Галерея Русской Культуры.
Время собирать камни.
Эссе 1
В жизни каждого поколения есть разные времена, есть время разбрасывать камни, а приходит время их собирать. Так покойный русский писатель Владимир Солоухин когда то давно написал очерки о разных знаковых деятелях русской культуры и назвал ее «Время собирать камни». Солоухин провиденциально пророчески разбудил интерес в том советском обществе 60-70-х годов XX-го века к богатству мирового феномена русской имперской типологической культуры и ее истории. И то, что он предвидел тогда пророчески пришло сегодня к нам, в Наше с Вами время. Оно пришло в разных ипостасях, где культурные прозрения общества, сочетаются с откровенным махровым безкультурьем либералистики.
Так просматривая разные справочные материалы для работы я увидел статью некоего Григория Шувалова, позиционирующего себя, как «поэт, литературный критик, публицист»: -
«Достоевский и его пушкинская речь. Взгляд из сегодняшнего времени»
«В чем ошибка Достоевского?»
О «Пушкинской речи» Фёдора Михайловича и ее современном понимании …
Речь Достоевского была произнесена в 1880 году в честь открытия памятника Пушкина, на котором были выбиты строки из пушкинского стихотворения «Памятник». И до 1937 года, когда отмечалось 100-летие со дня смерти поэта, на памятнике воспроизводился отцензурированный вариант:
«И долго буду тем народу я любезен,
Что чувства добрые я лирой пробуждал».
То есть тот Пушкин, которого знал Достоевский, был совсем не тот Пушкин, которого знаем мы.
В чем ошибка Достоевского? В начале свое речи он говорит, что появление Пушкина «сильно способствует освещению темной дороги нашей». То есть восемьсот лет, прошедшие с крещения Руси, Достоевский объявляет «темной дорогой нашей», как будто не существовало русской культуры, не было Князя Светослава победителя паразитического Ига иудохазар, Александра Невского, Сергия Радонежского и иных не упомянутых. Ошибся Достоевский и тогда, когда говорил о том типе странника, который надолго на земле Русской поселился. Последним крупным странником в русской литературе был, пожалуй, Фома Гордеев.
Теперь о тезисе, который часто озвучивают: дескать, по Достоевскому Пушкин вёл к всечеловечности, к единению русского народа с народами России, что позволило создать нам великое государство. Но Достоевский этому противоречит, он пишет, что мы придём «ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода». Грубо говоря, Достоевский призывал к единению всех белых. Кто такие русские, по мнению европейцев? Это неправильные белые, которые живут почему-то по восточным законам. Хотя у нас давно европейские законы. Русские, безусловно, европейский народ. Достоевский и Толстой – это европейцы. Достоевский верно отметил, что вся суть «Евгения Онегина» заключается в словах Татьяны:
«Но я другому отдана
И буду век ему верна».
Толстой же эту мысль перевернул:
«Но я другому отдана
И не буду век ему верна»,
и с этого начал свой роман.
(«Анна Каренина», но это настолько натуралистическая атеистическо-материальная мысль, что сам автор статьи предстает акультурным материалистом и политизированным типом, опыленной либерализмом, личности В.М.)
И после этого русская история уже становится европейской, и такая история европейцам интересна. А вот Пушкин им во многом не интересен, он может прикинуться и англичанином, и испанцем, но у европейцев есть свой Шекспир, есть свой «Дон Жуан».
Достоевский многого не видел, он не видел, как герои его романа «Бесы» ожили и воплотились в жизнь, он их так любовно выписал, что они превратились в настоящих людей. Кто-то из современников Достоевского сказал о «Пушкинской речи»: «Она произвела на всех нас огромное впечатление в момент ее прочтения, но когда я прочел ее на бумаге, это впечатление спало». Эту речь мы сейчас можем рассматривать как некий культурный феномен, способствовавший осознанию роли Пушкина. До этого времени еще были сомнения, кто такой Пушкин, является ли он родоначальником русской литературы, или он один из многих. Тот же Белинский говорил, что Пушкин исписался. Появились новые кумиры, как например, Нестор Кукольник, писали, что время Пушкина прошло, но жизнь показала, что это не так. Из Пушкина вышла вся последующая русская литература: из пушкинского «Демона» вышел весь Лермонтов, из «Пиковой дамы» вышел весь Достоевский. Пушкин не был создателем русской литературы, но он наметил пути ее развития. Как раз о путях очень мало сказал Достоевский. Может, его это не интересовало, Достоевский все-таки не литературный критик, он – писатель, и как писатель он пишет об одном из своих любимых авторов. И рассматривать «Пушкинскую речь» Достоевского следует не с точки зрения критики, а как точку зрения писателя. И рассматривать ее следует, говоря не о творчестве Пушкина, а говоря о творчестве Достоевского».
