Ремонт на Абрам-Мысе
Нет ничего тоскливее для моряка, чем длительная стоянка у причала судоремонтного завода в зимнем сумраке полярной ночи. Еще вчера наш корабль был живой и мощный механизм, стремительно идущий домой в родной порт приписки - Мурманск. А через пару дней, еще не закончив празднование прихода и коротко отчитавшись руководству за прошедший рейс, мы стоим пришвартованные к причальной стенке ремзавода. Так требует регламент технического обслуживания и ремонта.
С упавшим настроением наблюдаем грустную картину разборки и демонтажа всего, что еще вчера работало и существовало вместе с нами в едином напряженном ритме. График проведения всех работ представлял длинную, безрадостную картинку и заканчивался где-то в двухмесячной дали, отчего было тоскливо вдвойне. Теперь предстояли месяцы жизни в холоде, голоде (камбуз был отключен) и непривычном для экипажа беспорядке разобранного оборудования. Нарушен четкий, как часы, уклад корабельной жизни.
Полярная стужа плотным туманом окутала незамерзающий Кольский залив и нашу судоверфь, находящуюся на самом отшибе города, на противоположной стороне гавани. Небольшой рабочий поселок барачного типа был плохо обустроен и не имел надежного транспортного сообщения с городом. Лишь изредка курсировал старенький катерок, перевозивший рабочих и редких пассажиров. Удивительным было и странное для поморья название этого места. По легенде, оно произошло от жившего здесь в 16 веке святого Авраамия, и этот кусочек земли назвали Абрам-Мысом. Добраться в многолюдный город-порт к забытым земным радостям можно только этим паромным катером. Теплые воды залива, прогретые Гольфстримом, в сильные морозы парили так, что судоходство прекращалось и нам приходилось жить как на заброшенном острове. Во время редких поездок приходилось строго контролировать время, чтобы не опоздать к последнему вечернему рейсу, иначе ночевать придется на вокзале. Поселиться в городской гостинице всегда было большой проблемой.
Налетевшая стая ремонтников превратила двигатели и сложные механизмы в груду демонтированных деталей, которые неизвестно когда вновь станут работоспособными. Энергообеспечение производил питающий электрокабель, мощности которого хватало только на освещение и минимальный обогрев в нескольких каютах. Остальное было замерзшим и перепачканым чумазыми рабочими ремонтных бригад. Работы шли медленно и зависели от многих непонятных для нас причин. После получения зарплаты вдруг случался некомплект рабочих в ремонтной бригаде, а когда им удавалось собраться в полном составе, случался простой в механическом цехе завода. Существовало множество других «уважительных» причин, служивших основанием для изменения сроков окончания работ.
Глядя на такую чехарду, экипаж пребывал в томительном ожидании, когда же это все закончится, чтобы оторваться от надоевшей ремонтной стенки и как можно скорей выйти в море. Мне, молодому специалисту, недавно прибывшему на борт этого траулера, не имея ни семьи, ни жилья в городе, приходилось большую часть времени проводить на этой, как говорят на флоте, замерзающей «коробке». Единственным развлечением во время вялотекущего ремонта, среди унылой полярной ночи, являлось чтение книг. Это было спасением от тоски и медленного привыкания к порочной практике согревания увеселительными напитками.
Однажды, читая охотничьи рассказы Остапа Вишни, я не мог сдержать смех от забавных приключений известного мастера охотничьего искусства, к тому же великого фантазера и юмориста. Книга была на украинском языке. Мои школьные годы прошли на Украине, поэтому я с удовольствием мог читать на этом красивом, похожим на итальянский, певучем языке. В полной тишине, наступившей в обеденный перерыв, смех гулко разносился в пустых, холодных помещениях. Такие звуки давно не звучали на притихшем, обреченном на долгий ремонт судне. Первым не выдержал и заинтересовался происходящим бригадир слесарей со смешной фамилией Сковорода. Огромный, добродушный детина, мастер своего дела и крепкого словца, был непререкаемым авторитетом среди рабочих. Он скромно постучал в дверь моей каюты и попросил разрешения войти. Увидев, что я читаю и продолжаю улыбаться, произнес:
«До конца перерыва есть время, почитай вслух. Посмеемся вместе».
Его поразил мелодичный и очень выразительный украинский язык. Слово «полювання», он понял без перевода, это значит охота в полях, а слово «мыслывець» воспринял как человек-мыслящий, занимающийся охотой. Его поразило совпадение звучания многих слов и их смысла. Острота и юмор читаемого сюжета заключались в том, что дружная компания, хорошо знающая правила и повадки матерого волка, то есть «волчатники», закончили охоту тем, что только на второй день гона, расстреляв все патроны, они смогли уложить коварного зверюгу. А после того как отгремели последние залпы канонады, и каждый стрелок пытался доказать, что именно его выстрел был решающим, из крайней сельской хаты выбежала перепуганная девочка и закричала:
«Ой, тату, нашу суку вбылы».
