Декабрь 1979 года. (Афган. 1)
В это время в Ашхабаде, как и везде, темнеет очень рано. Ну, что поделаешь, 20-е декабря. Начались самые короткие дни зимнего солнцестояния, год подходит к концу. Скоро Новый 1980 год!
Все предприятия Советского Союза готовятся завершить трудовой год с хорошими показателями.
К концу дня, объехав все строительные объекты, которые в годовых отчётах СМУ - «Ашхабадтелефонстрой» придётся показывать, как незавершённое строительство, Я подъехал в СМУ, чтобы к 16 часам успеть в трест с докладом о «незавершёнке».
Возле ворот стоит большой автобус ЛАЗ, в нём несколько военных и гражданских. Охранник у ворот разговаривая с прапорщиком, показывает ему на мой УАЗик.
– Вот, и главный инженер СМУ подъехал.
Прапорщик подходит ко мне, и вручает мне повестку с красной полосой о мобилизации.
– Вы, Зверьков, распишитесь.
– Да, я Зверьков. Но с повесткой, наверное, какая-то ошибка. Всего месяц назад на меня, как на руководителя предприятия, была оформлена бронь от всяких военных сборов.
К тому же начинаются отчёты по выполнению государственного годового плана строительства объектов связи. Мне предстоит писать отчёт, готовить с бухгалтерией годовой баланс предприятия. Сегодня и в тресте большая планёрка по поводу завершения рабочего года.
– Объявлена срочная мобилизация, - говорит прапор, - и мы объезжаем на автобусе все предприятия, собираем по городу всех специалистов для разъяснения ситуации. Сам военком собирает.
Садитесь в автобус, в военкомате разберётесь с вашей бронью.
* * *
Приехав в военкомат, нам, всем собранным связистам-резервистам, военком объявил:
– Получен приказ Министра обороны маршала Советского Союза Дмитрия Фёдоровича Устинова: срочно мобилизовать всех резервистов на военные сборы до особого распоряжения.
Все брони отменяются.
Отпускаю всех домой предупредить домашних о вашей мобилизации.
А в 19-00 назначаю всем сбор в военкомате. Без опозданий.
* * *
Приехав домой, я показал жене повестку с красной полосой о мобилизации на военные сборы.
К моим однодневным учебным военным сборам она уже привыкла.
А в тот год, что-то очень часто нас собирали в расположение запасной недоукомплектованной воинской части, к которой меня приписали.
Но мы тогда не догадывались, зачем нас собирают…
Показывали расположение ангаров, где стояли машины-радиостанции. Давали посидеть возле радиостанций, не включая их, и отпускали домой.
Мы с весёлыми шутками-прибаутками, что всему так быстро научились на таких учебных сборах, смеялись, и уезжали домой.
По молодости это всё было, забавно, смешно, и, казалось, несерьёзно…
А тут моя Валя, прочитав повестку с красной полосой о мобилизации, что-то сразу очень уж разволновалась…
По приезде в Ашхабад, с приглашением на работу, мы, три года назад, получили квартиру, начали благоустраивать быт, налаживать жизнь …
Но два года назад, при тяжёлых родах, через кесарево сечение, мы потеряли ребёнка.
В роддоме Республиканской больницы нас сначала поздравили со здоровенькой девочкой. А через час нам сообщили, что наша Наташенька умерла от асфиксии.
Как потом выяснилось, акушерки армянской бригады, при рождении ребёнка проявили явную халатность: не встряхнули, не откачали из лёгких девочки околоплодные воды, а сразу, после тяжёлой операции, положили нашу здоровую девочку в палату новорожденных без присмотра и надзора, и наша Наташенька захлебнулась…
Валя после этого, да и я тоже, несколько лет не могла успокоиться, нервничала, впадала в истерики! Часто, вспомнив Наташеньку, ревела во весь голос, навзрыд, успокоить её в эти минуты было совершенно невозможно... Такое это было горе утраты первого ребёнка для молодой женщины! И никакие успокаивающие лекарства её не успокаивали!
И тут Валя расплакалась. Обнимаю, прижимаю её к себе, не могу успокоить.
По радио и телевидению мы уже несколько раз слышали, что Афганистан неоднократно (20 раз!) просил правительство Советского Союза о военной помощи.
Все мы уже знали, слышали, что в соседнем Афгане идёт резня, на грани гражданской войны.
И тревожные предчувствия, разволновали мою Валю до слёз.
– Вызови мою маму из Новосибирска, пусть приедет.
Поживёт у нас в тёплом климате.
В Сибири уже морозы, температура ниже 20 градусов, а у нас ещё 20 градусов тепла.