Подведем промежуточный итог!
Что можно сказать о Пушкине? Пушкина советско-марксистская политизированная мысль трактовала предельно материалистически и этим оскопила его творческое значение для Русского Мiра. Это наглядно показывает одна из жемчужин моей книжной коллекции: -
«издание типографiи А.А. Карцева коммиссiонера Императорскаго Общества Любителей Естествознанiя, Антропологiи и Этнографiи, Москва, Покровка, д. Егорова.
1888 год.
Сочинения А.С. Пушкина.
Издание второе
Исправленное и дополненное по изданию
Общества для пособiя нуждающимся литераторамъ и ученымъ»
Пушкин здесь предстает совсем иным Пушкиным, чем Нам с Вами внушала «лучшая в мире система педагогики советской школы», которая по лживым уверениям «социалистическо-коммунистических» идейных пропагандистов позволила «впервые построить «лучшую в мире социалистическую систему государства». Правда потом вышла маленькая неувязочка и эта «лучшая в мире система», естественно по недосмотру «отдельных личностей», вдруг катастрофически рухнула. Но причины этой общенародной беды, куда они погрузили Россию, до сих пор ретивые коммунисты все ищут на стороне, не зря говорят про ту соломинку, «что ее в чужом глазу сразу видно, а в своем глазу и бревно не заметно».
Вот и Пушкин того моего издания А.А. Карцева выглядит не по «советски», а по русски, например: -
Товарищ верь, взойдет она
Звезда пленительного счастья
Россия вспрянет ото сна
И на обломках (самовластья)
Напишут наши имена
(слово самовластья убрано, это редакторская правка цензуры того уже насквозь либерального времени второй половины XIX века В.М.)
Пушкинское понятие самовластие не имеет никакого отношения к системе Монархического Самодержавия и политически было вымарано на его полувековой юбилей речи Достоевского. А в извращенном смысле с удовольствием тиражируется "марксистами" советского времени. Такие «редакторско-творческие» дополнения и корректировки либералов видны везде в русском культурном творчестве, в том числе и при советской власти, это было время плена и осквернения русской культуры. Эти дегенераты духа, но идеологические материальные ловцы «улучшения жизни трудящихся», без устали до сих пор ломают Эстетику Мировой Русской Имперской Типологической Культуры.
Правда при этом, в «трудящихся» (вместо ранее мифического «пролетариата», ограбив село и соорудив на Руси «советскую систему колхозов и совхозов»), они записывают только людей непосредственно физического труда. А себя же, паразитическую слизь общества и мерзкое «советское» троцкистское воровское чиновничество, они скопом записывают в «советскую интеллигенцию». Прикрываясь здесь, в «советской интеллигенции», причислением к этим гнусным либеральным паразитам простых врачей, учителей … Где во главе любого сословия подобных специалистов обязательно стоял, при советской власти, либеральный финансово-паразитический воровской чиновничий клан, как по преемственности стоит он здесь же и сегодня, при лживой воровской «демократии».
Глобальное понятие и ощущение феномена Русской Культуры доступно было и есть очень и очень немногим людям. Это наши исторические личности Митрополит Иларион, преп. Сергий Радонежский, Александр Невский и Дмитрий Донской, Царь Иван IV Васильевич Грозный и многие иные. Это и сравнительно недавние Наши с Вами современники это М.В. Ломоносов, А. С Хомяков, Н.Я. Данилевский, Ф.И. Тютчев, К.Н. Леонтьев, В.А. Кокорев и Д.И. Менделеев, и многие иные. XX век дал Русскому Мiру и Нам с Вами: - М.А. Булгакова, О.В. Лосева, Ю.В. Кнорозова и В.М. Глушкова, Б.Ф. Поршнева и О.А. Лаврентьева. Чем же примечательны и оригинальны в духе творчества русские деятели XIX и XX века, начиная со славянофилов?
