На перемене я изложила девчонкам свою теорию горячего сердца. Девочки как-то засомневались и предложили посоветоваться с мальчишками. Один голос Сашки Макарова у меня уже был и Вовка Симаков тоже будет «за» - всё же мы были когда-то одной командой. С остальными пацанами придётся договариваться.
На рисовании по классу полетели записки. Мы назначили общую встречу в сквере сразу же после уроков. Пришли все, кроме первой красавицы класса Ленки Орловой. Витька Клёнов и Мишка Бойцов, её дон Кихот и Санча Панса в одном лице, пришли, увидели, что Ленки нет, и ушли. Остальные расселись на траве и стали меня слушать. План был прост, но нужна была подготовка.
- Скажите, кто из вас любит Анну Генриховну?
Ребята ожидали любого вопроса, но не этого.
- Ты дура, что ли?
- Машка, ты с ума сошла?
- Ну как её можно любить?
И тогда я задала второй вопрос:
- А кому её жалко?
На меня посыпались насмешки. И только Вика Бойцова, сестра-близнец Мишки, неуверенно подняла руку. Все сразу же переключились на Вику.
- Вичка, а чо тебе её жалко? Она же твоего брата по голове журналом била и в угол ставила?
- Бойцова, ты что это? Она же дура! Чего её жалеть?
Вика заплакала и опустила руку. Я подошла к Вике и твёрдо сказала:
- Значит, нас двое.
И тогда все стали спрашивать: чего это мы собрались?
Я изложила им план, как растопить холодное сердце Анны Генриховны. План заключался в том, что однажды Анна Генриховна заходит в класс, а мы все сидим и плачем. А потом мы встаём и говорим хором: «Мы вас любим, Анна Генриховна». Пацаны ошалели от такого предложения и чуть было не ушли, но, почему-то остались. И тогда я выдвинула самый главный аргумент:
- Просто её никто не любит, понимаете? А когда мы её полюбим, она перестанет орать и бить нас. А может она и есть сама Снежная королева? Ведь Снежная королева почему Кая с собой взяла? У неё своих детей не было, а ей нужно было, чтобы хоть кто-то её полюбил! И когда она поняла, что Кай не может её полюбить, она и заморозила его сердце. Ну, давайте попробуем! А вдруг получится?
- Давайте голосовать, - предложила Ирка Богданова.
- Давайте лучше подумаем! - сказал Серёжа Пегов. Серёжа был отличником и у него, в отличие от меня, было примерное поведение.
- Давайте. Три минуты на раздумье – сказала я и все задумались.
Серёжа засёк время, потому что у него одного были часы, и когда три минуты истекли, Серёжа сказал «Стоп!»
- Кто за то, что мы будем топить ледяное сердце Анны Генриховны? – серьёзно спросила я, вытащив из портфеля первую попавшуюся тетрадь, чтобы записать тех, кто согласен. Все, кроме троих, подняли руки. Среди этих троих был Сашка Макаров. «Предатель!» - подумала я и посмотрела на Сашку так, что самой страшно стало. Сашка выдержал мой взгляд, но руки так и не поднял.
- Сашка, ты что, струсил?
- Вот ещё. Просто пацанам плакать нельзя.
- А если для дела? Для пользы?
- Всё равно нельзя.
- Ладно. Плакать будем мы с девочками, а вы просто хмурьтесь. Вы в душе плачьте. А кричать все вместе будем.
Но мальчишки внутренне сопротивлялись, и я видела это по их лицам.
- Кто против? – спросила я, выразительно посмотрев на Сашку. Он руки не поднял. Двое мальчишек, глядя на него, тоже не решились на открытое противостояние.
- Кто воздержался? – три руки взмылись ввысь.
- Итак, принято почти единогласно. Теперь я ставлю условие: нам нужно подготовиться, потому что если это делать неискренне - лёд не растопится. Герда искренне плакала над замёрзшим Каем. Дома тренируемся искренне плакать, операцию назначаю на пятницу. На классном часу.
- А громко плакать? – спросила Вика.
- Как хочешь. Герда плакала тихо, но у неё всё получилось. Зато представьте, как хорошо будет потом! Она нас полюбит и больше никогда не будет на нас злиться. Но если тихо не проймёт, тогда можно плакать громко.
С этим мы разошлись по домам.
Дома я подошла к зеркалу и решила попробовать заплакать. Это оказалось не так-то просто.
«Нужно нарисовать Генриховнин портрет», - подумала я и быстро намалевала тётку с выпученными глазами. Поставила лист перед собой и попыталась заплакать. Слёзы никак не хотели течь из моих глаз. И тогда я на портрете дорисовала сердце.
Представив, как это сердце будет таять, плавиться, как потеплеет колючий взгляд Анны Генриховны, как она раскроет нам свои объятия, я заплакала. Мне стало так жалко себя, ребят, но особенно её, ненавидящую меня всем своим холодным сердцем…
Продолжение:http://proza.ru/2020/03/25/656