Пусть поживёт в тепле. И тебе одной не будет скучно Новый год встречать, - стараюсь успокоить, отвлечь от грустных мыслей, - говорю я жене…
– Что поделаешь, ещё одно испытание в жизни предстоит нам пережить с тобой. Мы с тобой сильные, мы оба выдержим, береги себя.
И, поцеловав плачущую жену, я стал спешно собираться в военкомат. Времени было в обрез, я не успел даже поужинать после работы, и попить чаю.
Так и простились мы в тот сумбурный вечер, почти в истерической обстановке и спешке.
Взяв военный билет, документы я поехал на троллейбусе в Республиканский военкомат, на мобилизационные сборы.
В военкомате майор, как потом оказалось, командир нашего «ремонтного батальона связи» отобрал у нас личные документы, и ещё минут двадцать подписывал разные мобилизационные документы: на обмундирование, на питание, на вооружение…
Минут, через сорок, тот же автобус ЛАЗ доставил наше пополнение в районный центр Геок-Тепе, в расположение действующей части.
Майор построил нас на плацу, человек двадцать пополнения, и объявил распорядок:
– Сейчас ужин, а после ужина, получаете обмундирование, переодеваетесь, и построение.
Потом все на погрузку техники в эшелон. Железнодорожный состав уже подан под погрузку.
А сейчас все в столовую. Разойдись…
* * *
– Хорошо-то как! И ужин нам приготовили, и бронепоезд для нас уже стоит на запасном «путю», - пытался я пошутить, чтобы самому выйти из тревожного состояния души, и найти контакт с моими новыми товарищами по сбору…
Но шутку мою не поддержал никто. Все были серьёзно озабочены, поглощены в свои мысли, в свои догадки о причинах срочной мобилизации.
После ужина, на плацу нас выстроилось уже более ста человек. Перекличкой распределили по взводам.
Моим взводным оказался мой подчинённый по работе, старший лейтенант Володя Маслов. Теперь я у него в подчинении, ну, что поделаешь - превратности судьбы…
Переодели нас в залежалую летнюю военную форму, «времён басмачей».
Выдали под расписку: портянки, сапоги, нательную рубаху, кальсоны, брюки, гимнастёрку, ремень, шинелку без подстёжки, зимнюю солдатскую шапку-ушанку, вещмешок, накидку-плащ-палатку, фляжку для воды, котелок, кружку, алюминиевую ложку, сапёрную лопатку, и каску.
Назначение каски произвело на нас наибольшее впечатление: озадачило, и вызвало к дополнительным размышлениям. На прежних сборах каски нам никогда не выдавали…
Поздоровавшись с Володей Масловым, я узнал, что его мобилизовали на сутки раньше меня.
Володя шепнул мне втихаря: Всё серьёзно. Идём в Афган. Об этом пока никому не распространяйся…
Меня назначили командиром отделения радиомастерской, машины с будкой – КУНГ-ом на базе старой давно забытой машины ГАЗ-63, выпуска 1950 года. По техническому состоянию машина была почти новая, содержалась на консервации.
Шофёр, раньше меня мобилизованный, уже принял машину, и опробовал её на ходу. ГАЗ-63 ему нравилась. У них в колхозе тоже была такая машина. Очень надёжная, вездеход.
В моё подчинение, кроме водителя Курбана, придали ещё пять человек: четырёх туркмен моего возраста, лет по тридцать, и молодого парня Женю, инженера, заочно закончившего Ташкентский радиотехнический институт.
В КУНГ-е были длинные, во всю длину будки, по обе стороны бортов, трёхметровые металлические столы-верстаки с выдвижными ящиками, укомплектованными слесарным и электрическим инструментом для разборки и ремонта радиостанций.
Электроизмерительный прибор – тестер ТТ-1 оказался без батареи питания. Благо в воинской части его быстро укомплектовали.
По борту были установлены 12-вольтовые электророзетки от дополнительного аккумулятора, четыре электропаяльника, и четыре солдатских табуретки.
В составе нашего батальона была ещё одна машина с КУНГ-ом, ЗИЛ-131 с дизель- электростанцией, для походного освещения, и электроснабжения «рембата связи» на месте дислокации.
Пока мы загоняли на железнодорожную платформу свою машину, прикручивали её монтировками на растяжки из толстой катанки, чтобы, как мы шутили, она самостоятельно не могла уехать на землю, при движении эшелона выкатившись с ж/д платформы. Неожиданно с гор Копетдага подул сильный холодный ветер.
- Зимой повеяло, однако, - всё никак не мог успокоиться от своего нервного юмора и тревожного состояния, балагурил я. - Совсем он нам не кстати этот холодный горный ветерок.