Воцарившиеся в социальном сознании народов западного мира иудохристианские догмы, разлагающего социальную нравственность общества идеи дарвинизма-эволюционизма, и затем мрак релятивизма «относительности», поднял дух Русского Мiра на защиту основ неразрывности типологической культуры имперских наднациональных народов мира. Здесь Русский Мiръ выстрелил богословскими работами А.С. Хомякова (богословские тетради, изданные в Париже на французском языке) и широко известным шедевром научно-культурной мысли «Россия и Европа» Н.Я. Данилевского. А вот другая, даже более значимая работа Н.Я. Данилевского: - «Антидарвинизм» осталась не оцененной по достоинству по сей день.
Что же толком из себя представляет, этот самый современный дарвинизм? Это политизированные теоретические выкладки-предположений Чарлза Дарвина по результатам его собирательства коллекции растительного и животного мира, перекрашенные либеральной «наукой» в аксиомы непререкаемого эволюционализма. «Энциклопедист» Дарвин пришел к некоторым «головным» предположениям итогов своих исследований, и как доказательную базу оставил заключение, что «будущие исследователи обязательно найдут практическое потверждение моим предположениям, настолько они наглядны». Но, а в реалиях жизни, ищут и ищут дотошно до сих пор, и до сих пор ничего не находят. Но это не мешает либеральным махинаторам от лженауки строить свои политические псевдосоциологические конструкции эволюционизма, опираясь, как на основу, на «головные» предположения Дарвина, выдавая их за аксиомы и постулаты, не требующие доказательств.
А «Антидарвинизм» Данилевского, это не жанр политической публицистики «России и Европы», а строго научное доказательное исследование, камня на камне, не оставляющая от основ «головных» предположений Дарвина и самого политического эволюционизма либералистики. И этим он страшен для либеральных плагиаторов и версификаторов.
Наше с Вами обсуждение продолжим в следующей части.
Эссе 2
«Простая публика» не в состоянии понять глобальной сути «Антидарвинизма», а публицистический понятный читательским массам вариант этого шедевра не дают издать сами либералы. Великий почин «России и Европы» Н.Я. Данилевского по классификации истории народов, в противовес примитивному «историзму», этой линейной «карамзиновщине» Русского Мiра от либералов, подхватил К.Н. Леонтьев. Леонтьев был великий психосоциолог и он геополитически посмотрел на историю России и ее место в культурной жизни народов мира. Леонтьев посмотрел провидчески на прежнюю наднациональную жизнь Русского Мiра и ужаснулся грядущей катастрофе пропасти будущего, куда толкали Россию и властные либералы, и сама наша либеральная интеллигенция. «Республиканство» своими миражами «свободы, равенства, братства» разложило западническое и властное общественное поле России. Показательно здесь, что с красными бантами после Февраля 1917 года щеголяли члены Императорского Дома Романовых. Пылал и горел после Февраля на митингах идеями «новой эры» известный православный философ Князь Е. Трубецкой, с красным бантом в петлице.
И закономерное возмездие настигло «поборников новой эры», Трубецкой умер в Новороссийске в 1918 году спасаясь бегством в эмиграцию, Митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), один из авторов ектении Поместного Собора РПЦ марта 1917 года о поминании «богоданного Временного правительства» вместо поминания Государя, был зверски убит через год прямо в кафедральном Соборе Киева. Убит пьяными красноармейцами, которые штыками выковыривали драгоценные камни из оклада почитаемой иконы. Выковыривали и глумились, курили в Храме, прямо белым днем при верующих. Митрополит попытался усовестить большевистских разбойников, но был выведен ими из Храма и зверски растерзан на глазах у прихожан. Патриарх Тихон (Белавин), также инициатор той ектении 1917 года, был замучен большевиками в 1925 году.
