Тревога! Разведка, в ружьё!
…Про сон я утром никому не рассказал. Один Ивча спросил: «Че орал как резаный?» «Да с душманами бился».
«И как, кто победил?», — с издевкой и своей ехидной смоленской усмешкой подколол меня боевой друг. «Как обычно, — даже не думая над ответом, ответил я, — разведка!»
В шесть часов вечера слышим голос дневального из штаба: «Тревога, разведка, в ружье!» «Вот, черт, — сказал Кислый, — отдохнуть не дают духи, козлы вонючие!» Стоим на
плацу, техника уже тоже подъехала. Комбат ставит нам боевую
задачу: «Сынки, 45-й полк ВДВ в зеленке ведет бой, попал
в засаду, наши братья, разведрота, просит помощи, надо помочь…» Главарь банды боевиков, их генерал Карим, уважал
нас. Бывало, что мы проходили кишлаки в чарикарской зеленке и по нам не было ни одного выстрела. С другими, кто совался в его границы, как и сейчас, начиналось боестолкновение.
Уже слышны автоматные очереди, вот ПК заработал, вот
в ход пошли подствольники, и слышно гранат разрывы —
у них звук особенный, заработал снайпер, только чей — наш
или врага? По рации переходим на частоту разведроты 345-го
полка и говорим, что идем мы, баграмская разведка, на помощь… Видим наших братьев, они бьются отчаянно, мы вовремя подошли и отбили группу из пятнадцати человек, которые хотели им зайти в тыл. Уже есть раненые, разведчики
в брониках, мы же не таскали их, может, поэтому боевики Карима и уважали нас, но броники здесь не помогут, бой порой
бывает очень близким, а порой — в упор. Как и сейчас произошло с нашими гвардейцами. Кислый, Ивча, таджик-переводчик Бача, Бажан и я — мы пошли зеленкой в обход кишлака, и тут по нам ударила автоматная очередь. Ивча рубанул
по зеленке дома и по окнам из ПК, зазвенели гильзы, падая
на землю. Мы перебежками, чтобы не оставаться на открытом
месте в виноградниках, пробираемся к разбитому дому. Стали по нам стрелять и с левой стороны, таджик ответил по ним.
Вот я их вижу, кричу Ивче: «Уходят в обход, десять человек».
И он перебежками двинулся к ним наперерез, Кислицын
с ним, поддерживая его огнем, короткими очередями, экономя патроны. Мы пошли за ними, вот уже и дувал. Бача бежал,
екнул и упал, кувыркнулся через плечо и застыл в неудобной
для человека позе. «Все, труп», — подумал я про себя. Ивча
к нему, а Кислицын выбрал позицию и вел ближний бой с духами. «Вот и сон», — подумал я, а так не хотелось верить…
Наш Шариф был ранен, его перебинтовали, мы берем под
руки Бачу, Кислый и Ивча теперь ведут огонь, а мы с Пашкой
с раненым еще к одному дувалу. Потом Кислый и Ивча прикрывают нас, и так мы передвигаемся до первого дома. Вот
и дом, духи в рукопашку отказались и ушли назад, но в доме
могут быть сюрпризы, как правило это мины и растяжки, да
и духи могли ждать, а потом уйти подземными туннелями.
