Последние школьные летние каникулы. Давно мечтаю о поездке в Ленинград, где уже учится в Институте культуры моя старшая подруга Ниночка. И сейчас, летом, она там, устроилась на каникулах поработать и пишет, что готова принять меня. Она может договориться, чтобы я пожила с нею в общежитии – сейчас студенты почти все разъехались, а среди абитуриентов я легко затеряюсь… Заманчиво! Но совестно просить деньги на поездку у мамы, одинокой вдовы с тремя детьми. Билет на поезд туда и обратно – около сорока рублей, да ещё хоть немножко на еду, музеи, сувениры… Делюсь своими переживаниями с любимой тётушкой Розой, маминой сестрой. И через несколько дней она приходит с предложением как мне заработать деньги на поездку. Она поспрашивала у себя на работе в Управлении профтехобразования – можно на июльскую смену поехать в спортивный лагерь «Куликовка» на берегу Сылвы уборщицей в столовую. Убирать и мыть надо только обеденный зал, зарплата за смену (неполный месяц) с вычетом за питание – около сорока рублей. Согласна ли я? Конечно согласна! Это почти столько, сколько надо мне на поездку в Ленинград, а уж немножко мама сможет добавить.
И вот я в «Куликовке», в спортивном лагере для учащихся профтехучилищ. Называется он так по близлежащей деревне Куликовка, в которую, впрочем, ребятам-спортсменам строго-настрого ходить запрещается и куда они потихоньку всё равно бегают – девчонки за конфетами и сигаретами, а мальчишки, бывало и за спиртным… Пить и курить в лагере, конечно, строго запрещается – нарушение спортивного режима, но когда молодёжь останавливали подобные запреты? Да некоторые тренеры и сами не без греха…
Лагерь раскинулся на правом берегу полноводной Сылвы. Несколько дощатых летних корпусов для ребят, большое здание столовой, медпункт, клуб, стадион и полдесятка спортивных площадок для тренировок. Кроме увеличенного числа спортплощадок он походил на все подобные летние лагеря того времени. За исключением одного – рядом с берегом на вечном приколе стоял настоящий речной корабль! Был он, похоже, ещё дореволюционной постройки с недействующими лопастными колёсами по бокам, с блестящими металлическими частями, со стенами, обитыми потемневшими от времени деревянными панелями… На всём лежал отсвет какой-то давно ушедшей заманчивой жизни. На каких реках он побывал? Сколько городов повидал? Кто встречал рассветы и закаты на его обкатанной временем палубе? А сейчас он, лишённый всех своих механизмов, служит лишь временным жильём для приезжающих на выходные отдохнуть начальников (для них держат каюты первого класса) и для наёмных работников лагеря (для них каюты второго класса). Вот и мне предстоит жить в такой маленькой каюте: двухярусная деревянная койка, откидывающийся, как в поезде, столик, встроенный узкий шкаф. Для меня одной – более чем достаточно, и никого ко мне не подселяют, потому что свободных кают хватает. В каюте рядом будет жить с десятилетней дочкой тётина подруга Лидия Александровна, которую я хорошо знаю, она приехала сюда работать воспитателем. Так что и пообщаться будет с кем. Красота!
С комендантом лагеря, сухощавой недовольной чем-то женщиной лет сорока, иду в столовую, слушаю её объяснения о моих обязанностях. После завтрака и после обеда я должна начисто за дежурными протереть столы, опрокинуть на столы стулья и хорошо подмести пол. После ужина протереть ещё и подоконники и промыть пол с моющим средством. Фронт работы понятен. Но каким же большим кажется мне этот обеденный зал! Больше пяти десятков столов, двести с лишним стульев, четыре широких подоконника… Да, деньги зря платить не будут.
И вот начинается моя работа. Оказывается опрокинуть несколько десятков стульев совсем нелегко! Работа однообразная, утомительная… А потом влажным веником подмести, а после ужина ещё и промыть пол мыльной водой. И подоконники.., ну чего, вроде бы, сложного просто протереть их от пыли? Однако прежде из трещин надо выколупнуть мелкий мусор: конфетные фантики, шелуху семечек, сигаретные бычки… Откуда только там всё это берётся? Будто кто-то нарочно туда засовывает, назло мне… Ну это я уже от усталости придумываю, кому нужно специально мне пакостить? Просто учащиеся ПТУ далеко не самые культурные люди и мусорят везде по привычке, без всякого злого умысла.