А Пророк Леонтьев «был побит камнями» при жизни, затоптан «общественным мнением», как «ретоград», «изувер» и так и умер, в безвестности, повторив в зеркальном отражении мистически и символически путь великого поэта Низами. Низами недовольный своими стихами, на базаре анонимно, в разговоре нелестно отозвался о них и был избит почитателями «любимого Низами» до полусмерти. Леонтьев и сегодня не оценен по достоинству и не понят до конца. Пророки, Гении всегда многогранны и творят на стыке многих жанров и наук, материалистическая линейность мысли вызывает у них отвращение. Они прорицают будущее вчерашних и сегодняшних тенденций Нашего с Вами общественного Бытия и этим обречены на остракизм и забвение при жизни от трусливых обывателей. Правда всегда нелицеприятна и требует конкретной аскезы практической деятельности, и лишь далекое будущее потверждает их мистические прозрения.
Но вернемся к пушкинскому юбилею. И вот, что давным, давно пророчески сказал по поводу юбилейной речи Достоевского великий русский провидец К.Н.Леонтьев: -
«Об этой речи я и хочу поговорить. Не пора ли уж перестать писать о Пушкине и о всех тех, кто блистал и действовал на его московской тризне? Довольно!.. Общество русское доказало свою «цивилизованную» зрелость, поставило Пушкину дешевый памятник,- по-европейски убирало его венками, по- европейски обедало, по-европейски говорило на обедах спичи. По обыкновению своему, интеллигенция наша ровно, по этому поводу, ничего не выдумала своеобразного.
Я нахожу, что речь г. Достоевского в самом деле должна была произвести потрясающее действие, если только согласиться с оратором, что признание космополитической (всемирной В.М.) любви, которое он считает уделом русского народа, есть назначение благое и возвышенное. Но, признаюсь, я очень многого в этой идее постичь не могу. Это всеобщее примирение, даже и в теории, со многим само по себе так непримиримо!..
(здесь Леонтьев провидчески показывает гибельность норм «эгалитарной демократии» и ложности идей космополитизма у того «россиянского» озападненного общества; показывает неминуемое принижение и даже гибель наднационального имперского духа Русской Культуру от проказы эгалитарного «демократизма» и показывает его конкретные будущие глобальные последствия В.М.)
Во-первых, я постичь не могу, за что можно любить современного европейца...
Во-вторых, любить и любить - разница... Как любить? Есть любовь-милосердие, и есть любовь-восхищение; есть любовь моральная и любовь эстетическая. Даже и эти два вовсе несхожие влечения нужно подразделить весьма основательно на несколько родов. Любовь моральная, то есть искреннее желание блага, сострадание или радость на чужое счастье и т. д. может быть религиозного происхождения и происхождения естественного, то есть производимая (без всякого влияния религии) большою природною добротой или воспитанная какими-нибудь гуманными убеждениями. Религиозного происхождения нравственная любовь потому уже важнее естественной, что естественная доступна не всякой натуре, а только счастливо в этом отношении одаренной; а до религиозной любви, или милосердия, может дойти и самая черствая душа…
Относительно же европейцев эта доброта весьма подозрительного источника, и, признаюсь, я расположен ее презирать.
В речи г. Достоевского, по поводу Пушкина, эти два чувства - совершенно разнородные и в жизненной практике чрезвычайно легко отделимые - вовсе не различены. А это очень важно. Лермонтов и другие кавказские офицеры, сражаясь против черкесов и убивая их, восхищались ими и даже нередко подражали им. Точно такое же отношение к горцам мы видим и у староверов казаков, описанных гр. Львом Толстым. Этот же романист представил нам примеры подобных двойственных отношений русского дворянства к французам в эпоху наполеоновских войн. Черкесы эстетически нравились русским, противникам своим. Русское дворянство времени Александра I восхищалось тогдашними французами, вредя им стратегически (а следовательно, и лично) на каждом шагу.
Но возможно ли сводить целое культурное историческое призвание великого народа на одно доброе чувство к людям без особых, определенных, в одно и то же время вещественных и мистических, так сказать, предметов веры, вне и выше этого человечества стоящих,- вот вопрос?
В этом отношении к г. Достоевскому можно приложить одно название, вышедшее нынче почти из употребления,- он замечательный моралист.
