И поморы начали искать более легкий путь на восток. Потомки новгородцев обнаружили в основании Канина удобный проход. Оказалось, что Канин в те времена вполне можно было считать вовсе не полуостровом, а островом.
В самом узком месте полуострова верховья двух рек - Чижы, впадающей в Белое море, и Чеши, текущей в Чешскую губу Баренцева моря, близко подходят друг к другу. По этим речкам, особенно при больших водах поморские кочи и ладье спокойно переходили из Белого моря в Чешскую губу. Небольшое расстояние между верховьями рек - всего в 20 сажен (около 50 метров), преодолевали, наняв кочевавших по окрестным тундрам, самоедов.
Со временем русла этих рек в верховьях порасчистили, положили деревянные катки, и возник знаменитый Чесский (Канинский) волок. Так был преодолен трудный участок морского пути на восток, и огибать "кукиш" мореплавателям уже не приходилось. Просуществовал он почти до конца XVIII века.
Следы пребывания
Поморы решают разведать и полуостров, и что лежит за ним. Канин привлекал поморов обилием рыбы и зверя. Они на своих кочах и ладьях приходили на полуостров, на промысел морского зайца, нерпы, а также на ловлю семги, белуги, наваги ...
Жилых поселений здесь не было даже в середине XIX века. Большинство населения, однако, составляют поморы, русские старожилы Канина. Веками ходили сюда русские люди на промысел. Можно считать, что Канин был для русских северян вроде тренировочного полигона. Отдельные потихоньку оседали на Канине.
Плавая по морям люди, не могли не останавливаться на побережьях. Устья рек, бухты были и местами укрытия от надвигающихся штормов, да и местами промысла. Чтобы укрыться от затянувшейся непогоды поморам приходилось строить временные жилища. Эти жилища были невелики. Временные поселения назывались станами в отличие от постоянных промысловых поселений - становищ.
Кресты, как навигационные знаки
Михаил Васильевич Ломоносов в 1763 году в Примерной инструкции морским командующим офицерам, отправляющимся к отысканию пути на восток Северным океаном писал: "На пристойном месте, которое у моря блиско и на высоте издалека видно, скласть из камней высокой маяк и на нем утвердить великой деревянной крест… и прежде отъезду вырезать при оном кресте литерами на доске или лучше начертать и смолою вычернить на камне имена судов и командиров, год, месяц и число, когда сие место российскими мореплавателями искано…”.
Трудно сказать, когда северные мореходы начали обставлять свои пути этими приметными знаками, но в XVI в. обычай был уже широко распространен. Множество крестов стояло в свое время на Новой Земле: по берегам Карских Ворот, в Костином шаре, на острове Валькове, Русской гавани, на Становых островах, в губе Строгановых и Мучной гавани; известны они на острове Вайгач.
Кресты прочно закреплялись на месте установки. Они вкапывались в землю или вставлялись в расселину скалы и забутовывались камнями. Затем их основания укреплялись мощной каменной закладкой или обносились бревенчатыми срубами. С лицевой стороны перекладины крестов покрывались каноническими надписями, а на стойках вырезались имена строителей и даты возведения, иногда врезались иконки.
Важнейшая функция поморских приметных крестов была связана с мореходным делом, навигационным обустройством транспортных путей. Во-первых, кресты являлись путевыми метками, обозначавшими характерные места морских и волоковых путей. Каждый крест был индивидуален и узнаваем, по нему опытный кормщик всегда мог определить свое местонахождение. В отдельных случаях с этой целью ставилось несколько крестов.
Так, в 1597 году, когда возвращавшиеся на шлюпках с севера Новой Земли участники третьей экспедиции В.Баренца обратились к встретившимся им поморам с просьбой помочь им определить маршрут, те ответили, что они должны плыть к Канину, который они узнают по пяти крестам, установленным на нем.
Кресты как опознавательные знаки имели одну замечательную особенность: их поперечина всегда и везде устанавливалась в направлении меридиана. Таким образом, мореплаватели, увидев на берегу крест, не только опознавали берег, но одновременно могли судить и о направлениях.