– Мне было бы гораздо, ГОРАЗДО спокойнее, если бы ты остался.
Мадам Суарель всегда старалась говорить разумно. Три ее сестры с лихвой обеспечивали то количество женской глупости, которое было должно выказать.
Если честно, она считала их перепелками, хотя и не позволяла себе заносчивости – то есть считала их перепелками про себя, не высказывая поставленный диагноз публично. Каждый мог назвать их так по своему усмотрению, и она тут не при чем совершенно.
Независимо от того, для общества они были – Жюли, Инес и Софи, объединенные в круг дочерей Пюсо.
Фамилия женщины – вещь непостоянная. Скажем, что для Жюли она оказалась более непостоянной, чем для других, и менялась уже четырежды. Инес жила в первом браке. А Софи, в чем, возможно, состоял дар мудрости ее имени, упорно пребывала в девицах.
Это было своего рода игрой: каждый раз, столкнувшись с какой-нибудь проблемой, Абелия Суарель мысленно брала за точку отсчета усредненное мнение собственных сестер – и двигалась дальше от него по шкале, чтобы прийти к удовлетворительному решению. Таким образом, в ее голове существовали весьма точная модель каждой, включаемые в нужный момент. Сейчас все три выдавали панику.
– Мама, это ненадолго. К тому же я просто должен помочь товарищу.
– Том уже взрослый малый, может сам решать свои неурядицы. Это, уж извини, не совсем честно – перекладывать на тебя свою головную боль.
– Причем тут голова, мама? Он сломал ногу.
– Не юли. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Марк! Ты что думаешь?
– Ну… Нельзя держать его тут все время. Парень вырос, пусть сам решает. А что до Тома – я лично от него не в восторге. Мне кажется, он кончит в тюрьме или в доме умалишенных.
– Папа, он художник. Может быть, самый талантливый из живущих.
– Это я и сказал.
– И я не хочу торчать в булочной до конца дней своих.
– Не смей так говорить! Кондитерская кормит нашу семью. И тебя тоже, молодой человек. Мы честно зарабатываем свой кусок хлеба.
– Честно продаем свой кусок хлеба, ты хотел сказать?
– Не собираюсь с тобой пререкаться. Хочешь – уезжай. Что ты к нему пристала? Набьет шишек, сам все поймет. Что его теперь, в шкафу прятать?
– Речь о судьбе нашего сына, между прочим!
– Слушайте… – Франсуа примирительно поднял руки. – Я всего лишь на неделю еду в соседний город. Никакая это не судьба и не надо драматизировать. Не на войну ж я собрался.
– Мадам, выдайте этому идиоту денег и пусть отчаливает.
– Побольше!
– Поменьше.
– Веди себя осторожно, Франсуа Фритьоф. Ты ведь не дурачок.
– Звучит как вопрос…
– Да, не глупи там лишнего.
– Буду осмотрителен как сова. Ху-гук!
Далее http://proza.ru/2020/05/09/1657