Как мы можем мечтать о благе правнуков, когда мы самое ближайшее к нам поколение - сынов и дочерей - вразумить и успокоить действиями разума не можем? Как можем мы надеяться на всеобщую нравственную или практическую правду, когда самая теоретическая истина, или разгадка земной жизни, до сих пор скрыта для нас за непроницаемою завесой; когда и великие умы и целые нации постоянно ошибаются, разочаровываются и идут совсем не к тем целям, которых они искали? Победители впадают почти всегда в те самые ошибки, которые сгубили побежденных ими, и т. д.
...Ничего нет верного в реальном мире явлений. Верно понятый, не обманывающий себя неосновательными надеждами реализм должен, рано или поздно, отказаться от мечты о благоденствии земном и от искания идеала нравственной правды в недрах самого человечества.
Эпиграфом к роману «Бесы» выбран евангельский рассказ об исцелении бесноватого, который, исцелившись, сел у ног Христа, а бесы, бывшие в нем, вошли в свиней, кинувшихся в море... «Бесноватый» олицетворяет в этом случае у г. Достоевского Россию, которая тогда исцелится от всех недугов своих, лично нравственных и общественных, когда станет более христианскою по духу своему нацией (разумеется, в лице своих образованных представителей). Но и это весьма неясно... Какое христианство: общеевангельское какое- то или в самом деле православное, с верой в икону Иверской Божией Матери, в мощи св. Сергия, в проповеди Тихона Задонского и Филарета, в прозорливость и святую жизнь некоторых и ныне живущих монахов?..
(глубокий христианский мыслитель провидчески чувствовал тогдашний кризис протестантско-синодаидальных догматов Веры, и «нестяжательства» природного русского духа, и ставит здесь вопрос ребром В.М.)
Какое же именно христианство спасет будущую Россию: первое, неопределенно-евангельское, которое непременно будет искать форм,- или второе, с определенными формами, всем, хотя с виду (если не по внутреннему смыслу), знакомыми?.. На это мы в «Бесах» не найдем и тени ответа!
И вдруг эта речь! Опять эти «народы Европы»! Опять это «последнее слово всеобщего примирения»! Этот «всечеловек»! - И ты тоже, Брут! Увы, и ты тоже!..
Из этой речи, на празднике Пушкина, для меня по крайней мере (признаюсь), совсем неожиданно оказалось, что г. Достоевский, подобно великому множеству европейцев и русских всечеловеков, все еще верит в мирную и кроткую будущность Европы и радуется тому, что нам, русским, быть может и скоро, придется утонуть и расплыться бесследно в безличном океане космополитизма.
Именно бесследно! Ибо что мы принесем на этот (по- моему, скучный до отвращения) пир всемирного однообразного братства? Какой свой, ни на что чужое не похожий, след оставим мы в среде этих смешанных людей грядущего... «толпой»... если не всегда «угрюмою»... то «скоро позабытой»...
Над миром мы пройдем без шума и следа,-
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда...
Писатель, которого вы сами высоко цените и которого вы в начале предыдущего письма назвали не только даровитым и вполне русским, но и весьма полезным, шаг за шагом, слово за словом, явился у вас под конец того же письма человеком, почти вредным своими заблуждениями, чуть-чуть не еретиком!.. Но чего же вы хотите после этого? Чего же вы требуете от России нашей и от нас самих?"
Вот на этом Мы с Вами закончим и продолжим в следующей части.
Время собирать камни.
Эссе 3
Леонтьев о речи Достоевского (продолжение): -
Итак (скажет мне кто-нибудь), вы позволяете себе отрицать не только возможность повсеместного «воцарения правды», «мирной гармонии» и «благоденствия» на земле, но даже как будто противополагаете все это христианству как вещи с ним несовместные, изображаете все это чуть- чуть не антитезами его... Вы забыли даже катехизис, в котором всегда приводится текст: «Бог любы есть...»
О «гармонии» я постараюсь сказать особо, если успею, потому что слово «гармония» я понимаю, по-видимому, иначе, чем г. Достоевский и многие другие современники наши. Борьба двух великих армий, взятая отдельно от всего побочного во всецелости своей, есть проявление «реально-эстетической гармонии»...
