Эксперимент 5

Дмитрий Красавин
Начало повести — http://www.proza.ru/2020/04/07/1419

5. В доме Халеда

Запах дыма и жуткий, пробирающий до костей холод – первое, что ощутил Гвоздиков очнувшись на каменном полу в незнакомом тесном помещении с низким сводчатым потолком. Сквозь узкий пролом в наружной стене комнатку освещал тонкий солнечный луч, рассеиваясь во влажных испарениях и замирая светлым пятнышком на крашеной охрой дощатой двери. Некоторое время он ошалело вглядывался в это пятнышко, пытаясь понять, где он и что с ним. Хотелось хоть что-то поесть, горячего чаю и в туалет. На периферии сознания всплыло: значит, обмен веществ через поры –дело прошлое. Тут же разом вспомнилось все, что было с ним незадолго до этого: и прощение Рабии, и полет с ней, и последние наставления Миллиардерши.

Сергей привстал, опираясь на руку огляделся по сторонам. С правой стороны – голая стенка со следами облупленной штукатурки; вплотную к ней на усеянном осколками полу – его чемодан и чья-то дорожная сумка. На небольшом возвышении слева, сжавшись в комочек, подложив под голову ладони и завернувшись в тонкий черный плед, спала Рабия. Пригнув голову, чтобы не удариться о кромку потолочного свода, он подошел к ней. Неудержимо захотелось провести рукой по выбившимся из-под пледа волосам, поцеловать их. Помнит ли она как они плакали, глядя в глаза друг друга, как кружились в танце - будто были одни во всей Вселенной? В нерешительности, боясь ненароком потревожить её сон, он замер около ложа. Пять минут прошло или час, Гвоздиков не помнит, наконец подняв глаза, шагнул к двери и провел по ней ладонью.  Из узкой щели между косяком и створкой торчали куски штукатурки, пол вокруг покрыт толстым слоем известковой пыли.  Гвоздиков навалился на створку плечом, но блокированная с другой стороны чем-то тяжелым, она не шелохнулась.

– Сергей, – раздался за спиной тихий голос Рабии. – Ты все помнишь, что с нами произошло?

– Да, – ответил он, обернувшись.

– Мы с тобой находимся в доме моего мужа, в кладовой на первом этаже, – Рабия перешла на арабский язык. – Ночью я проснулась от грохота, вероятно в дом попал снаряд, разрушив взрывом два верхних этажа и завалив вход в кладовую со стороны гостиной. Ты так крепко спал, что не проснулся, а мне жалко было тебя будить. Я осмотрела все сама, облазила все углы и узнала это помещение. Из него помимо двери есть другой выход наружу – через люк в полу, но там надо долго пробираться по узкому лазу, и тогда попадаешь во внутренний сад одного из домов на соседней улице.

– У тебя есть муж?

– Халед был боевиком Джебхат ан-Нусры*, боролся за создание исламского государства. Три года назад его убили в боях под Идлибом**. Его друзья предложили мне, во имя Аллаха милостивого и милосердного, отомстить за смерть мужа, взорвав себя в окружении врагов ислама. Полгода меня наставляли в вере и обучали обращению с взрывчаткой, а потом к нашему лагерю подступили войска Асада, и я сбежала в Турцию с другими сирийскими беженцами. Я видела много смертей и не хочу никого убивать.

– Я в туалет хочу, – переминаясь с ноги на ногу взмолился Гвоздиков.

– В углу по диагонали от тебя, за грудой кирпичей валяется бутыль из-под машинного масла. Воспользуйся ею. Я отвернусь. И еще, переходи тоже на арабский, чтобы освоиться с артикуляцией.

– Попробую, – ответил на арабском Гвоздиков.

– На моем мобильнике села батарейка, а розетки здесь не работают. У тебя есть мобильный телефон?

– Не знаю.

– Посмотри в своем чемодане. Если есть, я дозвонюсь до кого-нибудь из своих друзей, чтобы помогли нам. Мои вещи лежат в дорожной сумке, я ее осмотрела: там только моя одежда, паспорт,  кошелек с банковской картой, зарядка и разные мелочи
– все что было при мне в отеле в ту ночь, когда нас похитили.
 