И все мы в летнем обмундировании очень быстро замёрзли. Ведь был конец декабря. Вечером, даже в жаркой Туркмении, в предгорьях Копетдага - не самое тёплое место на земле, и не самое подходящее время для работы на ветру. Вот-вот, похоже, снег пойдёт!
Другие взвода тоже загоняли и крепили на платформы старые гражданские машины, выделенные предприятиями на долгосрочные сборы по системе гражданской обороны.
Эти машины в основном были загружены: дровами, пиленными чурбанами, колотыми поленьями, для походной кухни, чугунными печками-буржуйками, для обогрева солдатских палаток, солдатскими палатками, и разным солдатским хламом.
Два самосвала МАЗа, загружены мешками с угольными брикетами, для топки печек-буржуек в солдатских палатках. Машина – цистерна – водовозка. Машина – цистерна – бензовоз. Грузовая машина ГАЗ-53 с будкой для продуктов, она же – тягач, с походной кухней.
Несколько машин, оборудованных сидениями для перевозки личного состава батальона
Все эти машины, мягко говоря, были б/у, выделенные из народного хозяйства, как мобилизованные на время коротких учений по гражданской обороне, по принципу: «На тебе, Боже, что нам не гоже!»
Я хорошо знал об этом, так как по должности на предприятии обязан был - быть командиром команды «ГО» своего предприятия. И уже несколько раз участвовал со своей командой на таких учениях по гражданской обороне, и знал качество выделенных автомашин.
В последствие на горном перегоне в Афганистане, пришлось тащить на буксире две такие машины и столкнуть их в ущелье, как ненужный в боевой обстановке утиль...
Спешная погрузка в эшелон этих старых машин по странному и непонятному мне приказу, казалось, была несерьёзной, тем более я уже знал, догадывался, в каком они были состоянии, и для чего они предназначались…
В то время я уже мыслил, как руководитель предприятия, и любые мероприятия в жизни старался воспринимать осмысленно…
Но, что поделаешь, приказы надо выполнять, другого выхода нет, а потом... «что получилось, чего не получилось», как всегда, будем разбирать - потом..
Потом будем проводить разбор «полётов чьей-то фантазии», разбирать стратегию и тактику плохо выполненного приказа, искать виновных...
А после выполнения таких приказов часто в голове возникает больной ноющий вопрос: «А не дурак ли я ?», чтобы так быстро исполнять такие плохо продуманные приказы?
По принципу "старой солдатской байки": Не торопись исполнять приказ! Жди, его всё равно вот-вот отменят!
Но в Армии всё так. Всё построено на приказах. Приказы не обсуждаются, а строго исполняются! – Так, точно! Есть!
Так всё устроено у нас, в нашем государстве, испокон веков. Всё будущее будет зависеть только от «умного» командира, и от тебя самого! Насколько ты понимаешь создавшуюся ситуацию, и как готов ты поступить, выполняя приказ.
Разместили наш батальон в двух пульмановских плацкартных вагонах, на голых полках, где, продрогшие от холода на улице, мы стали постепенно согреваться.
И в час ночи 21-го декабря 1979 года наш эшелон медленно-медленно тронулся в путь: выполнять государственное военное задание – «На долгосрочные учебные сборы».
Машинисты тепловоза – люди привыкшие, чтобы не растерять по дороге машины с платформ, и не потерять доблестных резервистов Красной Армии, очень осторожно, «нежно-убаюкивающе», трогали состав после многочисленных остановок.
«Мы медленно-медленно едем на войну!» Это, я скажу вам по секрету, - «военная тайна!»
«Что везём? – Патроны!» «Куда везём?» – Это тоже – «военная тайна!» Чтобы никто не догадался!
"Куда нас везут?" – Мы сами этого не знаем! А потому будем "честно хранить" этот маленький наш - «воинский секрет!»
Нас везли, как кроликов, нежно, осторожно и медленно. А чтобы совсем не было скучно, великовозрастные-солдатики-резервисты, у кого были денежки в кармане, на каждой большой остановке бегали на вокзал. И в вагонах "самовольно" появлялись увеселительные напитки!
И на душе у некоторых резервистов сразу становилось "и привольно, и весело"
После этого подбирались весёлые компании готовые спеть: «Как родная меня мать провожала! Эх! Тут и вся моя родня набежала!» Шутили, смеялись, рассказывали анекдоты...
Ведь почти все мы были знакомы, все работали на предприятиях «Министерства связи» Туркменистана, много раз встречались по работе.
Но в основной массе солдат ещё никто не знал куда и зачем мы едем. Знали только, что едем на учебные сборы «До особого распоряжения командования».
А потом уже, по ходу движения, по названиям железнодорожных вокзалов, вычислили: Мы едем в узбекский город Термез! На границу с Афганистаном.
С. Зверьков. 28.04.2020г