Если на свою работу после завтрака и обеда я затрачиваю час-полтора, то после ужина на всё уходит два-два с половиной часа. А несколько раз налить-вылить воду? Прополоскать и выжать тряпку? Неудивительно, что в первую неделю с непривычки очень устаю, ноет спина, кружится голова… Да, деньги зря не платят. И тут ко мне приходит нежданная помощь. У строгой хмурой комендантши здесь на нашем корабле живёт вместе с нею дочь-подросток Анечка, младше меня года на два. Тихая, стеснительная, с большими тёмными задумчивыми глазами она начинает тянуться ко мне. Видно, что друзей у ней здесь нет, а ей хочется с кем-то общаться. Она сначала робко заговаривает со мной, потом начинает о чём-то спрашивать, что-то понемножку рассказывать сама… И вдруг приходит после ужина ко мне в столовую и начинает молча помогать мне опрокидывать стулья, вычищать мусор из подоконников… В четыре руки работа идёт веселее и быстрее. Потом вместе возвращаемся на корабль, попутно обсуждая какие-то важные для неё темы: о жизни, о дружбе, об отношениях между мальчиками и девочками… Я, шестнадцатилетняя, вероятно, кажусь этой четырнадцатилетней стеснительной девочке экспертом по всем животрепещущим девчачьим вопросам. И, хотя знания мои обо всём этом, в основном, сугубо книжные, я рассуждаю о девичьей гордости, о первом поцелуе (хотя сама не целовалась ещё ни разу), о том, кто кому должен позвонить и написать первый… Иногда вместе купаемся в Сылве у лагерного пляжа, ходим в поселковый магазин за дешёвыми сладостями. В посёлок нас обязательно провожает кто-нибудь из взрослых, чаще всего тётина подруга с дочерью. По слухам в посёлке местные хулиганы пристают к городским девочкам, поэтому одних нас туда не отпускают. А ещё читаю, пробую что-то сочинять…
Но вот и подходит к концу лагерная смена и моя первая работа. Я получаю на руки сорок рублей с копейками. Всё, можно покупать билеты в Ленинград. Там меня ждёт Нева в гранитных берегах, Невский проспект, Летний сад, Петропавловка, Русский музей, Эрмитаж… Там подруга Ниночка обещает свозить меня в Петергоф посмотреть знаменитые фонтаны. Наконец исполнится заветная мечта моей юности!
Сохранился в старой тетрадке стих, написанный в те далёкие дни. Наивный, несовершенный он всё же хорошо передаёт то моё ожидание встречи с прекрасным городом.
Ленинград мой, город моей мечты!
Как давно люблю я твои мосты,
Как давно люблю я твою Неву,
Хоть ни разу не видела их наяву.
Но зато видала сто раз во сне
Летний сад в сугробах и по весне…
Я пройду, Ленинград, по твоим мостовым,
Не спеша поброжу по проспектам твоим,
«Здравствуй, Пушкин!» - поэту тихонько скажу
И к подножью живые цветы положу.
Гордый прадед из меди на медном коне,
Соскочи с пьедестала, мчись, как ветер, ко мне,
И схвати ты меня, посади на коня…
Слышишь, город мечты? Это мчусь к тебе я!
Из Ленинграда приезжаю переполненная впечатлениями, с небольшими подарочками для близких, купленными на заработанные деньги. Вот и девочке Анечке покупаю там в подарок пластинку с записью Первого концерта Чайковского (чуть ли не в последний день отъезда из лагеря узнаю, что она, оказывается, учится в музыкальной школе, собрала небольшую коллекцию пластинок, но этой записи одного из любимых ею произведений у неё нет, обещаю посмотреть в Ленинграде). Созваниваюсь с нею в последние дни августа, отвожу пластинку, немножко рассказываю о поездке и прощаюсь навсегда. Подругами мы так и не стали, слишком разные по возрасту, развитию, интересам. Но я до сих пор благодарна той далёкой девочке за её бескорыстную помощь и за то робкое обожание, какое я чувствовала с её стороны, а сейчас понимаю, что в ответ дала ей слишком мало…