Сергей, снова пригнув голову, прошел в указанный Рабией угол, нашел бутыль, облегчился. Застегнув ширинку, перешагнул через кирпичи, подошел к лежащему на полу чемодану и открыл его. В глаза бросились лежавшие сверху два гостиничных полотенца и набор шампуней. «Избавиться, побыстрее избавиться! Засунуть под кирпичи, чтобы Рабия не видела», – мелькнуло в голове.

– Не прячь ничего от меня, – раздалось за спиной. – Ты был другим человеком, когда укладывал чемодан. Это другой, а не ты имел склонность к воровству. Ты не такой, я знаю.

Гвоздиков оглянулся. Рабия сидела на своем каменном ложе, распустив по плечам длинные черные волосы, грустно и нежно глядя на него своими большими темными глазами. Какая она сейчас красивая и одновременно хрупкая, беззащитная! От этой беззащитной красоты ему стало стыдно за себя «другого», безумно захотелось подойти к ней, обнять, утешить, защитить. Но не испугает ли он этим ее, не оттолкнёт ли она его от себя, как было там, в гостиничном коридоре?

– Ты так странно смотришь на меня. Что-нибудь случилось? – Принимаясь расчесывать гребнем волосы, спросила Рабия. – Если что-то не так, скажи.

Гвоздиков не знал, как выразить словами обуревавшие его чувства, поэтому глядел на нее и молчал.

– Это не совсем даже и кража, – по-своему расценив его молчание, продолжила она развивать тему о воровстве. –  В ценах на гостиничные номера учитываются все издержки, связанные с приемом туристов из России. Так что, за полотенца и шампуни ты оплатил при заказе номера. Последний год таких краж в нашем отеле почти не случалось. Все в этом мире меняется, меняемся и мы сами. Разве не так?

Сергей, оставив чемодан открытым, шагнул к Рабии, упал на колени и, глядя снизу вверх в ее глаза, тихо произнес:

– Я никогда тебя не обижу, никогда не обману и никому другому не позволю этого сделать. Мне хочется быть с тобой рядом... Всегда... А сейчас – обнять... Но, я боюсь...

– Почему?

– Ты... не оттолкнешь меня?

Она отложила гребень в сторону, склонила голову, развела ладонями свои ниспадавшие до пояса волосы, окутала ими лицо Гвоздикова и приблизив к нему свое лицо, прошептала:

– Глупенький. Как же можно отталкивать того, кто люб?

Он протянул вверх руки, обнял склоненную к нему голову Рабии и, не отрывая своих глаз от ее, неожиданно произнес:

– Я люблю тебя.

Она молчала.

– Будь моей женой... Ты согласна?

Она прижала его голову к своей груди, потом слегка отстранилась и... заплакала.

– Ты не согласна? – Лицо Гвоздикова вытянулось, и отчего-то быстро-быстро заморгали ресницы.

– Согласна, – еле слышно прошептала она и снова прижала его голову к своей груди.
Они сидели неподвижно несколько минут. Потом, он осторожно отстранился, поднялся с пола, пересел на каменное ложе, придвинулся к ней вплотную, обнял за плечи и потянулся своими губами к ее губам. Их губы соединились, но поцелуй был прерван – с наружной стороны дома раздались чьи-то быстрые шаги. Кто-то подошел вплотную к стене, остановился и с хрипотцой в голосе скомандовал:

– Миномет перетащите сюда!

– Тут раньше был дом дядюшки Халеда, – не в тему ответил тонкий мальчишечий голос.

– Знаю. Здесь перед вами вся улица будет как на ладони. Через два-три часа пойдет их техника, подпусти ближе, чтоб наверняка, и дави на гашетку. Твои пацаны пусть зря патроны не тратят, стреляют прицельно. Понял?

– Понял!