Кислицын остался с Бачей, а нам надо быстро зачистить дом,
у нас раненый, пуля Шарифу пробила плечо… Рана нестрашная, но его срочно нужно в госпиталь, пока мы ему сделали
обезболивающее и он идет своим ходом, а тащить в бою — мы
сразу лишаемся двух единиц. В доме была приоткрыта дверь,
я сказал: «Энжебю, Бача» («Иди сюда, Бача»). Дал очередь
в щель двери, оттуда ударила ответная очередь, пробивая
дверь, разбивая тонкие доски в щепки. Мы уже знали такие
фокусы и никогда не стояли на линии огня, я и Ивча стояли
у стены. «Вот педераст, — сказал Валерка, — Дай я», — и кинул в комнату Ф-1, и я за ним еще Ф-1. Первый взрыв, потом
через несколько секунд другой взрыв. Поднялась пыль, мы
в комнате одни. Дух лежал рядом с ямой вниз головой, это
был кириз, видимо, одни уходили, а один дух их прикрывал,
еще бы немножко, и он мог уйти. «Крысы хреновы, — сказал Ивча, — все по норам живут. Как нелюди!» И дал, чтобы
было наверняка, очередь по духу. Труп подпрыгнул, мы осторожно подошли, и я короткой очередью, как в доказательство
того, что мы выиграли этот бой, дал в проем кириза, и лишь
только потом, идя с большой осторожностью, я хотел посмотреть вокруг кириза. Но все было засыпано взрывом, и я не
решился, ведь везде могли быть мины. И мы ушли с Валерой,
пусть саперы разбираются, это их хлеб. И правильно сделали. Уже на улице сапер доложил, что обнаружены две мины…
«Ах, черти, — сказал Ивча, — дембель в опасности. — и посмотрел на меня. — Ну, Черный, у тебя и чуйка…» Честно сказать, я не знаю, откуда или свыше, но это у меня внутри сидело и часто выручало меня и моих братьев. В зеленке второй
взвод завалил еще двоих, разведка 45-го полка ВДВ положила в ближнем бою семерых, трое у них было раненых, у духов
тоже были раненые, но мы в бою в плен раненых не берем, как
и наши братья с 45-го полка! Шарифа отправили на технику
и в госпиталь. А мы, пополнив свои магазины, пошли дальше защищать кишлак Карима. С нами связываться генерал
боевиков Карим не стал, он ушел с остатками отряда борадачей вглубь зеленки разбитых домов! Уже темнело, надо найти
себе укрытие, чтобы можно было незаметно уйти и духи чтобы близко не подошли. Мы нашли такой полуразбитый дом
и заняли его, духи лишь напоследок пускали ракеты в небо!
И стреляли трассерами по звездам в небо, доказывая себе, что
они не трусы, и показывая, что они здесь рядом. Я сидел у костра со своими друзьями и рассказал свой сон. Ивча сказал
мне: «Ты, Черный, если еще тебе сон про нас, разведку, приснится, ты нам расскажи — дембель в опасности!» Мы все засмеялись. Вот такой вещий сон…
Утром мы ушли к своей технике, попрощались с разведкой 45-го полка — и домой к себе в Баграм!
Никто, кроме нас! Братья! А как же иначе? Будем сражаться и жить!
***
Посвящаю полковой разведке 345-го полка
(45-го полка) ВДВ. Герою Советского Союза
Демакову Александру (посмертно).
В бою мы братья!
Мы — разведка!
А в жизни мы — семья.
Военная разведка!
Вечная слава погибшим!
Боевой афоризм.
17.04.2018 г.
Игорь Черных
***
Посвящаю разведчикам 781 ОРБ.
Не буду плакать!
Ушли!
Ушли с Афгана мы.
Вам не понять.
А сколько там мы
Потеряли жизней!
И кто в восьмидесятых
Пошел сам воевать.
Уходим!
Ничего, кроме победы!
15.02.1989 г.
Игорь Черных
***
Гордость твоя не должна тебя затмить…
Прояви смирение!
Жизнь и власть не принадлежат тебе!
Мы сделаны из плоти!
Все во власти Бога,
А мы его солдаты!
И только он дает Победу!
Боевая аксиома разведки 781 ОРБ
Ничего, кроме победы!
05.09.2016 г.
Игорь Черных
НАСТОЯЩЕГО ВОИНА
ВОДА НЕ МОЖЕТ ПОТОПИТЬ,
ОГОНЬ СЖЕЧЬ,
А ЗЕМЛЯ ВМЕСТИТЬ!
ВОИНУ НИЧТО НЕ ПОМЕХА,
ИДТИ ТЕБЕ ВПЕРЕД!
Боевая аксиома спецназа «Русь». Игорь Черных
Ринат Рахматуллин
Белые волки
Рядовой Ринат Рахматуллин, разведчик-пулеметчик 3-го
отделения 2-го взвода 2-й РР прибыл из Оренбургской области, в Термезе по распределению попал во 2-ю разведроту
781-го ОРБ.
26 января 1980 года на военно-транспортном самолете
АН-22 «Антей» с аэродрома Кокайты батальон вылетел в Баграм. Наш 781-й отдельный разведывательный батальон хорошо был известен в 108-й МСД и за ее пределами. Но мне хотелось бы рассказать немного о том времени, когда батальон
формировался, в том числе и наша 2-я разведывательная рота.
