Потеплело. Люди стали смелее открывать окна. Иду по улице и чувствую такой знакомый и аппетитный аромат! Кто-то жарит блины! Понимаю по запаху, что это не тонкие оладьи на кефире или сыворотке, а самые традиционные, можно сказать классические, блины из дрожжевого теста! Пухлые и румяные! Необычайно сытные!
Съешь два-три блинчика с чаем, и считай что поужинала. На душе от них умиротворение! Вкуснотища!
Запахи, так же как и образы, и звуки, становятся частью наших воспоминаний. Вот такими блинами частенько угощала меня покойная ныне соседка – баба Маша. Мы с ней особенно сблизились последние годы ее жизни. Всегда милая, приветливая, аккуратная, она тянула бедолагу-сына – человека с трагической судьбой, которая прошлась по нему луноходом, изломав и кости, и душу. Работал он только урывками, по большей части болел, и постоянно нуждался в опеке. Баба Маша и содержала его, и выхаживала, и молилась о спасении его души. Перед иконами у нее дома всегда теплилась лампадка.
О смерти бабы Маши я узнала не сразу, так как поменяла место жительства. Общение между нами сохранялось, но вот ее телефон стал упрямо отвечать длинными гудками. В эти же дни дорогая моя соседка приснилась мне во сне и сказала: «Недолго я пожила без Володички». Владимир – это тот самый болящий старший сын; он погиб так же, как и жил, – очень трагично. Баба Маша похоронила его. Некоторое время она еще держалась, а потом почувствовала себя плохо и попросила младшего сына, Вячеслава, забрать ее к себе. Вскоре одним ангелом на небе стало больше.
Милая, добрая баба Маша! Помню нашу последнюю с ней встречу, в пасхальные дни. Тогда еще ничто не предвещало разлуки. Выглядела соседушка прекрасно!
– Какая ты бледненькая, Светочка! – сказала она мне, грустно качая головой. – Ах, какая бледненькая! – Она долго с нежностью смотрела мне в глаза, пока я бойко уверяла ее, что вовсе я не бледная, а только кажусь такой по сравнению с ней, румяной и свежей бабой Машей! Мы простились. Как оказалось – навсегда!
В следующую Пасху баба Маша мне снова приснилась, такая же милая и ясная, как была в жизни. Я ей очень обрадовалась и хотела угостить пасхальным куличом, но она отказалась. «Тогда возьмите его с собой», – попросила я. «Нам нельзя», – был ответ. Тут приоткрывалась какая-то тайна загробного мира, но во сне я не понимала этого. «Если кулич нельзя, то вот! Возьмите тогда печенье!» – с этими словами я вложила в руки гостьи две коробочки с печеньем. Она не хотела его брать, но боялась меня огорчить отказом, и все же приняла печенье, хоть и со вздохом.
Больше баба Маша мне не снилась. Душа ее ушла далеко от земли, во глубь неизведанного. Ушла… а свет остался!
Я задумалась… Как часто мы отказываем друг другу в любви, в дружбе, в теплом человеческом общении, находя для этого всевозможные поводы и отговорки: надо зарабатывать или получать дополнительный диплом! Надо поправить здоровье и форму! Не подходящее время для любви; потом когда-нибудь! Я в кризисе… да и настроение не то… Так вот и живем… Большинство из нас… Разве нет? Все жестче очерчиваем зону комфорта; ни шагу на мою территорию!
И сейчас, с благодарностью вспоминая драгоценную бабушку Марию, я понимаю, что у нее всегда были и силы, и время любить. И не в блинах тут дело! Не в блинах, не в пирогах, не в вареньях и соленьях, которыми она щедро угощала меня! Бабушка Маша дарила мне свою необычайную улыбку, светящуюся нежностью, идущей из самого сердца! Сколько помню, эта ее улыбка – словно огонек неугасимой лампадки – светила мне всегда, без устали, без перерывов на личные скорби и болезни. Светила не переставая! Светила, несмотря ни на какие трудности и невзгоды! И что стоят все сокровища мира в сравнении с этой улыбкой?!