Описание было произведено в стиле рассказов деда Щукаря.
Рассказ развеселил Николая, и он сквозь смех сказал:
«Представляю, сколько они выпили, если дворнягу не смогли отличить от волка. Ну, насмешил. Почитай еще».
На раскатистый смех бригадира стали подтягиваться и остальные ремонтники. Следующий рассказ оказался еще смешней, и теперь уже хохотали все заводские рабочие и члены экипажа. Заразительный смех раздавался и в коридоре и каюткомпании. Об окончании обеденного перерыва все забыли, и чтение охотничьих историй продолжалось. Через пару часов этого заразительного смеха ушла печаль, что и сегодня не поступили из ремонта долгожданные поршня главного двигателя. Веселое чтение продолжилось, все хотели дослушать очередную байку до конца. Рабочий день закончили позже обычного, и к проходной завода команда шла с улыбками на лицах.
На следующий день старший механик пошел к руководству завода выяснять причину задержки изготовления ремкомплекта главного двигателя. Время томительного ожидания бригадир предложил заполнить ярким украинским юмором. Опять веселые улыбки перешли в дружный смех и потом превратились в заразительный, безудержный хохот. Праздник смеха продолжался вплоть до прибытия необходимых для ремонта деталей. До конца рабочего дня оставалось пару часов, вроде бы и не стоило начинать трудоемкий процесс сборки двигателя, но настроение у всех было приподнятое, и без лишних обсуждений все дружно принялись за работу. Изредка кто-то произносил запомнившуюся смешную фразу, и новый взрыв смеха сопровождал сложную работу.
Рассказ затронул больной для бригады вопрос. Автор сумел образным языком показать слушателям всю нелепость происходящего под воздействием алкоголя - как на охоте, так и в жизни. Бригадир тоже припомнил несколько бытовых историй не менее курьезных, чем написанные сатириком. Но его воспоминания были скорее грустными, чем веселыми. Всеобщему осуждению был подвергнут девиз «С утра не выпил, день пропал». На производстве этот девиз не раз являлся причиной проблем и неприятностей. К этому разговору «по душам» присоединился наш второй механик. Он в подробностях описал свое чудесное спасение с тонущего в холодных водах Атлантики траулера «Владимир Маяковский». Еще будучи в сознании, он успел обвязать себя длинным фалом, а позже, уже без признаков жизни, благодаря этому линю его смогли поднять на борт подошедшего на сигнал «SOS» промыслового судна. Но он выжил, и как живой свидетель трагедии, эмоционально рассказал о произошедшем. Его рассказ произвел большой эффект на всех присутствующих, став поучительным примером из морской жизни. А причины, как всегда, были банально просты – после выхода из ремонта на борту постоянно происходили поломки оборудования, и как следствие - возникший пожар и гибель корабля, а так же многих членов экипажа.
После такого разговора и чтения внешне веселых, развлекательных рассказов, произошла удивительная метаморфоза, изменившая характер напряженных отношений между экипажем и бригадой. Исчезла прежняя разобщенность, появилось уважение к герою и наладилось взаимопонимание. Изменившиеся отношения между людьми, существенно повлияли на отношение к работе, от качества которой зависела безопасность экипажа в море. Видимо, это явилось толчком к переменам в сознании бригады.
Удивительно, как изменившийся настрой бригады отразился на выполнении трудоемких и ответственных работах – качественно выполнена шлифовка поршней, успешно произведена их сборка и установка, без обычных сложностей и неувязок. Вместо положенных семи дней - сборку, наладку и пуск двигателя произвели в рекордные четыре дня. В такой атмосфере проходило завершение трудоемких сварочных работ, что способствовало досрочному выполнению всего объема заводского ремонта. И что бывает крайне редко - за пару дней удалось сдать все отремонтированные объекты представителю Регистра СССР без замечаний к качеству работ.
В дальнейшем изменился характер и стиль работы бригады Сковороды. Во время прохождения очередного ремонта на Абрам-мысе, мы с интересом узнали, что, претерпев незначительные изменения, бригада перешла из разряда проблемных и отстающих в категорию передовых.
Ну вот и вся «смешная» история. Через несколько дней, благополучно пережив стихийное бедствие под названием «зимний ремонт на Абрам-Мысе», без привычных заводских недоделок, мы опять ушли в Северную Атлантику.