– За той красной дверью – маленькая кладовка. Там в полу есть люк, отстреляетесь и бегом по подземному ходу в сад Захарии. Спрячетесь в кустах у забора. Пропускайте танки и забрасывайте сзади пачками гранат. Где гранаты спрятаны, сам знаешь. Береги себя, не подставляйся – ты нужен Аллаху.
 
– Перед дверью все завалено. Без техники нам втроем до вечера не разобрать.

– Не надо ничего разбирать. Возьмешь у Талала топорик. Я скажу, он даст. Прорубишь в верхней части двери лаз. За полчаса успеете все подготовить, а сейчас пойдем к Усаме.

Голоса стали удаляться.

Наши герои, затаив дыхание и отстранившись друг от друга, еще с минуту прислушивались к доносящимся с улицы звукам.

– Уходим отсюда, – первым пришел в себя Гвоздиков. – Здесь оставаться опасно. Где тут в полу крышка люка?

– Тебе нельзя показываться на людях.

– Почему?

– У тебя нет обязательной для всех мужчин бороды. В тебе признают кяфира***, а сейчас это равноценно смертному приговору.

– Тогда звони друзьям, подругам и уходи одна, – Сергей снял руку с плеча Рабии, встал в полный рост, коснувшись волосами потолочного свода, инстинктивно пригнул голову, шагнул к чемодану, нашел во внутреннем кармашке мобильный телефон и протянул его Рабии. – За меня не волнуйся – я пять лет занимался каратэ – если что, справлюсь с этими пацанами, потом тебя найду.

– Не так-то просто с ними справиться – принимая телефон ответила она. – Я по голосу узнала – это был Аммар с соседней улицы. Хороший пацан: всегда здоровался со мной, угощал орешками. Его отец погиб в бою против правительственных войск, в один день с моим мужем. Потом я видела его в лагере, где нас, женщин, наставляли в вере и способах самоподрыва в местах сборища кяфиров, а таких как он пацанов, во имя Аллаха милостивого и милосердного, учили убивать неверных.

– Пацанов, учили убивать?

– Инструктора выводили в обнесенную колючей проволокой зону мужчин из числа военнопленных или пойманных при проверках документов алавитов, а мальчишки должны были соревноваться, стреляя в эти живые мишени из разных типов оружия. Их также обучали приемам рукопашного боя, владению ножами. Но больше всего учили ненависти. Ненависти ко всем, кто не является мусульманином или искажает ислам: к еретикам, христианам, шиитам, алавитам, езидам, не являющихся арабами суфиям... Врагов у Аллаха очень много. Отдать жизнь в борьбе с ними для каждого из этих ребят стало делом чести. Если ты не Рембо, то справиться с Аммаром и его приятелями тебе вряд ли удастся – разве что подкрасться тайно и перерезать каждому горло. Но тогда ты станешь таким же, какими стали они.

– Все равно, уходи. Я не умею и никогда не буду никого убивать, но исходя из обстановки, что-нибудь придумаю, чтобы обезвредить пацанов.

– Я не могу выйти отсюда одна. Женщинам нельзя появляться на людях без сопровождения мужчин. Их отлавливают, а их мужей или опекунов, допустивших такое неуважение к Шариату, наказывают ударами плети. Так что оставим этот разговор.

Рабия стала по памяти набирать один за другим номера своих сирийских друзей. В ответ слышались длинные гудки.

Гвоздиков, сидя на чемодане, тупо смотрел на дрожащий в пыльном воздухе лучик Солнца. Ничего умного в голову не приходило. И вдруг в памяти высветились слова Миллиардерши: «Если надумаешь вернуть волосатость на лице, проведи с этой мыслью по лицу тыльной стороной правой ладони». Он быстро поднес тыльную сторону правой ладони к лицу и медленным движением обвел ею вдоль щек и подбородка.

– Кто ты? – Испуганно вскрикнула Рабия, подняв на миг глаза от экрана телефона и увидев перед собой заросшее густыми рыжими волосами лицо.