Для того, кто этой речи покойного Достоевского не слыхал и не читал или кто забыл те ее самые существенные строки, которые меня так неприятно удивили,- я эти строки здесь помещаю. Вот они:
"Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей. Если захотите вникнуть в нашу историю после Петровской реформы, вы найдете уже следы и указания этой мысли, этого мечтания моего, если хотите, в характере общения нашего с европейскими племенами, даже в государственной политике нашей. Ибо, что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе, может быть, гораздо более, чем себе самой? Не думаю, чтоб от неумения лишь наших политиков это происходило. О, народы Европы и не знают, как они нам дороги!»
Я вспоминаю одну отвратительную картинку в какой-то иллюстрации: сельский мирный ландшафт, кусты, вдали роща, у рощи скромная церковь (католическая). На первом плане политипажа крестный ход; старушки набожные, крестьяне без шляп; в позах и на лицах именно то "смирение", которое и в нашем простолюдине в подобных случаях нас трогает. Впереди - сельское духовенство с хоругвями. Но эти добрые, эти "смиренные перед Христом" люди не могут дойти до Его храма. Поезд железной дороги остановился зачем-то на рельсах, и шлагбаум закрыт. Им нужно долго ждать или обходить далеко. Прямо в лицо священникам, опершись на перила вагона, равнодушно глядит какой-то бородатый блузник. Политипаж был, видимо, составлен с насмешкой и злорадством...
О, как ненавистно показалось мне спокойное и даже красивое лицо этого блузника!
И как мне хочется теперь в ответ на странное восклицание г. Достоевского: -
«О, народы Европы и не знают, как они нам дороги!» - воскликнуть не от лица всей России, но гораздо скромнее, прямо от моего лица и от лица немногих мне сочувствующих: «О, как мы ненавидим тебя, современная Европа, за то, что ты погубила у себя самой все великое, изящное и святое и уничтожаешь и у нас, несчастных, столько драгоценного твоим заразительным дыханием!».
И такое же странное заключение г. Достоевского: -
«И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе всечеловечной и всесоединяющей, вместить в нее с братскою любовью всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!»
…ответить: - «Я спрашиваю по совести: можно ли догадаться, что здесь подразумевается некая таинственная церковно-мистическая и даже чуть не апокалипсическая мысль о земном назначении России? Нет, здесь … Что-нибудь одно из двух - или я прав в том, что эта речь промах для такого защитника и чтителя Церкви, каким желал быть Ф. М. Достоевский, или я сам непроницателен в этом случае до невероятной глупости. Пусть будет и так, если уж покойного Достоевского во всем надо непременно оправдывать. Я и на эту альтернативу соглашусь скорее, чем признать за этой космополитической, весьма обычной по духу в России выходкой какое-то особое значение!».
И так подведем итоги мнения Леонтьева: -
Услышало ли «просвещенное русское культурное общество» пророчества Русских Гениев? Нет, не услышало! Оно покатилось к «всемирной любви» Достоевского и ереси «всеединства», «софианства» и «имясловия» от В. Соловьева и его последователей о. Павла Флоренского, «православного социалиста» о. Сергия Булгакова, Л.П. Карсавина и иных ложных «пророков». Покатилось прямо в духовную «прелесть» ереси «культуры Серебренного Века», напитываясь гибельными идеями «марксизма». Здесь в Серебренном Веке псевдорусской культуры-лубка и сопутствующего ему «модернизма» погиб в «меерхольдовщине» Русский Театр с его Великими Русскими природными Традициями. А в послереволюционном «Пролеткульте» растерзали Великую Русскую Культуру и доканали Театр, сделав его официальным Амвоном Культуры и Алтарем атеизма и «модернизма».
На Русский Театр, вместе с «академизмом» опустилась Тьма «партийной станиславовщины» в смеси с альтернативностью «немирович-данченковщины». Но здоровые силы в театре выжили чудесным образом! Выжили трагическим талантом нового Русского Пророка – Михаила Афанасьевича Булгакова. Булгаков дал Нам с Вами грядущим поколениям пророческий срез той советской антикультуры в своем «Театральном Романе». Фабула романа построена настолько «громоздко» и изящно, что даже надзиратели за советско-марксистской нравственностью не смогли поставить роману шлагбаум. Вся «кухня» мерзкого Шабаша либеральной советской антикультуры, в «Театральном романе» была выставлена Булгаковым с фотографической точностью.