781-й ОРБ в историю вошел как первое подразделение,
пересекшее границу Советского Союза 25 декабря 1979 года.
Основной его состав был из приписного контингента, из Сурхандарьинской области Узбекистана, так называемых партизан. В январе 1980 года в Термезе формировали части, которые должны были сменить партизан, вошедших на территорию Афганистана.
Мы прибыли на месторасположение ушедшего в Афганистан разведбата. Нас вооружили, но из-за сильного снегопада мы трое суток ждали летной погоды. 26 января 1980 года на городских автобусах ЛиАЗ мы прибыли на военный аэродром Кокайты.
Весь батальон разместили в военно-транспортном самолете АН-22 «Антей», минут через 20 полета взору открылся
красивейший пейзаж снежных горных вершин с искрящимся снегом. Многие подобное видели впервые и завороженно смотрели в иллюминаторы. Приземлились в Баграме. На взлетке нас ждали построенные в шеренгу партизаны, которых мы сменяли. Это были солидные мужчины, многие с животиками, с загорелыми лицами, отчего зубы казались очень
белыми. Позже мы узнали секрет этого загара. Они заняли места в самолете, а нас погрузили на гражданские тентованные
автомобили ЗИЛ и ГАЗ, на дверях которых красовались большие круглые эмблемы Денаузского АТП. Наша колонна двинулась в сторону Кабула на перевал Хайрхана, а 1-я РР двинулась на перевал Саланг, охраняемый ими участок. По дороге
мы встречали местных афганцев. Было удивительно, что, уступая нам дорогу, они сходили в снег на обочине, задрав штаны,
при этом галоши были надеты на босу ногу. Все задавались вопросом: как они не мерзнут?
Прибыв на перевал, начали устраиваться на ночлег
в 4-местных шатрах, доставшихся в наследство от партизан
и разбросанных беспорядочно по территории. Селились по
7—8 человек в палатку. На входе было углубление. Слева стояла печь, а прямо — подобие нар из земли, застеленных маскировочной сетью, сложенной в несколько слоев. На них мы побросали матрацы. На центральном штоке висела 20-литровая
канистра с солярой, в которую был вставлен шланг, на его конце была закрученная в спираль медная трубка с расплющенным концом и крохотным отверстием. Эта конструкция помещалась в печку и называлась форсунка. После захода солнца
сильно похолодало, разожгли печь, поужинали и стали укладываться спать, не раздеваясь, с автоматами и боеприпасами
в изголовье, укрывшись шинелями и одеялами. Проснулись
среди ночи от холода и копоти. Оказалось, что труба забивается сажевым налетом и все продукты горения солярки идут
внутрь палатки. Пришлось выскакивать на мороз, разбирать
трубу, чистить подручными средствами и снова собирать. Так
прошла наша первая ночь. Утром, выйдя из палатки, мы не
узнали себя. Лица и шеи были черными, только зубы блестели. Отплевывались тоже чернотой. Вот тогда мы и поняли секрет загара партизан. В последующие дни назначали дежурного, который, не дожидаясь гари и копоти, должен был прочистить трубу.
В батальоне было всего две роты (2-я РР и 3-я РДР), но
так как палатки были разбросаны, мы жили вперемешку. Караульную службу несли по периметру территории по 2 человека. Менялись без разводящего. Техники и танковых взводов еще не было, 4-я РТР находилась на точках. Командира роты
тоже не было, его обязанности исполнял командир 1-го взвода лейтенант С. Соболев, а еще был командир 2-го взвода лейтенант А. Матыцын.
По прибытии 1-й РР началось переселение. Нужно было сделать углубления под новые места для палаток. Расчищали снег, долбили кирками и лопатами мерзлую каменистую почву, грунт давался с трудом. Кто-то предложил вбивать лом кувалдой и пытаться выламывать куски, чтобы ускорить процесс. Наваливались несколько человек, лом гнулся, но грунт поддавался медленно. В темное время работали под светом
фар. Вот так потихоньку вгрызались в землю. Постепенно нарисовались аккуратные ряды палаток, а перед ними ровная площадка — плац.
В начале февраля прибыли командир 2-й РР старший
лейтенант А. Т. Алымкожоев и командир танкового взвода
Р. Яруллин вместе с техникой. Стало интересней, занимались
техникой. Склад ГСМ представлял собой большое количество 200-литровых бочек с топливом.
