Однажды в Сухуми, самой благоустроенной турбазе СССР на Черноморском побережье, произошёл у меня такой случай.
Я там находился с другом, со Славкой Смирновым. Нам как горным туристам, преодолевшим множество перевалов, предоставили на турбазе на двоих стационарную палатку, где обычно размещались четверо. Мы расположились в ней по-барски. Да и время проводили с удовольствием: ели, пили, загорали на морском пляже, лёжа на шезлонгах и изумляя окружающих своим неповторимым чёрным загаром.
Потом вечерами, принарядившись, отправлялись в центр города, где задерживались почти до утра, потому что… Ну, в общем, потому.
Ровно в одиннадцать часов вечера наша база закрывала ворота, и проникнуть внутрь через высокий забор с колючей проволокой становилось совершенно невозможно. Поэтому приходилось стучать в утренних сумерках в дверь проходной, где в будке ночевал сторож. Он терпел это безобразие со стороны двух молодых нахалов, но, наконец, не выдержал и пожаловался самому директору, очень симпатичному грузину средних лет с тёмными усиками. Тот любил по утрам обходить всю территорию и давать распоряжения персоналу. Его указания выполняла пожилая секретарша, которой директор доверял полностью.
Ранним утром, уже находясь на турбазе, мы услышали по внутреннему радио вместо утренней зарядки неожиданное сообщение, повергшее нас в ужас: «Туристы Рязанцев и Смирнов за многократное нарушение правил внутреннего распорядка лишаются права пребывания и питания с 12 часов сего дня. Талончики в столовую у них аннулируются».
Это стало полным крахом, особенно для меня.
У Славки всегда имелся запасной капитал от родителей, а мне приходилось экономить. Поэтому друг, даже не позавтракав, отправился искать съёмное жильё для себя.
Обратные билеты до Москвы у нас уже имелись, и уезжать раньше времени не хотелось.
Что мне оставалось делать? Понимая, что терять больше нечего, я от отчаяния направился к директору турбазы, с огромным трудом преодолел сопротивление секретарши и проник в его кабинет.
Внутри, среди роскошных цветов, возле окна с блестящими голубыми занавесками, за широким круглым столом сидел Он, а напротив, в уютном креслице, - Она, юная грузинская красавица, и благосклонно слушала его явно влюблённую речь на грузинском языке.
Он нехотя оторвал взгляд от неё и обратился ко мне, сморщясь:
- Что вам?
Я глубоко вздохнул и произнёс, глядя на красавицу:
- Вы знаете, я пришёл поблагодарить от всего сердца директора турбазы. Ей просто нет равных на Кавказе! Никогда в жизни мне не было так хорошо, как здесь. Сколько же труда вложено, чтобы так наладить работу! Это и есть само искусство! Шота Руставели написал бы о вас новую поэму: «Витязь в тигровой шкуре на Сухумской турбазе». Вдохновлённый этим, я тоже о вас скажу стихами:
«Лучше вас на свете нет,
Потому что вы – поэт.
Самый добрый, самый лучший,
Оттого, что Вы- везучий».
Напряжение, возникшее на лице директора при моём появлении, исчезло, и он, наконец-то, улыбнулся:
- Ну что вы, это, пожалуй, слишком.
- Да нет же, нет! Хоть вы меня выгнали, но я всё равно люблю вас!
- А как ваша фамилия?
- Наверняка вы её не помните. Я – человек простой, а фамилия моя - Рязанцев.
- Ах, это ты!
Но тут неожиданно вмешалась Она, обратившись на русском языке:
- Котик, помоги ему в беде! А я и не знала, что ты у меня такой хороший.
- Ладно, оставайся!
- А нельзя ли у Вас задержаться дополнительно? На ничтожно малое время сверх положенного срока. Всего-то на 10-15-20 дней. А билет на поезд я сдам, клянусь!
- Что-о-о?!
- Ну, котик…
- Ладно, дьявол с тобой! Ступай, я распоряжусь.
- А талоны на еду будут?
- Тебе ещё и талоны подавай!
- Ну, котик…
- Хорошо, обещаю.
- А нельзя ли сделать так, чтобы вы сразу распорядились и сказали вашей секретарше всё это оформить немедленно, а то вдруг потом забудете про меня? Вы же так загружены неотложными и важными делами…
Директор явно заколебался. И вновь прозвучало: «Котик…»
Секретарша совершенно обалдела от его приказа. Быстро оформила документ о продолжительном проживании и выдала все талончики на питание. Вероятно, она решила, что я переодетый принц Уэльский. Во всяком случае, юной красавице я, видимо, понравился...
Окрылённый успехом, я направился в палатку, она ещё была не заселена, и залёг на свою кровать.
Явился Славка, сказал, что ему удалось найти подходящее жильё, но далеко от моря:
- А ты чего разлёгся? Время нашего пребывания здесь вышло. Нам пора! Быстренько собирайся и пойдём!
Я ему ответил, зевая:
- Никуда отсюда не пойду! Мне тут очень даже нравится. Не знаешь, что у нас на обед будет?
Славка, естественно, решил, что я сошёл с ума. Но я быстро растолковал, что делать:
- Беги к директору на дикой скорости. Он сегодня добрый и щедрый. Скажешь ему, что он лучше всех. Просись опять в эту же палатку на 20 дней. Там у него сейчас красотка сидит. Скажи: «Ваш Котик просто замечательная личность. Помогите мне, пожалуйста!» Ему это понравится. Ну, давай, давай, быстрее, а то на обед опоздаем.
Славка умчался, как вихрь. Вернулся вскоре ошарашенный и опечаленный. Вслед раздавался рёв директора, но слов было не разобрать. Оказалось, в кабинете тот набросился на Славку и разорвал рубашку на его груди. Новенькую, шёлковую!
- Я вошёл к нему, он один, я его назвал Котиком, как ты научил, а он рассвирепел…
- Дубина ты, всё перепутал! Это красавице надо было сказать: «Ваш Котик», а не самому директору.
Славка уныло покинул территорию турбазы, и мы с ним теперь встречались только на пляже. А в мою палатку так никого и не подселили.
Ну как после этого не любить Грузию?