Его драматургию: - «Зойкины квартиры», «Дни Турбиных» повести «Дьяво-лиада» и «Роковые яйца» и эпическую повесть «Собачье сердце» советские властные моралисты стали представлять сатирической бытовухой, и тоской лжеинтеллигента по ускользнувшему в прошлое русскому мещанскому мирку (роман «Белая Гвардия»). Попутно замечу, что я сам много спорил об истинном смысле «Мастера и Маргариты» с известными и авторитетными литературоведами, а конкретно о его содержании, там финал непонятным образом (вдруг сбившемся ритмом повествования и появившимися «левыми» акцентами в авторском замысле) теряет свое идейное и русское нравственное наполнение. Мне возражали, глупость сохранились черновики автора! Я с недоумением смотрел на оппонентов, ведь было известно, что Булгаков много раз переписывал роман и отдельные части и что Нам с Вами в публикации предложила «елена сергеевна со товарищи надзиратели» неизвестно, а лишние черновики можно убрать.
Исследователи творчества М. Булгакова отмечают в нем сильное «игровое начало». Да это и немудрено Булгаков обладал феноменальным драматургическим даром. В «Театральном романе» автор за драматургической многоплановостью изложение (Максудов, автор, мнение иных героев) «укрыл» для будущего читателя, то есть для Нас с Вами, страшную прозу низкопробного этического бытия советской жизни и ее «творческой интеллигенции» этих будущих сегодняшних кабинетных ренегатов - «красных профессоров». Революция с ее «свободой» террористического Хаоса, как трагическая мировая катастрофа, и ее тени «мировые революционеры» само Высокое Бытие Русского Мiра и его Высокую Имперскую Культуру, вместе с ее Эстетикой, втоптали в грязь советской материалистической жизни и это пророчески, иносказательно, но наглядно, сумел показать Михаил Афанасьевич Булгаков.
Булгаков всем своим Творчеством кричал из своего далека, кричал Нам с Вами грядущим: -
«Но, не правда ли, зло называется злом
Даже там - в добром будущем Вашем?»
«Время эти понятья не стерло,
Нужно только поднять верхний пласт -
И дымящейся кровью из горла
Чувства Вечные хлынут на Нас».
В. Высоцкий
Русский Гений Булгакова, как и Гений Леонтьева, не слышат по достоинству и сегодня. Но пришло время и на смену им пришел Владимир Солоухин, с его Высокой Эстетикой Русского Бытия. Его «Письма из Русского Музея» разбудили от летаргии после революционного геноцида Наш с Вами Русский Мiръ. А затем уже Русская Православная Церковь выстрелила откровениями Митрополита Иоанна (Снычева).
Вот и Свиридов….
Своим творчеством Свиридов провозглашает идеалы русского культурного идентитаризма XXI века, он буквально кричит: -
«Моя Россия. В муках и крови возникает новое понятие национального. Людям надоело быть «общечеловеками», они хотят быть немцами, венграми, казахами или узбеками… Только в РСФСР, где коренной русский народ унижен ниже всякой меры, лишен исторической памяти и всякое упоминание о ней называется фашизмом… Чувство национальной солидарности стихийно соединяет многие народы, которые боятся быть раздавленными державной мощью мирового космополитизма. Эта боязнь разумна, оправданна».
«Я русский человек! И дело с концом. Что еще можно сказать? Я не россиянин. Потому что россиянином может быть и папуас. Hо русский человек – это русский человек. Во мне течет русская кровь. И этим горжусь. Я призываю вас надо гордиться, что мы – русские люди!».
Сегодня Русская Культура и Русский Театр залита вонючей «уриной» и «мироновщино, ширинкино-захаровщиной» либеральных испражнений, залита от самого Большого до мерзкого «Гоголь-центра» с его «серебренниковщиной», но Мы с Вами обязаны повернуть этот мутный поток околокультурных испражнений вспять. Мы повернем! Да будет так!
И ныне пришло, Наше с Вами, Время – Время собирать камни! Время исторгнуть Хаос из Жизни Русского Народа и вернуть Наши с Вами Высокие Эстетические Русские Наднациональные Имперские Традиции!