Сергей закрыл глаза ладонью левой руки, провел по лицу, сжал в кулак, тут же, мысленно отбрасывая бороду, резко растопырил пальцы и, разом лишившись растительности, довольный произведенным эффектом разулыбался.

– Вау! – воскликнула Рабия.

Гвоздиков вновь поднес к лицу правую ладонь, но не успел довести фокус до конца –   зазвонил телефон.

Рабия взглянула на мобильник. Узнав по высветившемуся на экране номеру, от кого идет звонок, приняла вызов, приложила телефон к уху и радостно закричала:

– Татик, йес йем джер йерикхан!

В мозгу Сергея моментально отпечатался перевод: «Бабушка, это я твоя малышка!»

С той стороны что-то долго говорили.

По щеке Рабии покатилась слеза и, перейдя с армянского на более привычный для нее арабский, она стала быстро-быстро рассказывать, как перебралась через границу из Турции в Сирию и пришла в дом Халеда, что ночью в дом попал снаряд, что она не одна, а со своим будущим мужем, хотела найти свою мать, испросить благословение на брак. Жаль, что с мамой все так случилось...

Она переключила динамик телефона, чтобы Гвоздиков тоже мог слышать разговор. Они с бабушкой вспоминали общих знакомых – кто-то, как родители и братья Рабии, погиб, кто-то эмигрировал, а большинство кануло в неизвестность. Потом бабушка запела какую-то щемяще-грустную песню на армянском языке. Рабия с середины первого куплета присоединилась к ней. Гвоздиков сначала просто слушал, но затем, запомнив слова припева, тоже стал немного подпевать, чем сразу покорил сердце старой женщины.

После песни некоторое время все молчали. Первой нарушила молчание бабушка.

– Ты армянин? – спросила она у Гвоздикова на арабском.

– Русский, – ответил тот.

– Русский тоже хорошо, – обрадовалась старушка. – Мой муж был коммунистом, он очень тепло говорил о вашей революции. Ты тоже коммунист?

– Беспартийный.

– Жаль, но все равно, коль приглянулся моей внучке, – человек хороший.

– Бабушка, – вмешалась в разговор Рабия, – где ты сейчас?

– Мы с Халимой и Исрафилом перебрались в подвал дома Захария. Сам хозяин с женами и детьми месяц назад, после первого штурма города правительственными войсками, бежал в Турцию, а дом оставил открытым, чтобы люди могли в нем укрываться от войны. Говорят, что с минуту на минуту город снова будут штурмовать правительственные войска. Мы взяли с собой одежду, продукты и тоже перешли из нашего дома сюда. Здесь стены толще, есть вода, туалет. Переходите и вы к нам. Переждем вместе лихо, поговорим, а там – как бог даст.

Примечания
 * Джебхат ан-Нусра (Фронт Победы) — отделение международной исламистской террористической организации «Аль-Каида» на территории Сирии и Ливана. Группировка основана 23 января 2012 года и считается одной из наиболее успешных среди повстанческих группировок. Признана террористической организацией многими странами, включая Россию и США.  Неоднократно заявляла о своём расформировании и присоединении отрядов к другим группировкам. С января 2017 года входит в Хайят Тахрир аш-Шам.

 ** В июле 2017 года в провинции Идлиб произошли кровопролитные столкновения между вооруженными формированиями за влияние в регионе и контроль над каналами поставок техники, вооружения и припасов из Турции. Бои продолжались на протяжении нескольких дней и привели к сотням убитых и раненых боевиков. В результате этих боев в августе 2017 года контроль над провинцией Идлиб почти полностью закрепился за группировкой «Джебхат ан-Нусра».

 *** Кяфир (другое произношение кафир)— понятие в исламе для обозначения человека, совершающего куфр. Согласно исламской догматике, к куфру относятся неверие в существование Аллаха и отрицание посланнической миссии пророка Мухаммеда, а также отказ от признания воскрешения после смерти, Страшного суда, существования ада и рая. Практически это означает, что все немусульмане являются кяфирами.

Продолжение - http://proza.ru/2020/04/12/575