БМП и танки заправляли ведрами из бочек, топливозаправщиков еще не было. Поодаль, под горой, штабелями стояли зеленые ящики разного размера, прикрытые тентом. Это был склад РАВ (вооружения). Кухня представляла собой 2 автомобиля ЗИЛ-131 (продсклад) и 2 походные кухни. Пищу получали в котелки и первое время ели в палатках. Потом вкопали рядами столбы на уровне груди, на них прибили широкие сосновые доски — это и стало нашей столовой под открытым небом. Мы ее называли кафе «Минутка». Такие были в то
время на вокзалах, где кушали стоя. Первый раз мы помылись
в конце февраля, поставили прорезиненную палатку, внутри
рамы из труб с прикрепленными разбрызгивателями от душа.
Теплая вода подавалась от агрегата на базе ГАЗ-66. На улице
стоял мороз, в палатке из-за пара ничего не видно, мылись на
ощупь. Ни газет, ни радио в первое время не было, конверты
кончились. Ребята писали письма и делали треугольники, как
во время Великой Отечественной войны. Как ни странно, но
письма доходили по назначению. Замполит капитан Комиссаров имел запас открыток, конвертов и спичек. Мы шли к нему на обустройство Ленкомнаты с большим удовольствием. В награду получали то, что больше всего было нужно. Когда в батальоне появились 2 транзистора, решили один оставить офицерам, а другой вручить той роте, которая выиграет забег на
3 км. 30 марта 1980 года забег выиграла моя 2-я РР.
К марту привезли большие палатки, началось переселение. Вся рота из 46 человек вместе с танковым взводом поместилась в одной палатке. Кроватей не было, и спали на нарах, вырытых из земли. Руководство, видимо, не знало, как использовать наш батальон, в крупных операциях нас пока не задействовали. Рота занималась подготовкой и разведывательными
выездами в район Мирбачакота. В апреле приехали первая автолавка и кинопередвижка. Первый фильм, который мы увидели, был «Беспокойное хозяйство». Автолавка оказалась вовремя. К этому времени из-за отсутствия зубных щеток приходилось чистить зубы одной щеткой 2—3 бойцам. Жизнь
потихонечку налаживалась.
Впервые в мае в составе 181-го МСП моя рота пошла на
Кунарскую операцию. Вернулись мы только в середине июня.
По возвращении рота вместе с батальоном переехала в Кабул, ближе к штабу дивизии. Впоследствии этот район назвали «Теплый Стан». Мы расположились на окраине, под горами. С этого периода нас все чаще стали задействовать в рейдовых операциях. В батальоне появлялись редко.
Рейды проходили от двух недель до полутора месяцев.
Так начались первые подрывы техники на минах, первые
погибшие.
В конце октября, после возвращения из очередной операции на Бамиан, в батальон привезли кровати. Но в ноябре, вслед за штабом дивизии, мы снова переехали, теперь уже
в Баграм. Там уже все было подготовлено. Штаб дивизии находился в модуле, а для подразделений была готова территория с деревянными каркасами для палаток, выстроенных ровными рядами.
Противник поменял свою тактику, и с января 1981 года
для нашего батальона начался новый этап ознакомления с чарикарской зеленкой. Были очень успешно применены ночные выходы, засадные действия. Но это уже совсем другая
история.
***
Дяде Игорю от Кирилла, в книгу «Военная разведка».
Написано после рассказов в д. Ерюхино. «Мы побеждаем всегда и везде, и лишь потому, что мы сильны духом!» Посвящается русским солдатам, воевавшим в Афганистане!
Посвящаю разведчику Игорю Черных, Святославу
Черных, Игорю Моргунову. Ничего, кроме победы.
Свистели пули за спиной,
И солнце нас жарой томило,
Нелегок путь в горах был мой,
А что поделать, надо выжить!
Четыре эфки на груди,
Как верные подруги в бой,
Всегда на страже моей жизни,
Всегда были со мной!
Те дни из памяти моей
Вы не сотрете никогда!
И тех, кто шел со мною в бой,
Я помню вас, мои друзья!
Бабанин Кирилл Сергеевич
Продолжение...
http://proza.ru/2020/05/02/1368