицировать. Тем не менее, список дает ясное представление о местах депортации. Большинство жителей были отправлены “на лесоповал” в спецпоселения Кировской области, а некоторые оказались в Коми АССР и даже в Иркутской области.
После депортации 1946 года немецкая диаспора на Черниговщине окончательно перестала существовать, немцы Беловеж были рассеяны по территориям востока и севера России, в Казахстане и Сибири.
В июне 1945 года села Грос Вердер и Кляйн Вердер переименовали в Зеленовку и Малозеленовку, а Гросвердерский сельсовет стал называться Зеленовским. Немецкое название Рундевизия заменили на Круглолуговку (буквальный перевод с немецкого). Позднее Зеленовку и Малозеленовку объединили в одно село Зеленовка.
Покинутые немцами села заселялись переселенцами, еще в 1943 году в Белых Вежах (Беловежи Вторые) поселили переселенцев из Курской области России. За доставшимися бесплатно усадьбами переселенцы не следили, деревянные постройки без ухода и ремонта постепенно приходили в негодность. Мощеные тротуары села новые хозяева разобрали на бытовые нужды. Позже переселенцы разъехались кто куда, а село так и не возродилось. По состоянию на 2019 год на территории бывшего села нет ни одного жилого дома, только развалины да заброшенное лютеранское кладбище.
Село Зеленовку в 1946 году также заселили переселенцы из России и Белоруссии. Негативный опыт бесплатной передачи домов в Белых Вежах был учтен, с каждой семьи новых переселенцев брали 1500 рублей за право вселиться в дом. Село возродилось, существует оно и поныне, хотя там и сказываются происходящие по всей Украине демографические процессы сокращения численности и старения сельского населения.
А другие села так полноценно и не возродились. В селе Городок до 1954 года был сельсовет, действовал колхоз им. Тельмана, затем село вошло в состав сельсовета села Рубанка Дмитровского района, а в 1970-х годах было снято с учета из-за отсутствия жителей. Круглолуговка просуществовала дольше, село сняли с учета в 2009 году, а Кальчиновка находится на грани исчезновения.
С 1987 года имел место массовый выезд немцев России и Казахстана на историческую родину. Среди уехавших был и уроженец Малого Вердера Яков Андреевич Райт (1919-2007). Он пережил раскулачивание, голод 1932-1933 годов, с сентября 1941 года по апрель 1946 года находился в Трудармии в Богословлаге, затем проживал на спецпоселении в Казахстане.
Выехав в Германию, он посвятил оставшуюся часть жизни изучению истории своей малой родины, восстановлению исторической правды о немецких поселениях Черниговщины и о судьбах односельчан. Его воспоминания хранятся в Бахмачском районном историческом музее. В 2002 году он с соавторами издал в Касселе книгу “Gross und Klein Werder”. Воспоминания и книга стали объектами пристального внимания, на них ссылаются как краеведы, так и известные ученые-историки в своих публикациях о Беловежских колониях.
Благодаря подвижнической деятельности Якова Райта стали известными многие факты истории Беловеж, начиная от создания колоний и до советского периода. В частности, он составил список умерших от голода в Великом и Малом Вердере. В 2007 году жители Зеленовки установили в селе памятный знак Жертвам Голодомора.
Вклад в изучение истории лютеранских поселений Беловеж внес и житель Мюнхена Николай Луфт, изучающий историю своей семьи. Родился он в спецпоселении Тюменской области, а его дед, отец, старшие братья и сестры до депортации проживали в Городке. Собранные им сведения содержат, в частности, уникальную информацию о переезде предков из Любека в Санкт-Петербург.
С 1990-х годов на Черниговщину спорадически приезжают немцы, чтобы поклониться земле предков. В Зеленовке чудом сохранился католический костел, в 1934 году коммунисты снесли купола, а здание переоборудовали под клуб и кинотеатр, пристроив котельную. В качестве сельского клуба давний костел и дожил до наших дней. Есть еще здание школы, построенной немцами в 1907 году, там размещалась восьмилетняя школа, которую в 2016 году закрыли из-за отсутствия учеников. Сохранилось и несколько немецких домов, уже перестроенных новыми владельцами.
А в лютеранских селах объектом паломничества является кладбище в Беловежах Вторых, приезжим показывают также памятник семье Эдель в Кальчиновке, а в других селах можно увидеть лишь развалины, поросшие лесом.
Работы по сохранению исторической памяти о Беловежских колониях Черниговщины в течении ряда лет проводит Бахмачский районный исторический музей им. М.Г. Яременко. Научные сотрудники музея собирают исторические экспонаты быта немцев, официальные исторические документы и свидетельства очевидцев, сотрудничают с заинтересованными немецкими общественными организациями и частными лицами, публикуют статьи по истории Беловеж в местной прессе. Свой вклад вносят и краеведы Бахмачского района.
Музей стал первым местом, куда обращаются приезжие немцы, их знакомят с имеющимися фондами, проводят экскурсии по немецким поселениям. Гостями музея были Яков Райт, его сын Валентин и племянник Валентин Вотчал. В 2007 году музей провел научно-практическую конференцию, посвященную истории Беловежских колоний. Готовится постоянная экспозиция по истории Беловеж. Можно надеяться, что память о немецких колониях Черниговщины сохранится.